Спустя год после освобождения я как никогда уверен в необходимости бороться с чудовищной китайской машиной.

Ровно год тому назад меня выпустили на свободу после двух с лишним  месяцев тайного тюремного заключения. Сегодня полиция уведомила меня, что отменяет условия моего освобождения под залог. Я счастлив, что этот год закончился, но в то же время, я огорчен. Я не понимаю, за что меня лишили свободы. А если ты не знаешь, из-за чего потерял что-то, как ты это что-то сможешь защитить?

«Вэй» означает «будущее», но также и «неизвестность». И будущее действительно является неизвестным. Мне сказали, что я не могу уехать из Китая, потому что по моим делам все еще проводится следствие. Меня подозревают в порнографии, в обмене иностранной валюты и в двоежёнстве. Это очень и очень странно. Я не преступник. Они лишили меня чего-то, потому что  обладают властью.

81 день тюремного заключения был кошмаром. Я не уникален: такое случается со многими людьми, случается до сих пор. Это тот опыт, который я не желаю пережить никому. Условия содержания были экстремальными; их создала система, считающая, что она превыше закона. На самом деле, система превратилась в чудовищную машину. Каждый, кто через это проходит, утрачивает свои первоначальные надежды или как-то меняет их.

Есть много моментов, когда ты чувствуешь отчаяние, безнадежность, когда у тебя возникает ощущение, что это конец. И тем не менее, на следующее утро ты просыпаешься, слышишь как поют птицы, как дует ветер. И тебе приходится спрашивать себя: а можешь ли ты отказаться от борьбы за свободу выражения и человеческое достоинство? Для художника это жизненно важные ценности, отказаться от которых он не может никогда.

Я часто задаю себе вопрос о том, не боюсь ли я нового ареста. Мой внутренний голос подсказывает, что не боюсь. Я люблю свободу как любой другой человек, может быть, даже сильнее большинства людей. Но жить в страхе это огромная трагедия. Это даже хуже, чем потерять свободу.

Из пережитого я вынес более сильное чувство ответственности, понимание проблем, а также осознание того, как понять происходящее и сохранить при этом позитивные силы. Надо посмотреть на себя и на свое положение с другой стороны. В то же время,  надо сохранять любовь и страсть к тому, что ты делаешь. Надо сохранять отзывчивость и радость. Если у тебя этого нет, ты как рыба, выброшенная на берег и медленно засыхающая на песке.

Я начал заниматься так называемой политической деятельностью в 2008 году. Спроектировав олимпийский стадион, я понял, что Олимпиада не принесет подлинной радости обществу, что это пропаганда. Я восстал и начал критиковать ее. Я уже тогда активно действовал в интернете, и каждый день я видел множество проблем. Я стал писать о судебных процессах, мы начали снимать документальные фильмы, в том числе, кино о детях, погибших в школах, которые рухнули во время землетрясения в Сычуане. Мне стала оказывать поддержку молодежь и люди из интернета, и мне кажется, это напугало власти.

Я начал спрашивать: почему они не в состоянии решать незначительные проблемы и ждут, пока они не разрастутся и не приведут к взрыву? Конечно, меня никто не слушал. Я говорил со стенами и с камнем. Каждый раз, когда ты пытаешься что-то исправить, когда требуешь ясного ответа, твое положение становится все более бедственным.

Они разрушили мою студию, они тайком посадили меня под арест, а затем сфабриковали дело и предъявили мне иск на 15 миллионов юаней за мнимую налоговую задолженность. Сейчас мы подали в суд на пекинское налоговое ведомство, обвинив его в злоупотреблении властью и игнорировании юридических процедур. Мы используем эту возможность, чтобы заставить их понять, что они сделали не так, а также чтобы проинформировать общественность, хотя понимаем, что на положительный результат рассчитывать не приходится. Они отказались вернуть нам наши документы, они не разрешили нашему менеджеру и бухгалтеру дать свидетельские показания в суде, который прошел в среду, они лишили меня возможности прийти в суд. Они даже сделали так, чтобы мой друг, адвокат Лю Сяоюань (Liu Xiaoyuan), исчез накануне слушаний.

Мои друзья говорят: «Вэйвэй, из-за тебя допрашивали моего отца, мою мать, мою сестру». Я не знаю этих людей. Почему система заставляет их страдать? Потому что она никому не может позволить проявлять гуманность, демонстрировать поддержку и сочувствие. Но когда ваши дети вырастут, и у них не будет ни единого шанса заставить власть услышать их мнение, неужели вы отвернетесь и скажете, что это не ваша проблема?

Задумайтесь над делом Бо Силая (Bo Xilai), над делом Чэнь Гуанчена (Chen Guangcheng), над моим делом. Это три очень разных примера. Ты можешь быть высокопоставленным членом партии, скромным правозащитником или признанным художником. Ситуация у нас совершенно разная, но у всех у нас есть нечто общее: с нами обращаются нечестно и несправедливо, с нами не ведут открытую дискуссию, нас не судят в открытых судах. В Китае нет власти закона, а если существует власть над законом, то нет социальной справедливости. Неприятности можно причинить любому.

Я обычный гражданин. Моя жизнь имеет точно такую же ценность, как жизнь любого другого человека. Но я благодарен за то, что когда меня лишили свободы, у многих людей возникли общие чувства, и они очень трогательно стали пытаться помочь мне. Это дает мне надежду: глупость может одерживать верх какое-то время, но добиться реального успеха она не сумеет никогда, потому что  людская природа требует свободы. Они могут задержать приход этой свободы, но остановить ее им не удастся.