США - Китай: можно ли изъять тему прав человека из повестки дня?

Вашингтон - Эксперты рассуждают, должна ли эта тема отойти на второй план в политико-экономическом диалоге двух стран
Какой след оставит дело Чэнь Гуанчэна в отношениях США и Китая и как оно отразится на роли Вашингтона как поборника прав человека?

Государственный секретарь Хиллари Клинтон заявила, что соглашение, положившее конец шестидневному пребыванию диссидента Чэнь Гуанчэна в американском посольстве в Пекине, «отражает его выбор и наши ценности».

Представитель МИД Китая Лю Вэйминь указал, что Вашингтон должен принести извинения за вмешательство во внутренние дела Китая и укрытие у себя гражданина КНР «вопреки принятым нормам». Он заявил информагентству «Синьхуа», что власти Пекина проведут расследование и накажут тех, кто помог диссиденту сбежать из-под домашнего ареста.

«Для США это всегда было сложной задачей, – говорит Даг Бэндоу, сотрудник вашингтонского Института Като. – США защищают базовые права человека и продвигают демократию. США говорят об этих проблемах. Поэтому, когда приходится работать с другой очень влиятельной страной, очень сложно уйти от этих вопросов».

Теперь, когда Чэнь Гуанчэн покинул посольство США, госсекретарь Клинтон и министр финансов Тимоти Гайтнер могут сфокусироваться на более широких глобальных вопросах, которые будут в центре внимания ежегодного экономического и политического диалога в Пекине.

«Мы не можем заставить Китай лучше обращаться со своими людьми, – говорит Бэндоу. – Если ставить эту тему во главу угла, то больше ничего сделать не удастся. В таком случае нужно сказать, давайте отставим эту тему в сторону и поговорим о ней, когда будем обсуждать Судан, Северную Корею, Иран, экономические вопросы и другие моменты».

Однако директор правозащитной организации Human Rights Watch China Софи Ричардсон считает, что было бы ошибкой отделять права человека от остального диалога по вопросам двусторонних отношений.

«Когда речь заходит о безопасности продуктов, эффективности торговых переговоров, соблюдении контрактов – все это основывается на фундаментальном предположении, что основные права человека должны соблюдаться», – говорит она.

По мнению Ричардсон, хотя позиция Вашингтона в некоторых случаях, включая дело Чэнь Гуанчэна, была довольно жесткой, в целом достижения администрации Обамы в области прав человека были довольно неровными:

«Если говорить о прогрессе в области прав человека в Китае – с точки зрения не интересов США, а китайского народа, – то мы услышали немало замечательных фраз. Но, по моему мнению, этой администрации не удалось поставить углубление и расширение двусторонних отношений на пользу ситуации с правами человека».

Официальные лица, которые сопровождают Клинтон и Гейтнера в поездке в Китай, говорят, что реакция Пекина на дело Чэнь Гуанчэна, особенно в контексте недавнего смещения руководителя чунцинского городского комитета компартии Китая Бо Силая, свидетельствует об увеличивающемся разобщении между центральными и местными властями в Китае.

Высокопоставленный представитель администрации Обамы сообщил журналистам в Пекине, что Чэнь Гуанчэн «выразил надежду, что центральные власти рассмотрят его жалобы, которые, главным образом, относятся к плохому обращению местных чиновников с ним и его семьей».

Со своей стороны официальный Пекин заявил, что «проведет расследование сообщений о незаконных действиях властей провинции Шаньдун в отношении Чэня и его семьи».

«Люди, которые, как Чэнь Гуанчэн, подвергались самым жестоким притеснениям, не обязательно выступали за свержение Коммунистической партии Китая, – говорит Ричардсон. – Они выступали за соблюдение принципа верховенства закона. В результате даже некоторые сторонники компартии не могут рассчитывать на свою защиту. Дело Бо Силая – яркий тому пример».

По мнению Ричардсон, призывы к системным изменениям в Китае будут только нарастать.

«В так называемом побеге Чэнь Гуанчэна из Шаньдуна и снятии Бо Силая люди видят возможность перемен. И существующая система не является незыблемой. Высшее руководство должно как-то ответить на эти социальные требования, касаются ли они коррупции, неравенства, или насилия в сфере планирования семьи. Уже нельзя просто спускать указания сверху и не обращать внимания на последствия – такой вариант больше не проходит».

Такой вывод кажется особенно уместным с учетом реакции Пекина на события «арабской весны» и его поддержку сирийского президента Башара Асада.

«Мне кажется, руководство страны чувствует себя крайне нервозно, – говорит Даг Бэндоу. – Они сидят на вулкане. Правомочность правящей партии основывается исключительно на экономическом процветании. Но есть местные князьки, которые, так сказать, пользуются наследием компартии. Нынешняя компартия – совсем не та, что раньше. Такие проблемы, как коррупция, очень сильно беспокоят китайский народ».

Бэндоу считает, что в краткосрочной перспективе подобные настроения могут подвигнуть партийных лидеров на репрессии против диссидентов. Но в длительной перспективе они могут привести к переменам.

«Некоторые люди, в том числе нынешний премьер, понимают, что если не создать механизмы, позволяющие ослабить напряженность, то ситуация может стать гораздо более опасной», – говорит он.

«Паранойя явно усиливается, – говорит Софи Ричардсон. – Это правительство не основано на представительстве. Оно не заинтересовано в системном диалоге с населением о том, чего хотят люди».

Ричардсон считает, что дела Чэнь Гуанчэна и Бо Силая дают «огромную возможность США и всем, кто выступает за прогресс в сфере прав человека в Китае, заявить о том, что они приветствуют не только подъем самого Китая – то есть властей, – но и рост активности людей и их попытки добиться подотчетности собственного правительства».

«Мы переживаем исторический момент, когда правительства таких стран, как США должны начать думать об установлении более широких отношений с китайским народом, а не только с правительством, которое, как мы знаем, не всегда является выразителем общественных настроений», – говорит она.