Я зарегистрировался в Facebook в 2008 году, руководствуясь низменными мотивами: хотел расширить свою аудиторию как журналиста. С тех пор я обзавелся чуть более четырьмя тысячами «друзей» — в Афганистане, Пакистане, Индии, на Ближнем Востоке и, разумеется, поближе к дому. Я вполне прочувствовал обаяние сообщества Facebook и в частности ту необычную эмоциональную поддержку, которую ощущаешь, когда людей в виртуальном пространстве объединяет болезнь или смерть друга.
Тот факт, что в основе Facebook лежат ценности дружбы, сообщества, общественной идентичности и активизма — а также их коммерческая эксплуатация, делает социальную сеть беспрецедентным синтезом корпоративного и общественного пространства. Общественный договор корпорации с пользователями выглядит амбициозно, но ни ее система управления, ни ее молодой правитель не вызывают доверия. Затем в этом месяце состоялось первичное публичное размещение акций — хаотичное и поучительное мероприятие, которое обещает создать дополнительные затруднения.
Существует немало причин скептически относиться к выходу Facebook на биржу, принесшему компании 16 миллиардов долларов. Как отметил мой коллега Джон Кэссиди (John Cassidy), разрекламированное IPO было намного выгоднее для основателей компании и ранних инвесторов, чем для частных инвесторов. Это было самое неудачное первичное публичное размещение с крупным банком (в данном случае Morgan Stanley) в качестве андеррайтера за долгое время: акции Facebook упали больше чем на 10%; на Nasdaq были сбои, против Morgan и Facebook уже поданы иски, а регулирующие органы сейчас выясняют, была ли предоставлена инвесторам полная информация.
Этот неудачный старт дает еще одно основание не доверять тому, о чем писал мой коллега Джеймс Суровецки (James Surowiecki): двухуровневой системе корпоративного управления Facebook, которая гарантирует, что основатель компании Марк Цукерберг сохраняет над ней контроль и взбунтовавшимся акционерам непросто будет бросить ему вызов, даже если он сильно собьется с курса – как иногда бывает с чересчур самоуверенными людьми под тридцать.
У инвесторов есть причины сомневаться, но столь же тревожит и то, что это скандальное IPO означает, если говорить о власти Facebook над гражданами – здесь и за границей. Facebook стал общественной площадкой мирового значения. К концу лета у него, возможно, будет больше миллиарда пользователей – примерно 15% мирового населения. Многие из этих людей недовольны властями и видят в социальной сети замену общественному пространству для высказываний и протеста, которого не предоставляют им их авторитарные режимы. Пользователи Facebook уже помогли устроить революции в некоторых местах (Египет и Тунис) и по-прежнему стараются – несмотря на риск - свергнуть один из самых репрессивных режимов Ближнего Востока - сирийский.
В Соединенных Штатах в Facebook проходят всевозможные политические и общественные кампании. При этом на практике, что разрешено и что запрещено на этой площадке определяется в основном пользовательским соглашением с Facebook. Оно служит своего рода корпоративной конституцией, обязывающей пользователей подчиняться представлениям компании о том, что можно и что нельзя говорить. Моя коллега по фонду «Новая Америка» (New America Foundation) Ребекка Маккиннон (Rebecca MacKinnnon) в своей последней книге «Согласие пользователя» («Consent of the Networked») называет это «страной Фейсбукистан». Когда пользователи Facebook регистрируются и принимают условия соглашения, их записи, пока они находятся в социальной сети, должны соответствовать корпоративным правилам. В таких местах, как Сирия, правила Facebook намного мягче местных законов, в Соединенных Штатах ситуация не столь очевидна.
Можно было ожидать, что соглашение будет написано на густом юридическом жаргоне, однако его язык ясен и возвышен – в духе конституций. Часть его деклараций посвящена обещаниям королевского «Мы» Facebook, часть - обязанностям подданнического «Вы». Условия разбиты на разделы, напоминающие статьи конституции. Раздел «Безопасность» отсылает – по-видимому, осознанно, к Десяти заповедям: «Вы не будете запугивать, угрожать или преследовать других пользователей…. Вы не будете размещать материалы, которые разжигают ненависть, содержат угрозы, порнографию, изображения обнаженного тела или сцены насилия» (Официальная русская версия перевода, в оригинале формулировки, действительно, напоминают библейские заповеди, - прим. перев.). В этом разделе содержится также пункт, намекающий на расширение полномочий компании: «Вы не будете способствовать нарушениям данного соглашения или поощрять подобные нарушения».
Бизнес-стратегии Facebook элегантно замаскированы простым языком и остаются за кадром, что делает надувательство почти поэтичным: «Иногда мы получаем информацию от наших партнеров по рекламе, клиентов и других третьих лиц, что помогает нам (или им) доставлять рекламу, понимать деятельность в сети и, в общем, делать Facebook лучше».
Facebook не раз делала крупные ошибки. Его руководству приходится на собственном опыте выяснять особенности управления направленным на извлечение прибыли политическим и общественным форумом. Например, в 2009 году корпорация поставила под удар иранских диссидентов, в одностороннем порядке изменив правила конфиденциальности и фактически позволив иранским властям видеть, кто находится в друзьях у активистов. Ошибку быстро исправили, но в целом Facebook поощряет своих пользователей все сильнее жертвовать конфиденциальностью. Цукерберг верит, что мир станет лучше, если он перейдет к «радикальной прозрачности», пишет в своей книге «Эффект Facebook» («The Facebook Effect») журналист Дэвид Киркпатрик (David Kirkpatrick).
Бизнес-модель Цукерберга требует от пользователей доверия и лояльности, чтобы он мог зарабатывать деньги благодаря их активности, однако при этом он постоянно вынужден пробовать это доверие на прочность, добиваясь максимальной прибыли - в том числе, благодаря продаже личной информации. Состоявшееся на прошлой неделе IPO обострит это противоречие: Гигантская стоимость Facebook теперь будет давить на компанию, требуя увеличить объем выручки на каждого пользователя. Это означает – больше рекламы, больше сбора данных и большую изобретательность в деле коммерциализации личной, культурной, политической и даже революционной активности пользователей.
Есть нечто антиутопическое в том, что жертвы притеснений из Сирии и Ирана ищут достоинство и свободу в рамках корпоративной диктатуры, приносящей богатство своим основателям и претендующей на контроль над пользователями.
Facebook – не единственная корпорация, перед которой стоит подобная дилемма. В отношении Google сейчас ведутся расследования, цель которых – выяснить, как эта компания поступает с собираемой ей информацией о пользователях. В этом вопросе она тоже иногда темнит и злоупотребляет доверием пользователей. Facebook подчеркивает, что она реагирует на недовольство и протесты внутри сети. Цукерберг гордо заявил Киркпатрику, что пользователи Facebook заставили его быть более демократичным – и он этому рад: «История учит нас, что справедливее всего управление там, где есть открытый и прозрачный диалог между людьми, принимающими решения, и людьми, на которых эти решения сказываются. На наш взгляд, история однажды покажет, что этот принцип также относится и к компаниям».
Эта концепция заслуживает всяческого одобрения. Однако пока Facebook идет на уступки пользователям только в тех случаях, когда это соответствует интересам корпорации. Любые голосования и консультации носят сугубо рекомендательный характер. Как отметила Маккиннон, эта система использует ту же стратегию политического контроля, что и Коммунистическая партия Китая – организуемые государством кампании открытости и управляемая демократия на местах.
Общаясь с разными аудиториями о моей новой книге (внимание: реклама) «Частная империя: ExxonMobil и американская власть» («Private Empire: ExxonMobil and American Power»), я вижу, как тревожит сейчас американцев любых идеологических убеждений мощь и независимость корпораций. Безусловно, они верят в капитализм и рынок, но при этом опасаются излишней концентрации власти в частных руках, особенно когда эта власть покушается на их личный и экономический выбор. «Что нам с этим делать?» - спрашивают они.
Возможно, для начала следует вспомнить о гражданских правах. По крайней мере, в случае с Фейсбукистаном я решил воспользоваться своими. По-моему, самое время покинуть подобную переполненную и ненадежную общественную площадку.
На вашей странице в Facebook, в «Настройках», есть – хотя найти ее не так просто – маленькая ссылка «Деактивировать аккаунт». Если щелкнуть по ней, Facebook покажет вам лица людей, которые «будут по вам скучать». Если вы все же твердо решили уйти, вас не отпустят, пока вы не выберете «причину ухода». К несчастью, вариантов «нехватка демократии» или «недоверие к корпоративному управлению» там не предлагается. Из имевшегося ассортимента я выбрал: «Я не чувствую безопасности на Facebook».
Прощайте, друзья из Facebook. Желаю вам, чтобы вы могли пользоваться полными правами свободных граждан – повсеместно.
