Есть что-то странно-шекспировское в истории Pussy Riot, российского феминистского панк-рок коллектива, организующего импровизированные выступления в вязаных шапках-масках. Это напоминает рассказ о шуте Короля Лир – смех умирает, фарс завершается таинственным, и возможно, жестоким финалом. Похоже это и на историю скомороха из фильма «Андрей Рублев» Андрея Тарковского - блестящем изображении жестоких нравов России XV века. Шут непристоен и непочтителен, издевается и над государством, и над церковью, и участь его незавидна.
Три предполагаемых участницы Pussy Riot – Надежда Толоконникова, Мария Алехина и Екатерина Самусевич – попали в тюрьму после того, как исполнили «панк-молебен» в храме Христа Спасителя в центре Москвы. Женщины в масках пробежали к кафедре проповедника и спели песню, в которой просили Богородицу «прогнать Путина», неоднократно выкрикивали словосочетание «срань господня», и падали на пол, крестясь. Их быстро выпроводили, а вскоре и арестовали.
Мне было больно смотреть видео их выступления на YouTube. Нельзя сказать, что я - примерная православная девочка, даже если приложить усилия и напрячь воображение. Тем не менее, церковь для меня священна – даже такой храм, как храм Христа Спасителя. Разрушенный большевиками, собор был выстроен заново, чтобы сыграть странную роль в духовной жизни России – демонстрировать худшее из того, что с недавних пор влиятельная Православная церковь может предложить обществу: помпу, пышность и безвкусные фрески. Мне не хотелось бы, чтобы там звучал панк-молебен Pussy Riot.
Но мои оскорбленные чувства от молебна тут же сменились ужасом. Кажется, все экстремисты в среде русских православных только и ждали возможности, которую предоставила им Pussy Riot. Зазвучали призывы расстрелять этих женщин, сжечь их заживо, лишить двух из них родительских прав. Сторонников Pussy Riot избивали на митингах люди в футболках «Православие или смерть».
Протестное движение, тем временем, было разрознено и растеряно. Христиане-члены оппозиции столкнулись с обвинениями в том, что они - в сговоре с врагом церкви. Тех христиан, которые открыто призывали к милосердию и терпимости, стали травить их более реакционные «коллеги». Кто-то угрожал судье, который позволил Pussy Riot остаться под заключением перед судом, топором. Это был настоящий кошмар. И пока почти ничего не изменилось.
Хуже всего то, что судьба Pussy Riot теперь в руках уголовной системы России. Как частый наблюдатель уголовных судебных процессов, я не могу не заметить: они ужасают. В одной только Москве более чем 90% всех уголовных дел заканчиваются осуждением; меньшие меры ставили бы под угрозу тесную связь между судами и прокурорами. Всякий раз, когда другие верующие говорят о том, что теперь «суд должен решить», что делать с Pussy Riot, ядумаю, что они либо наивны, либо пренебрежительно равнодушны. Суды в России существуют для того, чтобы слепо и жестоко проводить в жизнь социальную иерархию - точно так же, как в советские времена – а вовсе не для того, чтобы добираться до сути спорных уголовных дел.
Инцидент и его последствия сделали очевидным серьезный диссонанс между моей фактической верой и той верой, которую практикуют в обществе. И у меня, взрослой женщины, появляются слеза на глазах, когда я об этом думаю. Диссонанс так огромен, что он причиняет мне боль и заставляет меня чувствовать себя слабой, трусливой и беспомощной. Как выразился православный блоггер Артем Тасалов: «Теперь еще больше убеждаюсь в том, что совершенное пусями было попущено Свыше, дабы помышления наших сердец открылись.
Сколько же тьмы и гноя в наших сердцах оказалось...».
Боль вернулась на этой неделе, когда было завершено предварительное следствие по делу Pussy Riot. Их обвиняют в хулиганстве, мотивированном религиозной ненавистью (что их адвокаты считают необоснованным), и они могут получить до семи лет тюремного заключения. Я думаю, что женщины из Pussy Riot стали «козлами отпущения» в период политического кризиса в России.
Российский поэт Дмитрий Быков посвятил аресту Pussy Riot стихотворение:
Я не поклонник восставшей пусятины, их групповой ектеньи,
панкам я тоже - не друг, да простят они скучные вкусы мои, -
но отчего не простить неразумие, не извинить шутовство?
(Я выражаюсь как можно беззубее, чтобы не злить никого).
Разве в такое время Иисус смог бы укрыться в комфортной роскоши церковных административных зданий? Или пошел бы стучать в тюремные двери? Мне не нужно долго думать над ответом на этот вопрос.
