Провал православной реформации

Для того чтобы понять процессы, которые сейчас происходят в УПЦ МП, нужно знать, что происходит в Русской православной церкви в целом. Потому что Киевская митрополия, несмотря на ее автономный или зависимый статус, находится в юрисдикции РПЦ.

На самом деле причины конфликта гораздо глубже, чем подковерная борьба за власть на киевской кафедре. Консервативная часть РПЦ пытается остановить процесс православной реформации, который начался с Киева.

Хочет ли УПЦ МП автокефалии?

За последний месяц появилось несчетное количество сюжетов и публикаций, посвященных противостоянию в УПЦ Московского патриархата. Подавляющее большинство из них однотипны и базируются на тезисах: в Киевской митрополии действует две конкурирующие группы - «москвофилов» и «автокефалистов», одна из них тяготеет к Москве, другая требует расширения автономии в управлении.

Конфликт грозит перерасти в очередной раскол. То есть, если следовать этой логике дальше, получается, что часть УПЦ МП включая с митрополита Владимира (Сабодана), готова отделиться от РПЦ.

Ни один из экспертов почему-то не отметил, что в течение целого месяца «периода полураспада УПЦ» ни одного внятного комментария не сделал патриарх Кирилл (Гундяев). Так, вроде «расколы» и борьба с ними, - это что-то обыденное и повседневное для русского православия.

И это при том, что сами участники конфликта (или их сторонники) активно использовали «раскольническую» риторику в споре. На самом деле те, кто делают из митрополита Владимира «раскольника», грешат против истины. В 1992 году нынешний глава УПЦ и был переведен на киевскую кафедру, чтобы не допустить создания в Украине поместной православной церкви.

Можно предположить, что за 20 лет Владимир радикально изменил свое мнение и вот теперь, прикованный к инвалидной коляске, решил возглавить движение «подальше от Москвы». Факты свидетельствуют о другом. За последние два десятка лет своего служения глава УПЦ не обмолвился о возможности изменения статуса УПЦ. Наоборот, любые попытки представителей УПЦ Киевского патриархата наладить конструктивный диалог относительно возможности объединения в единую украинскую церковь, отвергались.

Позиция Киевской митрополии была и остается жесткой: УПЦ МП не признает ни каноничности Киевского патриархата, ни его обрядов, требуя от руководителей КП покаяния и самороспуска. За что митрополит Владимир получал благодарности как от патриарха Алексия II (Ридигера), так и Кирилла (Гундяева).

Кризис миссионерства

Формулировка «хула Святого Духа», которая 21 февраля 2012 была применена Синодом УПЦ относительно главного «бунтовщика», секретаря митрополита Владимира Александра (Драбинко), с позиции церковной догматики является «смертным грехом». Следующий шаг - провозглашение анафемы (отлучение от Церкви). Что же так напугало одесско-донецкое «политбюро» в составе Синода УПЦ в лице 35-летнего отца Александра? Наивно предполагать, что секретарь митрополита мог стать причиной раскола. Да и сколько епископов его поддерживали - один-два из свыше шестидесяти? И что он мог бы сделать: создать еще одну православную деноминацию в Украине? Получить автокефалию? Это выглядит смешно, хотя бы с позиции того, что многомиллионная УПЦ КП уже 20 лет тщетно добивается такого признания от других православных церквей.

«Самостийництво», в котором обвиняют определенную часть клира УПЦ МП, связано не с их попытками добиться автокефалии. Это гораздо более широкое движение внутри Русской православной церкви, направленное на ее реформирование. Сегодня имеется неоспоримый факт: РПЦ потеряла миссионерский потенциал. Ей некуда дальше ни распространяться, ни развиваться.

Последнее событие было в 2007 году при патриархе Алексии II, когда произошло объединение РПЦ с РПЦ зарубежной. И это на фоне значительных потерь позиций в силу разных причин в Средней Азии, на Кавказе, в Украине, Прибалтике, Центральной и Восточной Европе и самой России (Татарстан, Башкирия). Предлагалось несколько путей популяризации русского православия.

Первый. Его рациональная адогматизация и либерализация проповеди, общедоступность для всех, прежде всего для молодежи. Что-то вроде протестантизма в рисунках. Эту миссию активно педалирует протодиакон Андрей Кураев. Это ему принадлежат фразы: «братишка, Христос воскресе!», «Если вы будете любить друг друга, то однажды вы сможете поговорить с Виктор Цоем. Лет через сто, сидя на облаке и свесив ножки ...» и т.д.

Второй путь - прорабски-архитектурный. Чтобы увеличить количество верующих, нужно построить больше церквей. Эту позицию лоббирует патриарх РПЦ Кирилл, например, поддержав идею строительства в Москве 200 новых храмов. Но то, что это тупиковый путь, понимал еще Алексий II, который в декабре 2003 года констатировал, что в сравнении с православным ренессансом 90-х происходит падение практической религиозности: церкви в запустении, и чем больше будет церквей, тем меньше в них будет ходить людей. Логика покойного патриарха понятна – увеличение числа храмов увеличивает лишь количество священнослужителей, а не прихожан.

Наконец, третий путь - провести обновление всей церковной жизни и устройства: демократизировать управление и модернизировать богослужения. Именно здесь и скрываются основные причины новейшего конфликта так называемых «автокефалистов» и «москвофилов» с УПЦ.

Церковь для людей против Церкви «самой в себе»

Уже сто лет в РПЦ идет спор о том, необходимо ли реформирование богослужебного языка и церковного устава. Волны «обновленчества» накатывались в 1906 году, 1917-1918 годах, первой половине 90-х годов прошлого века, бьют в церковный причал и сегодня.
Современные молодые реформаторы из УПЦ МП пытаются донести элементарную мысль до ревнителей средневекового московского православия: основной преградой для привлечения верующих является проведение церковных служб на малопонятном церковнославянском языке.

О чем в 1995 году не без иронии писал архиепископ РПЦ Михаил (Мудьюгин), предлагая рядовому российскому верующему перевести фразу: «Яко еще и молитва Моя во благоволения их, пожрать быша при камени Судии их. Услышатся глаголы мои яко возмогоша, яко толще земли проседеся на земли, расточишася кости их при аде «(Пс. 140:5-7).

Опыт УПЦ Киевского патриархата и Украинских греко-католиков, реформы Римско-католической церкви после Второго Ватиканского собора в 60-х годах ХХ века показали, что ясность церковной службы способствуют привлечению народа к активной религиозной жизни.

Возможно, кто-то не знает, что нынешний российский патриарх Кирилл был духовным учеником митрополита времен СССР Никодима Ротова (1929-1978). Сам епископ Никодим принадлежал к партии «реформаторов» и пытался сделать богослужебные тексты более понятными для верующих. Он собственноручно их перевел на русский язык. Ротов искал точки соприкосновения с католиками, перевел «Духовные упражнения» Игнатия Лойолы, основателя ордена иезуитов, и говорят, постоянно занимался духовностью иезуитов. Но для патерналистской России любые реформистские идеи выглядят враждебными, в отличие от той же Украины, где существует большая религиозная свобода.

Как бы это парадоксально не звучало (особенно с украинской точки зрения), но в России многие на Кирилла смотрят как на «анти-православного» патриарха, подлинное духовное чадо епископа Никодима, обвиняя его в приверженности церковному либерализму и «экуменическом» прогрессе. Дело в том, что в РПЦ существует мощное реакционное движение настоящего мракобесия, которое находит своих сторонников как среди российского, так и среди украинского епископата.

Это те, которые верят в масонско-сатанинскую силу персональных идентификационных кодов, паспортов, Евросоюза и США. Вот как отзывался о Кирилле лишенный сана бывший чукотский архиерей Диомид (Дзюбан), противник «штрих-кодов»: «Хороший еретик – это либо искренне покаявшийся, либо мертвый».

Потому-то и можно объяснить молчание патриарха РПЦ по поводу ситуации в Киевской митрополии. Поэтому и одесский Агафангел (Саввин), и донецкий Иларион (Шукало) являются, как говорят, представителями этого оппортунистского православного движения с обостренным и болезненным неприятием всего «инославного».

Молчаливый выбор Кирилла в пользу последних показал его слабым руководителем, который решил поступиться насущными реформами для выживания Церкви в пользу ее стагнации.

Трещины «Русского мира»

Эволюцию во взглядах митрополита Владимира (Сабодана) видят в том смысле, что за время пребывания на киевской кафедре он понял необходимость введения в широкий обиход в церковной жизни народных языков - украинского, русского.

Конечно, до Кирилла это доносят как «грех» против «Русского мира», где все должно быть унифицировано под «церковнославянский» стандарт. Причем крайне неубедительные аргументы звучат от поборников «далекой седины», которые защищают церковнославянский богослужебный язык: потому что это красиво, потому что это тайно, потому что отсутствуют надлежащие переводы текстов на русском и украинском. Воюя за сомнительную эстетику и церковнославянский магизм, его сторонников не волнует тот факт, что, по данным социологов, в России всего 1% (!) граждан будут добросовестно соблюдать Великий пост. В Украине - треть верующих.

В Молдавии все больше людей начинают переходить в приходы Румынской православной церкви, потому что службы там проводятся на румынском (молдавском) языке, который понимают все, кроме «этнических русских».

Против «московского» стандарта недавно взбунтовались священники Болгарской православной церкви в Софии, попросив болгарского патриарха Максима избавить приход святого Николая от российского игумена, который проводит «московизацию» церковной жизни. Первое, что сделал русский ссыльный, - отменил чтение Евангелия на болгарском языке.

Это лишь единичные, но яркие факты бесперспективности продвижения идей «Русского мира» за пределами России. Противостояние в УПЦ МП показало, что уже сами клирики сопротивляются «русскому обмирщению».

К сожалению, история ничему не учит консерваторов из РПЦ, которые уже несколько раз за чуть более 400 лет ее существования доводили русское православие почти до полного уничтожения.

Перевод: Антон Ефремов