Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на
Черная кухарка

Дитер Вирт критикует перевод Роземари Титце романа Льва Толстого «Анна Каренина»

Лев Толстой как зеркало современного бизнеса picture
Лев Толстой как зеркало современного бизнеса picture
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Читать inosmi.ru в
Переводчики редко получают то внимание, которого они заслуживают, и часто похвала критиков по поводу перевода сводится к единственному расплывчатому эпитету «блестящий» или «конгениальный». Одним из немногих исключений является новый перевод романа Толстого «Анна Каренина», выполненный Роземари Титце (Rosemarie Tietze) – ее в достаточной мере прославили за ее труд.

Переводчики редко получают то внимание, которого они заслуживают, и часто похвала критиков по поводу перевода сводится к единственному расплывчатому эпитету «блестящий» или «конгениальный» - так мимоходом мы иногда ласково похлопываем усердного пса. Одним из немногих исключений является новый перевод романа Толстого «Анна Каренина», выполненный Роземари Титце (Rosemarie Tietze) – ее в достаточной мере прославили за ее труд.

 

Однако Дитер Вирт (Dieter Wirth) не намерен на этом останавливаться (Das Wort. Germanistisches Jahrbuch Russland 2011). Слегка сбитый с толку, он спрашивает: «Являюсь ли я единственным человеком, для которого немецкий является родным языком и который при чтении (…) испытывает определенный языковой дискомфорт?» С предельной дотошностью он разбирает начальные параграфы книги в версии Титце. Недовольный «тотальной любезностью», высказываемой в адрес фрау Титце, он заявляет о том, что ему теперь придется «подойти к вопросу скрупулезно, затронуть не самые простые для усвоения вещи и сделать все это «не совсем приятным» образом. Непредубежденный и не особенно сведущий в русском языке читатель может здесь узнать кое-что о том, насколько значительным является тот разрыв, который следует преодолеть для того, чтобы чтение начало доставлять ему удовольствие. Здесь у него появляется возможность заглянуть, так сказать, в расположенную в подвале котельную литературного посредничества. 

 

Это в любом случае весьма познавательно, независимо от того, нравится или нет читателю следить за всеми рассуждениями автора. Вирт считает, что выражение «полный кавардак» является слишком разговорным, а фраза «к себе» вместе «домой» характерна в большей степени для юга Германии, и с этим никто не намерен спорить. Вопросы благозвучия и степени соответствия русскому оригиналу не могут быть, судя по всему, окончательно решены. Но Вирт, очевидно, прав, когда он не может смириться с «гостиницей с сомнительной репутацией», предлагаемой Титце и напоминающей больше отель с почасовыми номерами, когда на самом деле речь идет о месте отдыха для человека и животных, то есть о постоялом дворе. Такие же проблемы возникают с точным наименованием профессии увольняемой прислуги, которая у Толстого называется «черной кухаркой», а Титце именует ее «прислугой на кухне», а в более ранних версиях «стряпухой для дворни». Здесь речь идет об общественных реалиях, которые через некоторое время после написания романа перестали существовать, и в этом отношении ситуация в России не сильно отличается от того, что произошло в Германии. Переводить следует не только на другой язык, но и в другое время, что совсем не облегчает задачу.

 

То, что Вирт предлагает в качестве альтернативы, представляет собой некую «смесь» из десяти разных предыдущих переводов. Это достойный внимания подход, позволяющий свести вместе усилия и способности многих голов. Но если мы сделаем такой вариант «лучшего из», то сможем ли мы таким образом приблизиться к идеальному переводу? Примерно так же, как к идеальной красоте, когда несколько красивых лиц просто проецируются одно на другое. Результат, при всей его безупречности, легко может оказаться немного пресноватым. Небольшая родинка на верхней губе в любом случае исчезла бы. Должны ли переводчики на самом деле взаимодействовать друг с другом, как пчелы в улье? Возможно, было бы лучше для самого произведения, если бы все они по отдельности вращались на своих орбитах, и таким образом их внутреннее многообразие проявлялось бы во внешних несоответствиях – да еще с риском совершить ошибку.