И вот к нам снова из восточных краев прилетели легендарные «Александровцы». Несомненно для того, чтобы оживить атмосферу 1945-1948 годов. И лучше всего для этого подходит месяц май: именно тогда нас, как нас с детства учили в школе, «освободила Красная армия». Даже дети, конечно, с самого начала знали, что это была не только Красная армия, позже оказалось, что это было не только «освобождение».
С тех пор в выступлениях этих тысяч офицеров с шапками, напоминающими летающие тарелки (может быть, офицеров и не тысячи, но создается именно такое впечатление, и шапки у них во времена моего детства были немного другими), я чувствую какую-то неоднозначность. Когда-то они пели народные песни, заметно прореженные песнями большевицкими, скорее «сталинскими».
А для нашей публики – одну-две «чехословацкие» песни, исполняемые с типичным славянским произношением: «Kravýýý bučáľi, svinijé kvičáľi, avičkí v maštáľe běčáľi…» («Коровы мычали, свиньи визжали, овечки в сарае блеяли…» - как-то так в их исполнении звучала последняя строфа словацкой песни «Prídi ty šuhajko»).
Под пение сирен в форме толпы чешских снегирей отправлялись в путь к февральской победе. Это была армия (пока) поющая. Потом клетка закрылась, и мы уже пели сами, как например, в известном фильме «Завтра танцевать будут везде» (Zítra se bude tančit všude).
В шестидесятые годы, во времена моей молодости, люди, скорее, смеялись над легендарными «Александровцами». Ничего другого нам и не оставалось. Воздух, наполненный «вредностью», привел к тому, что «Александровцам» пришлось приехать к нам снова в 1968 году, на сей раз на танках.
Или это были не они? Форма была той же, только их было еще больше, и им было не до песен. После этого вмешательства ситуация, как тогда говорили, «нормализовалась», и они снова могли вернуться к пению.
Пан Иржи Клапка (Jiří Klapka), председатель Чешской ассоциации русистов (это, скорее, что-то вроде ассоциации пенсионеров, организованной Социально-демократической партией (ČSSD)), участвует в организации выступлений «Александровцев», и он якобы заявил: «Они - часть поп-культуры XX века, как и Карел Готт. Я не вижу здесь никакой идеологии». Ну, кто как. После таких слов я г-ну Готту благодарен, по крайней мере, за то, что он не выступает в форме спецслужб.
Как это ни печально, но некоторые вещи надо различать. Когда я слышу, как поет (в записи, конечно) Владимир Высоцкий, я не чувствую того, что чувствую во время пения советско-российских армейских бардов. Высоцкий был нашим братом по несчастью. А пение военного формирования тысячи офицеров, которые когда-то пели, чтобы их товарищи в форме могли нас оккупировать, и они нас потом оккупировали, чтобы их поющие подразделения могли снова безмятежно петь, я слышать не хочу.
Сейчас (Россия теперь, конечно, другая) песни «Александровцев» будят во мне чувства того же доверия, что и опытный дуэт Путина-Медведева, которые, как единственные фигурки в башенных часах, однообразно сменяют друг друга в Кремле во время боя курантов.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Когда я слушаю песни Высоцкого, я не чувствую того, что чувствую во время пения советско-российских бардов. Высоцкий был нашим братом по несчастью. А пение военного формирования тысячи офицеров, которые когда-то пели, чтобы их товарищи в форме могли нас оккупировать, и они нас потом оккупировали, чтобы их поющие подразделения могли снова безмятежно петь, я слышать не хочу.
