Лавров: на правильной стороне истории

В последние год-полтора события, происходящие в Северной Африке и на Ближнем Востоке, выдвинулись на передний план мировой политики. Их нередко называют наиболее заметными явлениями международной жизни в новом XXI веке. Хрупкость авторитарных режимов в арабских странах и вероятность социально-политических потрясений достаточно давно отмечалась экспертами. Однако масштаб и стремительность поднявшейся в регионе волны перемен действительно было трудно предсказать. Наряду с накоплением кризисных явлений в мировой экономике эти события стали одним из наиболее явных признаков того, что процесс формирования новой международной системы вошел в зону турбулентности.

По мере нарастания массовых общественных движений в странах региона все более актуальной становилась тема о том, какую линию следует избрать заинтересованным внешним игрокам и международному сообществу в целом. В многочисленных экспертных дискуссиях на эту тему, а затем и в практических действиях государств и международных организаций обозначились два основных подхода – помочь арабским народам самим определить свою судьбу или, пользуясь размягчением прежде чрезмерно жестких властных структур, попробовать «слепить» новую политическую реальность по собственному усмотрению. Ситуация продолжает быстро развиваться, и важно, чтобы те, от кого в наибольшей степени зависит ход дел в регионе, наконец объединили усилия, а не продолжали тянуть в разные стороны подобно персонажам известной басни Крылова.

Постараюсь суммировать аргументы, которые уже приходилось неоднократно высказывать в связи с эволюцией обстановки в ближневосточном регионе. Во-первых, Россия, как и подавляющее большинство стран мира, находится на стороне арабских народов в их стремлении к лучшей жизни, демократии и процветанию, готова содействовать этим усилиям. Именно поэтому мы, в частности, поддержали на саммите «восьмерки» во Франции инициативу Довильского партнерства. Мы решительно выступаем против использования насилия в ходе происходящих в арабских государствах трансформаций, особенно в отношении гражданского населения. Мы понимаем, что преобразования в обществе – сложный и, как правило, длительный процесс, который практически никогда не проходит безболезненно.

Россия – может быть, лучше, чем большинство других государств – знает истинную цену революций. Мы отдаем себе отчет в том, что революционные перемены всегда связаны не только с откатом в социально-экономическом развитии, но и с человеческими жертвами и страданиями. Именно поэтому мы поддерживаем эволюционный, мирный путь осуществления назревших перемен в регионе Ближнего Востока и Северной Африки.

Возникает вопрос – что делать, если «выяснение отношений» между властями и оппозицией все-таки приняло насильственный, вооруженный характер? Ответ представляется очевидным – внешние игроки должны предпринять все, что в их силах, чтобы прекратить кровопролитие и обеспечить выработку компромисса с участием всех вовлеченных в конфликт сторон. Принимая решение о поддержке резолюции 1970 Совета Безопасности ООН и не возражая против одобрения резолюции 1973 по ливийской проблеме, мы исходили из того, что эти решения позволят ограничить возможности чрезмерного применения силы и откроют путь к политическому урегулированию. К сожалению, действия стран НАТО по выполнению этих резолюций вылились в их грубейшее нарушение и в поддержку одной из сторон в гражданской войне с целью свержения существующего режима, нанеся урон авторитету Совета Безопасности.

Вряд ли есть нужда объяснять людям, искушенным в политике, что «дьявол кроется в деталях» и грубые силовые решения в большинстве случаев не способны обеспечить прочное и долговременное урегулирование. А в современных условиях, характеризующихся многократным усложнением международных отношений, бесперспективность применения силы для преодоления конфликтов стала очевидной. За примерами далеко ходить не надо. Это – и непростая ситуация в Ираке, и далекий от разрешения кризис в Афганистане. Есть множество свидетельств того, что далеко не гладко складываются дела в Ливии после свержения М.Каддафи. Волна нестабильности покатилась дальше по сахаро-сахельскому региону, резко обострилась обстановка в Мали.

Да и Египет, где смена власти обошлась без крупных вспышек насилия, а правивший страной в течение более трех десятков лет Мубарак добровольно покинул президентский дворец вскоре после начала массовых протестов, все еще далек от безопасного берега. В частности, не могут не вызывать озабоченности сообщения о росте числа межконфессиональных столкновений, нарушений прав христианского меньшинства.

Оснований, в целом, более чем достаточно для того, чтобы применительно к наиболее острой сегодня ситуации в регионе – сирийскому кризису – подходить максимально взвешенно. Понятно, что после того, что произошло в Ливии, было невозможно идти по пути принятия недостаточно четких решений Совета Безопасности ООН, оставляющих «свободу рук» их исполнителям. Любой мандат, выдаваемый от имени всего международного сообщества, должен быть предельно ясным и конкретным, не оставляющим пространства для двусмысленных толкований. Поэтому важно понять, что на самом деле происходит в Сирии и каким образом можно помочь этой стране преодолеть нынешнюю тяжелую фазу в ее истории.

К сожалению, квалифицированный честный анализ событий в Сирии и их возможных последствий все еще остается в дефиците. Нередко он подменяется лубочной картинкой, черно-белыми пропагандистскими клише. Ведущие мировые СМИ месяцами тиражировали тезис о коррумпированном диктаторском режиме, безжалостно подавляющем порыв собственного народа к свободе и демократии. При этом авторов репортажей, похоже, не беспокоил вопрос о том, каким образом правительство, не имеющее опоры среди населения, более года умудряется оставаться у власти, несмотря на обширные санкции, введенные его основными экономическими партнерами? Почему большинство избирателей проголосовало за предложенный властями проект новой конституции? Почему, наконец, сохраняет лояльность своим командирам основная часть сирийских солдат? Если все объясняет только страх, то почему он не помог другим авторитарным правителям?

Мы многократно заявляли, что Россия не является защитником нынешнего режима в Дамаске, не имеет для этого политических, экономических и иных причин – ведь мы никогда не были ведущим торгово-экономическим партнером этой страны, руководители которой общались преимущественно с западноевропейскими столицами. Мы не хуже других видим, что сирийское руководство несет главную ответственность за охвативший страну кризис, оно вовремя не встало на путь реформирования, не сделало выводов из глубочайших перемен, происходящих в международных отношениях. Все это правильно. Но реально и другое. Сирия  – многоконфессиональное государство, там помимо мусульман-суннитов и шиитов живут алавиты, православные и христиане других конфессий, друзы, курды. При этом в период светского правления баасистов в течение нескольких последних десятилетий в Сирии на практике осуществлялся принцип свободы совести, и представители религиозных меньшинств боятся, что в случае слома режима эта традиция может быть нарушена.

Когда мы говорим, что эти озабоченности надо слышать и постараться развеять, нас порой начинают обвинять чуть ли не в антисуннитских и вообще антиисламских настроениях. Ничто не может быть дальше от истины. В России веками мирно сосуществуют различные конфессии, ведущими среди которых являются православные и мусульмане. Наша страна никогда не вела колониальных войн в арабском мире, а наоборот, последовательно выступала в поддержку независимости арабских народов и их права на самостоятельное развитие. И, кстати говоря, не несет ответственности за последствия колониального правления, в ходе которого изменялась социальная фактура общества, что нередко вело к появлению линий напряженности, дающих о себе знать и поныне. Речь о другом. Если у какой-то части общества возникают опасения относительно возможности дискриминации по религиозному и национальному признаку, то надо этим людям предоставить необходимые гарантии в соответствии с общепринятыми сегодня международными стандартами в гуманитарной сфере.

В том, что касается соблюдения прав человека и основных свобод, в ближневосточных государствах традиционно существовало и существует немало серьезных проблем – это и стало одной из главных причин нынешних «арабских революций». Сирия, однако, исторически была отнюдь не на последнем месте в этом рейтинге, и степень свободы граждан там была неизмеримо выше, чем в некоторых из тех стран, правители которых пытаются сегодня давать Дамаску уроки демократии. Французская «Монд дипломатик» в одном из недавних номеров привела летопись деяний в области прав человека одного из крупных ближневосточных государств, включающую, в частности, исполнение 76 смертных приговоров только в течение 2011 года, в том числе по обвинению в колдовстве. Если нашей целью действительно является содействие уважению прав человека на Ближнем Востоке, то давайте скажем об этом открыто. Если главное, чего мы хотим, – остановить кровопролитие, то именно этим и надо заниматься, то есть добиваться в первую очередь прекращения огня и содействовать началу инклюзивного общесирийского диалога с целью выработки самими сирийцами формулы мирного преодоления кризиса.

Россия к этому призывала с самого начала волнений в Сирии. Нам, как я думаю, и всем, кто обладает достаточным объемом информации об этой стране, было понятно, что требование немедленного ухода Б.Асада вопреки воле той немалой части сирийского общества, которая продолжает связывать с нынешним режимом свою безопасность и благополучие, означает подталкивание Сирии в пучину затяжной и кровопролитной гражданской войны. Роль ответственных внешних игроков должна заключаться в том, чтобы помочь сирийцам избежать этого, обеспечить реформирование системы политической власти в Сирии эволюционным, а не революционным путем, через общенациональный диалог, а не силовое принуждение извне.

В реальных обстоятельствах сегодняшней Сирии ориентация на одностороннюю поддержку оппозиции, а тем более – лишь ее наиболее воинствующей части, не ведет к быстрому достижению мира в этой стране, а значит, противоречит задачам защиты гражданского населения. Здесь, похоже, преобладают стремления добиться смены режима в Дамаске в качестве элемента большой региональной геополитической игры. В этих раскладах, без сомнения, учитывается Иран, в ослаблении региональных позиций которого оказался заинтересованным широкой конгломерат государств, включающий США и страны НАТО, Израиль, Турцию, а также некоторые страны региона.

Сегодня немало говорят о перспективе нанесения военного удара по Ирану. Мне уже не раз приходилось подчеркивать, что такой выбор имел бы тяжелые, катастрофические последствия. Разрубить «одним махом» узел накопившихся проблем все равно не получится. Можно вспомнить в этой связи о том, что в свое время военное вторжение США в Ирак анонсировалось как «золотой шанс» быстро и решительно перекроить политические и экономические реалии «большого Ближнего Востока», превратив его в регион, вставший на путь развития «по европейскому образцу».

Но даже если абстрагироваться от ситуации вокруг Ирана, очевидно, что раскручивание внутрисирийской междоусобицы может привести в действие процессы, которые крайне негативно повлияют на обстановку на обширном прилегающем к ней пространстве, что оказало бы серьезное деструктивное воздействие не только на региональную, но и на международную безопасность. Среди факторов риска – потеря контроля за сирийско-израильской границей, осложнение ситуации в Ливане и других странах региона, попадание оружия в «нежелательные руки», включая террористические организации и, что, возможно, опаснее всего – обострение межконфессиональных противоречий и противоречий внутри исламского мира.

*   *   *

В опубликованной еще в девяностых годах книге «Столкновение цивилизаций» Хантингтон подметил тенденцию усиления значения фактора цивилизационной, религиозной идентичности в эпоху глобализации, убедительно продемонстрировав относительное сокращение возможностей исторического Запада проецировать вовне свое влияние. Конечно, было бы преувеличением пытаться строить только на подобных посылках модель современных международных отношений, однако отрицать наличие такой тенденции сегодня невозможно. Она вызвана к жизни рядом факторов, включая усиление прозрачности национальных границ, информационную революцию, высветившую кричащее неравенство в уровнях социально-экономического развития, и обострившееся на этом фоне желание народов сохранить свою самобытность и не попасть в «красную книгу» истории.

Стремление вернуться к своим цивилизационным корням отчетливо прослеживается в арабских революциях, оборачиваясь на данном этапе широкой общественной поддержкой партий и движений, выступающих под флагом ислама. И арабским миром дело не ограничилось. Достаточно упомянуть Турцию, которая все больше позиционирует себя как самостоятельный центр силы, крупный игрок на исламском и региональном пространствах. Все смелее заявляют о своей идентичности азиатские государства, включая Японию.

Такая ситуация служит одним из признаков того, что существовавшая в период «холодной войны» простая (если не сказать «простенькая»), «двоичная» конструкция, укладывавшаяся в формулы «Восток-Запад» «капитализм-социализм», «Север-Юг», сменяется многомерной геополитической реальностью, в которой уже не получается вычленить один довлеющий над другими фактор. Глобальный финансово-экономический кризис окончательно поставил точку в рассуждениях о возможности доминирования какой-то одной системы в любых областях – будь то экономика, политика или идеология. Не осталось сомнений в том, что в общих рамках, определяющих сегодня развитие подавляющего большинства государств и заключающихся в признании принципов демократического правления и рыночной экономики, конкретные политические и экономические модели будут выбираться каждой страной самостоятельно с учетом собственных традиций и культурно-исторических особенностей. А это скорее всего будет означать дальнейшее повышение веса фактора цивилизационной идентичности в международных делах.

Такие выводы с точки зрения практической политики могут означать только одно: попытки навязывания другим своей шкалы ценностей абсолютно бесперспективны и могут привести лишь к опасному усилению межцивилизационных трений. Из этого, разумеется, не следует, что мы должны полностью отказаться от того, чтобы оказывать друг на друга влияние, способствовать объективному восприятию своей страны на международной арене. Но делать это надо честными, открытыми методами, расширяя экспорт своей культуры, образования и науки, но при безусловном уважении цивилизационных ценностей других народов как залога сохранения многообразия мира и уважения плюрализма в международных делах.

Представляется очевидным, что расчеты использовать современные средства распространения информации и коммуникаций, включая социальные сети, в интересах форматирования сознания тех или иных народов и создания новой политической реальности в конечном счете оправдаться не могут – современный рынок идей слишком неоднороден, а ставка на виртуальные методы создает лишь виртуальную реальность. Разумеется, если не размышлять в категориях оруэлловского «большого брата» – но тогда о демократии можно забыть, причем не только в странах –объектах, но и субъектах такого воздействия.

Вопросом большой политики становится выработка общей ценностной, нравственной шкалы, которая могла бы стать основой уважительного и продуктивного межцивилизационного диалога, отправным пунктом которого была бы общая заинтересованность в снижении уровня нестабильности, возникшей на этапе создания новой международной системы, и в конечном итоге выход на надежное, эффективно работающее полицентричное мироустройство. При этом успех может быть обеспечен только в том случае, если будут исключены крайние подходы – идет ли речь, например, о гипертрофированном понимании прав сексуальных меньшинств или наоборот – о попытках поднять на политический уровень узкое представление о морали, которое соответствует понятиям только одной группы населения и ущемляет естественные права других граждан, в том числе принадлежащих к различным конфессиональным сообществам.

*   *   *

В международных отношениях существует определенный предел кризисных ситуаций, который нельзя пересекать без ущерба для глобальной стабильности. Поэтому работа по тушению региональных пожаров, включая внутригосударственные конфликты, должна вестись максимально серьезно, без применения двойных стандартов. Использование всякий раз «санкционной дубины» – путь в тупик. Все стороны внутренних конфликтов должны быть уверены, что международное сообщество будет действовать на основе твердых принципов, выступая единым фронтом и добиваясь скорейшего прекращения насилия и достижения взаимоприемлемого урегулирования через всеобъемлющий диалог.

Россия руководствуется только такими принципами в отношении внутригосударственных кризисов, именно этим обусловлена наша позиция в отношении происходящего в Сирии. Поэтому мы полностью и искренне поддержали миссию спецпосланника ООН/ЛАГ К.Аннана, нацеленную на скорейший поиск взаимоприемлемого компромисса. В заявлениях председателя Совета Безопасности ООН и резолюциях СБ ООН в этой связи зафиксированы подходы, которые мы продвигали с самого начала внутренних потрясений в Сирии, эти же идеи были отражены в согласованном 10 марта с.г. нашем совместном заявлении с Лигой арабских государств.

Если бы удалось добиться, чтобы эти подходы сработали в Сирии, то они могли бы стать моделью международного содействия разрешению будущих кризисов. Суть «шести принципов» К.Аннана – обеспечить прекращение насилия, откуда бы оно ни исходило, и начать возглавляемый самими сирийцами политический диалог, который должен найти ответы на законные озабоченности и устремления сирийского народа. Его результатом должен стать новый политический облик Сирии, отражающий интересы всех групп ее многоконфессионального общества.

Необходимо, не вставая ни на ту, ни на другую сторону, способствовать выработке и выполнению договоренностей об урегулировании конфликта, поощрять того, кто их выполняет, и прямо называть истинных противников мирного процесса. Для этого требуется беспристрастный механизм мониторинга, который и был создан резолюциями 2042 и 2043 СБ ООН. Российские военнослужащие входят в состав группы международных наблюдателей.

К сожалению, процесс выполнения плана К.Аннана в Сирии идет очень трудно. Весь мир был потрясен случаями расправ над безоружными мирными жителями, в том числе произошедшей 25 мая с.г. трагедией в поселении Хула, последующими кровавыми расправами в Хаме. Необходимо выяснить, кто несет за это ответственность, и наказать виновных. Никто не вправе узурпировать роль судьи и использовать эти трагедии для достижения собственных геополитических целей. Только отказ от таких попыток позволит остановить раскручивание спирали насилия в Сирии.

Ошибаются те, кто говорит, что Россия «спасает» Асада. Еще раз подчеркну – выбор политической системы и руководителей этой страны – дело самих сирийцев. Мы не пытаемся затушевывать многочисленные ошибки и просчеты, совершенные Дамаском, включая применение силы против мирных демонстраций на начальном этапе кризиса. Для нас не главное, кто у власти в Сирии, важно обеспечить прекращение гибели мирного населения и начало политического диалога при уважении всеми внешними игроками суверенитета, независимости и территориальной целостности страны. Не могут быть оправданы какие-либо проявления насилия. Обстрелы жилых кварталов правительственными войсками неприемлемы, но они не могут рассматриваться как индульгенция для террористических актов в сирийских городах, для убийств, совершаемых оппозиционными режиму боевиками, включая «аль-каидовцев».

Логика, диктующая необходимость разорвать порочный круг насилия, возобладала в единодушной поддержке плана Кофи Аннана членами Совета Безопасности ООН. Нас удручают заявления и действия некоторых вовлеченных в сирийские дела игроков, за которыми явственно усматривалась ставка на провал усилий спецпосланника. В этом ряду – и призывы руководства Сирийского национального совета (СНС) к иностранной интервенции. Непонятно, как подобные заявления могут способствовать усилиям спонсоров СНС объединить сирийскую оппозицию под его «крышей». Мы – за объединение сирийской оппозиции исключительно на платформе готовности к политическому диалогу с правительством – в точном соответствии с планом Кофи Аннана.

Россия практически в ежедневном режиме продолжает работать с сирийским руководством, убеждая его в полном объеме выполнить «шесть пунктов» К.Аннана и решительно отказаться от иллюзорных расчетов на то, что внутриполитический кризис в Сирии улетучится сам собой. Работаем и с представителями практически всех ветвей сирийской оппозиции. Уверены – если так же сосредоточенно, без «задних мыслей» и двойных стандартов будут действовать все наши партнеры, шанс добиться мирного урегулирования ситуации в Сирии существует. Надо «навалиться» всем вместе и на режим, и на оппозицию и заставить их прекратить боевые действия и сесть за стол переговоров. Считаем важным предпринять для этого срочные коллективные усилия, созвав международную конференцию государств, непосредственно вовлеченных в сирийский кризис. Осуществляем с этой целью плотные контакты с Кофи Аннаном и другими партнерами.

Только действуя таким образом можно удержать ближневосточный регион от сползания в пучину кровопролитных войн и анархии и тем самым остаться, как стало сейчас модным говорить, на правильной стороне исторического процесса. Уверены, что другие схемы, предполагающие внешнее вмешательство в Сирии – от блокирования не устраивающих кого-то телеканалов до наращивания поставок оружия оппозиционным группировкам и авиаударов – не несут мира ни этой стране, ни региону в целом. А значит, не будут оправданы историей.