Концерт наций
Если спустя лет десять действительно возникнет несколько центров силы, то представьте себе сценарий, где глобальный вакуум власти породит кризис или череду кризисов, которые окажутся настолько разрушительными, что общепризнанные и обретающие признание державы будут вынуждены сотрудничать, идти на компромиссы, а также совместно брать на себя риски и бремя лидерства. Это будет такой порядок "Большой двадцатки", который заработает по-настоящему, своего рода "Концерт наций", аналогичный так называемому Европейскому концерту, объединившему Британию, Российскую Империю, Австрию, Пруссию, а позднее и Францию в целях восстановления и поддержания мира в Европе после Французской революции и наполеоновских войн. Этот формализованный и наделенный законным статусом баланс сил дал Европе стабильность, которая сохранялась с начала 19-го века и до Первой мировой войны.
Однако такой сценарий исключительно маловероятен, ибо существует крайне мало таких обстоятельств, которые породят мощный и обширный страх перед крахом, и будут поддерживать его длительное время. Представьте себе коллапс на финансовых рынках Европы, который разовьется гораздо сильнее и продлится намного дольше, чем американский "момент Лемана". Испания и Италия это слишком крупные страны, чтобы взять их на поруки и выручить из финансовой беды. Они утратят доверие инвесторов. Работающие там немецкие и французские банки, пострадав от невозвратных кредитов, не выдержат и разорятся. Еврозона рухнет, и Европа расколется на части. Соединенные Штаты и Китай лишатся важнейшего торгового партнера, а также сотен тысяч рабочих мест, которые создает для них Европа.
Однако трудно себе представить, что в результате этих деструктивных процессов возникнет прочное сотрудничество. Как и во время финансового кризиса 2008 года, последствия гораздо более мощных потрясений системы в некоторых местах окажутся сильнее и сохранятся дольше, чем в других. А искушение отыскать выгоды в слабостях и недостатках других, вместо того чтобы объединиться и укрепить международную торговлю, может стать слишком сильным, и кое-кто не сможет ему противостоять.
Давайте представим себе еще более глобальную проблему. Скажем, рост мирового спроса на зерно начинает серьезно опережать предложение, а череда погодных катаклизмов ведет к резкому увеличению цен на продовольствие во всей Южной и Юго-Восточной Азии, в Северной Африке, а также на большей части Латинской Америки и бывшего Советского Союза. Протесты в России вызовут жестокие ответные меры со стороны государства, что лишит правительство остатков популярности. Восстания в Индии перейдут за пределы государственных границ. Волнения вспыхнут в Венесуэле, в Таиланде и Египте. Насилие захлестнет Китай. Но опять же, проблемы с продовольствием всегда больнее бьют по развивающимся странам и формирующимся державам, чем по США, Европе и Японии, потому что люди в развитых странах тратят меньшую часть своих доходов на основные продукты питания. Опять же, в таком сценарии страдать будут не все одновременно и не в равной степени. А история показывает, что драка за продовольствие порождает поиски виновных столь же часто, как и сотрудничество.
В итоге сложно себе представить достаточно масштабный кризис, чтобы он принудил общепризнанные и добивающиеся признания державы к длительному сотрудничеству. А сложность угроз и опасностей, стоявших перед министрами иностранных дел в Европе 19-го века, это ничто по сравнению с проблемами эпохи "Большого нуля".
Холодная война 2.0
Если эпоха "Большого нуля" подтолкнет Китай и Соединенные Штаты к более прямым формам конфликта, и если у Вашингтона с Пекином будет гораздо больше экономических, политических или военных сил, чем у любой другой страны или блока стран, то такая ситуация может породить холодную войну нового типа. Однако в этой войне будет гораздо меньше шансов на применение боевой техники и оружия, ибо благодаря глобальной экономической взаимозависимости конфликт с использованием экономических инструментов и кибершпионажа становится для его инициаторов гораздо менее дорогостоящим, нежели традиционная война. Оружием в такой войне станут стратегии валютных котировок и курсов, ограничения доступа на рынки и к прямым иностранным инвестициям, а также кибератаки и контрудары с целью прерывания информационных потоков и выведения из строя важнейших элементов инфраструктуры. Никто не знает, кто одержит верх в таком столкновении - даже американские и китайские стратеги, которые могут оказаться втянутыми в этот конфликт.
Истоки этого потенциального конфликта проследить несложно. На раннем этапе развития Китая американские компании и потребители получили доступ на китайские рынки, к дешевой рабочей силе Китая и к его недорогим потребительским товарам. Китайские производители получили доступ к американскому среднему классу и к передовым технологиям, которые могли дать только западные компании. Но экономические передряги Запада усилили безотлагательность китайских планов по снижению зависимости от экспорта в США и Европу с одновременным увеличением внутреннего спроса на китайскую продукцию.
В дополнение к этому все более уверенные в себе китайские компании сегодня могут рассчитывать на государственную защиту от иностранной конкуренции. Они могут использовать политические связи для внесения изменений в коммерческие правила и нормативы к собственной выгоде, а также прибегать к услугам местных печатных, широковещательных и онлайновых СМИ для манипулирования общественным мнением китайцев об американских компаниях. Короче говоря, Китай уже сейчас становится более независимым от экономической мощи США, а американские корпорации могут вскоре обнаружить, что долгосрочные ставки на КНР не всегда окупаются.
Поскольку коммерческие связи, подталкивавшие политических руководителей с обеих сторон к преодолению политических и идеологических разногласий, начинают ослабевать, две страны будут гораздо агрессивнее бороться за влияние и за коммерцию в общемировом масштабе. Давно уже назревающие трения по поводу курса китайской валюты, неспособность или нежелание китайского правительства защищать интеллектуальную собственность иностранцев, а также американская критика в адрес Китая относительно ситуации с соблюдением прав человека будут все чаще приводить к взрывам возмущения.
"Холодная война 2.0" будет гораздо опаснее, чем первая. Да, шансов на начало ядерной войны между завтрашним Вашингтоном и Пекином не больше, чем было вчера у Вашингтона и Москвы. Разрушительная мощь межконтинентальных баллистических ракет в ядерном снаряжении и та легкость, с которой можно обнаружить место их пуска, делает обмен ядерными ударами крайне маловероятным. Однако в особенности из-за кибератак такая стабильность кажется устаревшей, потому что для нанесения разрушительного ущерба не нужно истреблять людей миллионами, а следы нападения через интернет легко можно спрятать. Такое оружие применялось уже не раз.
Однако есть и другое важное отличие, которое существенно уменьшает шансы на разрушительный американо-китайский конфликт. Во времена советско-американского противостояния железный занавес был не просто стеной, преграждавшей путь захватчикам и открывавшей дорогу узникам. Это был буфер между капиталистическим и коммунистическим мирами. Советский Союз был важным поставщиком энергоресурсов в Европу, однако торговля между Востоком и Западом была крайне ограниченной. Одной стороне было гораздо проще нанести ущерб другой, не навредив при этом собственным интересам.
С другой стороны, сегодняшние американо-китайские отношения базируются на определенной взаимозависимости, или концепции "взаимно-гарантированного экономического уничтожения". Такая ситуация сохранится даже в том случае, если Китай успешно преодолеет свою зависимость от покупательной способности американского потребителя. Китай будет нужен США еще долгие годы, чтобы финансировать американский долг, а Китай должен быть уверен в том, что Америка может и будет расплачиваться по долгам - и что валюта, которой она пользуется, стоит дороже бумаги, на которой ее печатают. Такой сценарий также предполагает относительную слабость остальных государств мира, что маловероятно по вышеуказанным причинам. Порядок такого рода имеет больше шансов на рождение, чем сценарии "Большой двойки" и "Концерта наций". Но это все равно не самый вероятный сценарий после периода "Большого нуля".
Мир регионов
В четвертом сценарии региональные лидеры обеспечивают определенные общественные интересы в пределах своих сфер влияния, однако политическая элита в этих странах игнорирует призывы к многостороннему сотрудничеству, которое требует жертв во имя всеобщего блага. Соединенные Штаты остаются единственной в мире военной сверхдержавой, однако растущая экономическая мощь и техническое совершенствование усиливающихся держав снижает значимость данного преимущества. Усиление региональных держав это, конечно же, явление общемирового масштаба, но в каждой части света оно проявляется по-разному. Это самый вероятный из всех сценариев постпереходного периода, потому что он не требует компромиссов от сильных государств и многонациональных прыжков в неизвестность при решении проблем, а также потому что он следует тем путем, по которому уже идет наш мир.
Каждый регион будет иметь свою собственную уникальную структуру власти. В Европе из-за утраты доверия к платёжеспособности ряда европейских стран имеющая немалые резервы Германия окажется в роли явного лидера - нравится это немецким руководителям и налогоплательщикам или нет. Берлин будет играть решающую роль в любом плане по реформированию еврозоны, по шенгенским соглашениям о границах, да и по самому Евросоюзу тоже. А если Германия сумеет убедить европейских лидеров заключить соглашения между странами-членами еврозоны, в которых будет сочетаться новая преданность единой валюте и гораздо более жесткая координация государственных расходов и налоговой политики, то управление регионом может стать одним из самых эффективных в мире.
Есть также менее добровольная форма единения, которую навязывает один местный тяжеловес. Если Россия сумеет в большей степени диверсифицировать свою экономику, или если нефтяные цены будут и впредь достаточно высоки, чтобы заполнять российскую казну валютой, то Москва получит возможность усиливать свое экономическое и политическое влияние на большей части постсоветского пространства. Казахстан, у которого развитые деловые связи с иностранными державами, такими как Китай и Германия, может уменьшить свою зависимость от России, но другие государства, такие как Украина или Грузия, имеют больше шансов попасть в сферу российского влияния.
В этом сценарии наибольшим потенциалом для разжигания конфликта обладают два региона - Ближний Восток и Азия. На Ближнем Востоке, где шаткий баланс безопасности давно уже обеспечивают иностранные державы, влияние таких государств, боящихся излишних затрат и рисков, уже начинает уменьшаться. В 2011 году по Северной Африке и Ближнему Востоку пронеслись политические бури, но США и НАТО активно вмешались в общенациональный кризис лишь в Ливии, причем интервенция осуществлялась только с большой высоты и после многочисленных просьб других арабских государств. Уход иностранных держав вызовет острое соперничество за лидерство между Саудовской Аравией, Ираном, Турцией, а возможно и Египтом. У этих государств очень разные взгляды на идеальный баланс сил и влияния в регионе.
Азия может оказаться еще более нестабильной. Из-за усиливающейся борьбы за ресурсы и региональное влияние самые сильные страны Азии, такие как Китай, Индия и Япония, будут вступать в разные формы конфликтов. А Индонезия, Южная Корея и Таиланд это достаточно крупные страны, способные противостоять попыткам втянуть их на орбиту той или иной державы. Азия может усилить свою роль локомотива глобального роста, но у стран региона от Северной Кореи до Пакистана слишком много критических проблем в сфере безопасности, и какой-то одной стране в этом очень большом и сложном регионе будет невозможно доминировать. Усугубляя опасности, многие соседи Китая одновременно пытаются углублять деловые связи с Пекином и военные отношения с Вашингтоном. Это весьма неустойчивый баланс, который легко разрушится, если США и Китай окажутся втянутыми в конфликт между собой.
В таком сценарии будет присутствовать межрегиональное сотрудничество. Небольшие группы признанных и усиливающихся государств будут работать совместно над какими-то конкретными вопросами, представляющими взаимный интерес. Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка, входящие в объединение БРИКС, будут развивать торговлю и инвестиционные связи в определенных областях и усиливать свой вес и влияние в кредитных организациях, таких как МВФ и Всемирный банк. Россия и Китай будут и дальше использовать Шанхайскую организацию сотрудничества в целях усиления своего регионального влияния, мешая Соединенным Штатам углублять связи с другими странами-членами ШОС. Развивающиеся государства Латинской Америки и Африки во главе с Бразилией и ЮАР станут все активнее развивать политические и деловые отношения по оси "юг-юг". Соединенные Штаты, Европа и Китай продолжат делать ставку на свои торговые взаимоотношения в целях поддержания национальных экономик.
Но несмотря на обеспечение общественных интересов местными гегемонами, такой фрагментированный мировой порядок будет мешать окончательному и полному разрешению транснациональных проблем, связанных с периодом "Большого нуля".
Продолжение следует...
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Если спустя лет десять действительно возникнет несколько центров силы, то представьте себе сценарий, что общепризнанные и обретающие признание державы будут вынуждены сотрудничать, идти на компромиссы, а также совместно брать на себя риски и бремя лидерства. Это будет такой порядок "Большой двадцатки", аналогичный так называемому Европейскому концерту, объединившему Британию, Российскую Империю, Австрию, Пруссию, а позднее и Францию в целях восстановления и поддержания мира в Европе после Французской революции и наполеоновских войн.
