Какой такой кризис евро?

Франкфурт -  Что такое кризис? Продолжительный экономический спад, высокая и продолжительная безработица, бедность, безудержная инфляция, стремительное падение обменного курса, бюджетный дефицит, высокая стоимость кредитов и политическая дисфункция? Большинство согласятся с тем, что кризис существует, если присутствуют хотя бы некоторые из этого списка «признаков бедствия». Хотя повсеместно считается, что Европейский Союз находится во власти кризиса, в наличии - лишь часть упомянутых признаков, да и то - лишь в нескольких странах еврозоны.

Итак, почему же кризис еврозоны существует, и что его определяет? Время от времени утверждается, что единая валюта не соответствует потребностям стран-членов, и что экономические различия, не совместимые с жизнеспособностью, в конечном итоге, потребуют отказа от евро.

Среди наиболее гибельных различий чаще всего называют различия в уровне экономического роста, создания рабочих мест и безработицы, а также огромную несоразмерность текущих платежных балансов, – причем, все это можно проследить на больших различиях в затратах на рабочую силу в расчете на единицу продукции. Осознание подобных различий приводит к значительной надбавке за риск в проблемных странах, что неизбежно заканчивается ускорением оттока капитала в так называемые безопасные гавани.

Все эти события сейчас заметны в еврозоне, в особенности - в периферийных странах. Надбавки за риск начали превышать допустимый уровень в 2009 году, а затем стали расти еще больше в 2011-2012 годах, в то время как отток капитала стал просто безудержным в 2011 году.

Если задуматься о том, что может лежать в основе такого типа движений капитала, подозрение должно упасть также на нерациональную политику, характерную, в том числе, и для стран, далеких от еврозоны. В более широком Европейском союзе такие страны, как Великобритания и Венгрия, в такой же степени подвержены структурным недостаткам, как и некоторые периферийные страны еврозоны. Гибкость обменного курса не сильно им помогла, или, по крайней мере, они предпочли не использовать ее.

Более того, есть страны со столь же тяжелым, если не более тяжелым, бременем государственного долга, как у периферии ЕС: главными примерами этого являются США и Япония. У других стран - таких, как Норвегия и Швейцария, имеется профицит текущего платежного баланса свыше 10% от их ВВП, но они противятся ревальвации своей валюты.

Стоит вспомнить, что в течение десятилетия до 2005 года Германию называли «больным человеком Европейского союза». Германия была неконкурентоспособной, когда вошла в еврозону, из-за избыточного повышения заработных плат и цен после воссоединения страны. Впоследствии данную проблему удалось решить с помощью структурных реформ, проведенных в стране в рамках единой валюты. То же верно и в отношении самого нового члена еврозоны, Эстонии, которая благодаря строгому сдерживанию заработных плат обеспечила себе конкурентоспособность на едином рынке за короткий период времени.

Почему же тогда существуют столь сильные сомнения в том, что евро может выжить? Некоторые говорят, что текущие усилия по введению разумной политики в периферийных странах обречены на неудачу, и что жертвование демократией в этих странах для сохранения целостности валютного союза – это слишком высокая цена.

В действительности, усилия правительств и международных учреждений направлены в сторону более надежных решений. Кто бы поверил ровно год назад в то, что станет возможным налогово-бюджетное соглашение, принятое в марте? И, несмотря на колебания, разве не произошло значительного снижения надбавок за риск в проблемных странах без увеличения расходов стран-кредиторов на финансирование?

Многое по-прежнему неизвестно. Наблюдаем ли мы начальные признаки освобождения еврозоны от ее недомогания? Смогут ли страны-должники придерживаться жестких программ реформирования, или же их граждане отвергнут строгую экономию? И смогут ли страны-кредиторы победить некоторую популистскую ответную реакцию у себя дома, которая может подтолкнуть их в протекционистском направлении?

Разумное сотрудничество во избежание риска недобросовестности должно суметь предотвратить панику, снизить надбавки за риск и разрешить более полное использование ресурсов. Например, межгосударственные миграционные потоки, несомненно, необходимо сделать более легкими и привлекательными. Высокого уровня безработицы, в частности, среди молодых квалифицированных работников, можно избежать, если страны-кредиторы, которым требуются мигранты для оживления своей собственной рабочей силы, смогут их привлекать.

Рост иммиграции привел бы к укреплению навыков и увеличению уровня доходов, сократив расходы проблемных стран на пособия по безработице. Повышение мобильности рабочей силы внутри ЕС также помогло бы создать более открытое европейское мышление и, таким образом, ослабить старые националистические предрассудки.

Итак, будет ли ЕС упорно двигаться в сторону политического союза, тем самым решая упущенные проблемы, несмотря на ликвидацию внутренних границ и благодаря единому рынку, евро и шенгенскому соглашению?

Моделью для будущих Соединенных Штатов Европы является Швейцария – страна с четырьмя языками и национальностями, с сильными в налогово-бюджетном плане административно-территориальными единицами (кантонами), с единой первоклассной валютой, а также с федеральным правительством и парламентом, обладающими подлинной, пусть и ограниченной, налогово-бюджетной властью.

Если бы ЕС максимально использовал уже имеющуюся у него компетенцию и управлялся бы более эффективно, он мог бы добиться более быстрого экономического роста в течение, по крайней мере, следующего десятилетия, и 2,5% ежегодного прироста не показались бы недостижимыми. Обязательной является более щедрая поддержка проблемных стран, потому что евро необходимо сохранить (хотя и не обязательно на основе более крупной еврозоны).

Финансовые рынки будет легче убеждать, если подобная поддержка будет дополняться принятием странами-получателями налогово-бюджетного соглашения наряду с технической помощью для укрепления их руководства. В Грецию необходимо привлечь антикоррупционных чиновников из США, итальянских специалистов по эффективному налогообложению, немецких экспертов по приватизации и испанских профессионалов сферы туризма, чтобы ускорить темпы модернизации.

Все это представляет собой столь необходимый и часто пропагандируемый «План Маршалла» для периферии. Но при этом признается, что проблемным странам ЕС больше всего требуются не деньги, а планирование и административные возможности для того, чтобы эффективно их тратить. За последнее десятилетие Греция смогла использовать только пятую часть доступных ей средств ЕС на модернизацию. Тогда не должно было так случиться, и сейчас ЕС не может себе позволить, чтобы так оставалось.