Формула геополитической смерти

«Саакашвили – пустое место, ноль, рано или поздно, он уйдет из политической истории, а с любым другим лидером страны, который там появится, мы готовы выстраивать отношения, восстанавливать дипломатические отношения, идти так далеко, как они будут готовы», - эта фраза президента России Дмитрия Медведева из интервью 26 апреля вызвала в Грузии особый интерес. Ее первая часть больше всего привлекла любителей политических скандалов, вторая – с упоминанием «любого лидера» – заставила задуматься тех, кого больше всего интересует текущий момент российско-грузинских отношений и тактическая перспектива; ну, а заключительная часть, которую условно можно назвать «стратегической», практически, осталась без внимания. Хотя задуматься о том, «насколько» далеко и в каком направлении готовы пойти мы (и, соответственно, они), на самом деле, интересно.

«Несмотря на все различия»

«Грузинская мечта» и «Национальное движение», две силы, которые после парламентских выборов имеют реальный шанс сформировать новое правительство, во многом отличаются друг от друга, кроме одного – интеграция Грузии в НАТО для обеих являеется одним из главных приоритетов.

«НАТО – единственно правильный путь для Грузии, поэтому этот вопрос пересматриваться не будет»,- заявила пресс-спикер «Грузинской мечты» Майя Панджикидзе на брифинге в понедельник. А вернувшаяся из Штатов Тина Хидашели сообщила: «Мы желали, перед саммитом в Чикаго, недвусмысленно сказать нашим партнерам, что, несмотря на все разногласия с правительством внутри страны, НАТО – выбор грузинского народа, а не какой-либо власти, что мы стоим на том же пути, и в этом ракурсе представляем интересы грузинского общества».

Ясно, что эта позиция исключает движение России и Грузии в одном направлении не только «далеко», но и на несколько десятков метров, поскольку Москва не раз четко указала, что рассматривает интеграцию Грузии в НАТО, более того,- любой шаг в этом направлении как угрозу и пренебрежение национальными интересами России.

В такой ситуации, максимальным результатом, достижение которого станет возможным на грузино-российских переговорах «после Саакашвили», предположительно, будет нормализация торгово-экономических отношений, упрощение визового режима, с перспективой упразднения и (что сомнительно) частичная демилитаризация зоны конфликта.

Русские, со своей стороны, с большой вероятностью, потребуют прекращения в северокавказском направлении той активности, которая кажется им подозрительной, и официальный Тбилиси, скорее всего, действительно прекратит реализацию целого ряда северокавказских проектов. Риторика сторон станет гораздо мягче, а военно-политическая напряженность уменьшится.

Предположительно, лишь этих результатов сможет достичь Иванишвили, или любой другой лидер (кроме Саакашвили), если интеграция в НАТО останется приоритетом грузинского руководства.

Все вышеперечисленное, разумеется, не так уж мало, хотя для граждан Грузии главная цель урегулирования с Россией – восстановление целостности Грузии. эту цель можно назвать верховной, «сверхприоритетной».

Опрос, проведенный недавно Центром социологических и маркетинговых исследований IPL и социологической группой газеты «Банки и финансы» показал, что 55% респондентов однозначно поддерживают вхождение Грузии в НАТО, тогда как 23,3% против этого, хотя когда у респондентов спросили, что они будут делать, если встанут перед дилеммой: «Вступление в НАТО или восстановление территориальной целостности», 93,4% заявили, что, не колеблясь, поддержат воссоединение страны.

Наверно, в этом же контексте следует рассмотреть и тот факт, что в рамках опроса, проведенного Институтом общественной политики при софинансировании фонда «Открытое общество – Грузия», 47,7% респондентов разделили соображение о том, что «для улучшения отношений с Россией Грузия должна сделать все, включая отказ от сближения с США». А венцом упомянутого улучшения, как известно, абсолютному большинству населения представляется восстановление целостности Грузии.

Владимир Путин, который, с большой вероятностью, будет руководить Россией в ближайшие 12 лет, такой возможности не исключал. 6 сентября 2010 года, на встрече с членами дискуссионного клуба «Валдай» (интересно, что в «свидетели» для того заявления Путин выбрал западных политологов) он сказал, что «когда-нибудь Грузии, Абхазии и Осетии придется вместе принимать решение о форме своих будущих отношений, и он не знает, будут ли эти отношения межгосударственными, т.е. о вечной независимости Абхазии и Южной Осетии не было сказано ни слова» (Сэмюэл Чарап в беседе с «Голосом Америки»).

«Он будто хотел сказать, что существуют пути восстановления территориальной целостности Грузии» (Роберт Легволд в беседе с «Уолл Стрит Джорнал»).

Были и другие намеки (известный тост на юбилее Евгения Примакова, заявления политиков более низкого ранга и т.д.).

Сценарий, который Путин может предложить нам в этом направлении, с 99%-ной вероятностью, подразумевает вечный, зафиксированный в грузинском законодательстве, отказ от НАТО.

Более того, если до Августовской войны восстановление территориальной целостности Грузии было сомнительно, однако теоретически возможно, при условии «финляндизации» Грузии, сегодня Кремль, предположительно, начнет беседу об этом лишь в том случае (это, на самом деле, не гарантировано), если дело дойдет до перехода Грузии под твердый контроль России.

Решка без орла

Когда мы говорим о дилемме «НАТО-Россия» или возможном выборе, то часто забываем главный вопрос: «Насколько свободны грузинские политики в своих действиях?», могут ли они прекратить разговоры о НАТО и взять курс, к примеру, на нейтралитет, или преодолеть опеределенный рубеж в процессе сближения с Россией?

Теоретически, понятно, возможно все, хотя сегодня шанс прихода в руководство такого политика, фактически, равен нулю; американские партнеры и местные конкуренты совместными усилиями, грубо говоря, моментально его «съедят». Можно сказать, что в этом плане у грузинской элиты связаны руки.

Эта ситуация нашла интересное отражение в опубликованном в газете «Банки и финансы» уже цитированном исследовании: 43% респондентов считают, что на результаты парламентских выборов 2012 года решающее влияние окажет позиция США, а 32% опрошенных важнейшей считают волю грузинского народа, населения Грузии.

Фактически, это является косвенным подтверждением того, что общественность осознает ограниченность суверенитета страны. А ведь в этом случае речь идет не о вхождении-невхождении в НАТО, или шагах, требующих учета позиций других государств, а о таком сугубо внутреннем деле, как парламентские выборы.

Изменить эту ситуацию, теоретически, можно в пределах двух сценариев:

а) тотальный «смыв» проамериканской, вернее, привязанной к Штатам элиты, приблизительно, так, как это случилось на Кубе, но для этого сегодня в Грузии не существует ни ресурсов, ни внутренней готовности;

б) приход к власти (воздержимся от намеков) такого политика, который начнет постепенно менять существующую ситуацию «изнутри», хотя сегодня такой деятель, в любом случае, вынужден будет предстать перед обществом, и, прежде всего, американскими партнерами в мантии пламенного «НАТОиста».

А Грузия, тем временем, так и «висит в воздухе»; она не может сделать ни одного, сколько-нибудь заметного шага к НАТО, или, наоборот,- к сближению с Россией.

Соответственно, по большей части, говорить нам придется не о проведении реальной политики, а об управлении иллюзиями. Разумеется, будут переговоры, новые форматы, декларации, даже какие-то микроскопические результаты. Населению это будет подано как реальное продвижение, хотя достижение значительного прогресса, с точки зрения воссоединения и получения гарантий безопасности, в данной ситуации, видится почти невообразимым.

Любой реальный шаг к НАТО равен конфронтации с Россией, любой реальный шаг к России равен конфронтации с Соединенными Штатами. Что можно сделать для того, чтобы вырваться из тисков этой беспощадной «формулы смерти»? Наверно, это положение - не только итог правления Саакашвили и войны, но и того, что грузинское общество в какой-то момент словно утратило способность критического мышления и очутилось в плену опасных иллюзий.

«Перезагрузка» в отношениях России и Америки создает определенное пространство, дающее возможность для маневра, однако для его использования, предположительно, должны измениться мыслительные стереотипы, подразумевающие получение выгоды от противостояния сверхдержав, а не от их сотрудничества.

Для того, чтоб «выкачать» максимум из такой ситуации, нам, прежде всего следует расширить свой (и, соответственно, наших политиков) кругозор.

Финляндия в годы «холодной войны» ухитрилась стать привилегированным партнером как Запада, так и Востока. Сумеет ли Грузия достичь подобного в условиях «перезагрузки»?

Говорить об этом сегодня почти смешно, но тем интереснее интеллектуальный и политический вызов, связанный с решением этой задачи. Между прочим, говоря о «перезагрузке» отношений США-России, нам, скорее всего, не следует считать, что она уйдет в прошлое, как только Барак Обама покинет Овальный кабинет. С тем или иным названием или формой эта политика, с очень большой вероятностью, будет продолжаться до тех пор, пока главным глобальным конкурентом США будет Китай.

Куда, куда, вы…… ухватились

Разговоры о будущем могут увести нас очень далеко, и, вероятно, целесообразно обратить внимание и на то, что творится с нами сегодня. По оценке почти абсолютного большинства комментаторов, Михаил Саакашвили дал поразительно неадекватный ответ на заявление Медведева, который, попросту, не имеет аналогов в истории международных отношений: «Меняю свой и наш уход из правительства на возвращение грузинских территорий. Они же говорят, что восстановят отношения; если хотят восстановить отношения со всей Грузией в ее территориях, мы сегодня же под этим подписываемся. Ухожу согласно этому договору, если они согласятся вернуть нам контроль над Абхазией и Цхинвали, вывести отсюда свои войска, даже если все это произойдет под международным контролем. Я также готов дополнительно отрезать и послать им те части моего тела, к которым они не раз проявили интерес. Я готов сделать даже это, и говорю это без всякой иронии» (Медианьюс).

Примечательно, что позже, как администрация Саакашвили, так и т.н. национальные каналы   (соответственно, из релиза и сюжетов) тщательно вымарали фразу, описывавшую возможный акт самокастрации, однако запись выступления, все-таки, широко распространилась и стала предметом обсуждения.

В формате газетной статьи довольно трудно описать ту боль, которую причинила нам потеря Абхазии, Самачабло и дорогих нам людей. Наверно, самую точную метафору для этого нашла одна простая беженка, которая сказала, что представляет Абхазию в виде прекрасного белого храма, который стоит совсем рядом, но, несмотря на постоянные попытки, она никак не может приблизиться к нему. Возможно, это то состояние, когда душевная и физическая боль сливаются друг с другом и делают жизнь почти невыносимой.

Что сделал Саакашвили этим своим заявлением? Фактически, встал между нами и этим храмом и начал снимать штаны.

Оценка может прозвучать несколько радикально, но, наверное, даже свихнувшийся клоун не сказал бы того, что 26 апреля позволило себе первое лицо страны.

Что касается политической, вернее, психологической составляющей заявления, то Саакашвили, возможно, полагает, что его кресло и «те части» его тела являют собой сколько-нибудь весомый актив в международных отношениях. Можно также сказать, что на сегодняшний день это единственный (весьма сомнительный) актив, который пока остается у него в руках. Последующее исследование этой проблемы мы, скорее всего, должны доверить специалистам соответствующей области и признать, что так продолжать больше нельзя, и нам следует строить внешнюю политику на совершенно ином фундаменте.