Тулуза, Франция и ислам

Полиция проявила себя правильно. Мне прекрасно известно, что любители пустых споров вволю прошлись по методам RAID, длительности осады и грубости штурма. Кроме того, нашлись и следователи-любители, крепкие задним умом провидцы и самопровозглашенные эксперты по облавам, которые выразили удивление тем, что власти не выявили и не нейтрализовали будущего убийцу до того, как тот перешел к действиям. Учитывая, что Франция - это правовое государство, а способность совершить преступление может быть правонарушением разве что в научной фантастике, второе возражение даже не стоит принимать во внимание. Что касается первого, многие забывают о том, что полицейские сделали все, чтобы с риском для жизни захватить живым совершившего столько убийств человека, и открыли огонь только по крайней необходимости, так как он попросту не оставил им выбора. Такова действительность, а все остальное - просто болтовня или безответственность.

Политический класс также оказался на уровне. За исключением Марин Ле Пен (Marine Le Pen), которая всячески пыталась показать «я же вам говорила», и кандидата от «Рабочей борьбы», которая завела старую песню о «национальном единстве, которое играет на руку капиталу и его прихлебателям». Всем остальным участникам президентской гонки удалось найти верный тон для описания подобной выходящей из ряда вон ситуации. Национальная трагедия, сказал Саркози. Нужно приостановить кампанию, продолжил Франсуа Олланд (François Hollande). И тот и другой понимают, что все это не может длиться больше времени, чем уходит на вздох, шок, потрясение, иначе убийца сможет добиться чего-то вроде посмертной победы. Это больше, чем слова, это реакция. И именно по такой реакции оценивается не только человек, но и страна и ее способность устоять под напором ужаса. Красота момента. Единение в общем трауре. Удел великих народов.

Наконец, было на высоте и гражданское общество. Масштабы прошедшей в тот же вечер импровизированной демонстрации. Учителя, которые на следующий день провели в школах минуту молчания. Еврейские организации, которые также смогли найти в себе силы, что выразить сочувствие и скорбь. Облачившиеся в траур имамы. Проявившие братские чувства арабские интеллектуалы. Не остались в стороне и ассоциации (в первую очередь SOS-Racisme), которые на протяжении многих лет играют немалую роль в борьбе с расизмом, а также антисемитизмом и его новыми формами (в частности антисионизмом). Кроме того, не могу скрыть облегчения от того, что в кои-то веки не услышал засилья уже вошедших в привычку причитаний о тяжелом детстве убийцы, непростой обстановке в городах, толкающей на преступления безработице и т.д., то есть всех извечных аргументов оправдательной культуры.

Итак, что происходит неделю спустя? Прежде всего, всех интересует следствие. Мы ждем независимого расследования, которое установит источники поддержки, которые убийца мог получить с помощью своего старшего брата. Я, как и все, слышал, что полицейские продолжают твердить, что это всего лишь «отдельный случай», никакой террористической «сети» не существует, а убийца стал радикалом по собственной воле. М-да... Хотя я и не могу не отметить их эффективность в нейтрализации преступника, эти заявления пока что кажутся мне по меньшей мере не слишком убедительными.

Правда, вероятно, в том, что мы неверно понимаем слово «сеть». Если под ним подразумевается «официальная» принадлежность к «Аль-Каиде» или ее террористическому «бренду» в чистом виде, то никакой сети, разумеется, нет. Тем не менее, его можно воспринимать и в новом смысле, который появился после смерти Бин Ладена, то есть как полуполитическое и полумафиозное объединение с радикально-исламистским уклоном. Как иначе человек без особых средств и ресурсов смог бы заполучить оружие, научиться пользоваться им и жить в нескольких квартирах? Это не говоря уже о пакистанских племенных зонах: я немного знаком с ними и могу заверить вас, что попасть туда для обучения терроризму, выдавая себя за туриста, очень непросто...

Кроме того, вторая лежащая на наших плечах задача - это необходимость подумать. Не искать оправдания, а думать. И представить себе, какой разрушительный эффект произвел бы шок первых часов, если бы продлился дольше разумного срока. Все говорили: этот человек - монстр, настоящее чудовище. Да, это так. Но в то же время и не совсем так, потому что преступление, как писал Дюркгейм, неразрывно связано с обществом, и мы не можем спокойно смотреть на все то в сети или в заповеднике «Национального фронта», что на протяжении уже многих лет создает в нашей стране гнилостный климат, который способствует выражению самого худшего.

Кто-то говорит: не нужно смешивать разные вещи, исламизм - это не ислам, а этот безмозглый хулиган, наверное, даже не был исламистом! И это тоже верно. Абсолютно, безусловно верно. За тем лишь исключением, что в таком случае мы упускаем из вида другую правду, которая симптоматична для драмы подобного рода. Симптом чего? Того, что некоторые авторы, такие как Абдельвахаб Меддеб, называют «болезнью ислама», с которой нам однажды придется иметь дело. Осторожно, но без набившего оскомину казенного стиля. Франция и ислам... Или скорее так: «французская идеология» и то, что власть называет «исламистской идеологией». Мало кому хочется об этом услышать, но именно здесь и кроется суть вещей - двойной контекст недавней трагедии.