Когда власть еще и оппозиция

Дипломаты НАТО пытаются понять, действительно ли в Армении есть оппозиция, которая способна сбалансировать власть и направить вектор развития на Запад. Начиная с 2008 года и до этого, во время грузинской революции роз, украинской оранжевой революции, был вопрос, готов ли Запад подготовить такой же «проект» в Армении. В готовности Запада вряд ли кто-то сомневался. Но для этого в Армении должна была быть оппозиция, которой можно было сделать предложение о сотрудничестве. Для активизации этих обсуждений реальной основой стала оппозиционная активность 2008 года – до и после событий 1 марта.
 
Дипломаты НАТО также пытаются понять, как случилось, что слабые послания о намерении сближения  с Западом из Армении поступают  от премьер-министра, президента, то есть, людей, которые, по сути, считаются акторами российского политического влияния. Хотя дипломатам НАТО лучше всех известны внутренние ответы на эти вопросы. Но вопрос действительно важный и дает поводы для размышлений. В Армении, фактически, была мощная оппозиционная сила, в рядах которой и сейчас обсуждается западный революционный дискурс. Но слухи о прозападной ориентации лидеров оппозиции не раз опровергались. Более того, спустя годы после 2008 года сформировался странный ассиметричный тандем Армянский национальный конгресс -  партия «Процветающая Армения».
 
С другой стороны, пришедший  к власти после 1 марта Серж Саргсян все чаще говорит в контексте «западной модернизации», проводит политику по расширению отношений с НАТО. В это же время премьер-министр Тигран Саркисян довольно интенсивно говорит о вестернизации, о том, что нужно направить взгляды на Европу. Ситуация действительно странная.
 
Может, дело в том, что  Европа дала армянским властям какую-то долю легитимности, предложив или  потребовав взамен сотрудничество. 1 марта  Россия утеряла одного из своих акторов – Роберта Кочаряна, который, при успешном стечении обстоятельств, должен был присутствовать в органах власти Армении. В этой ситуации союз с Европой стал выглядеть реальным. Причем, начав футбольную дипломатию с Турцией, безотносительно ее результатов, нелегитимный президент обеспечил себе рост авторитета на внешней арене, что опять же не скрывают в западных дискурсах.
 
Сейчас получилось так, что  расстановка, сложившаяся после 2008 года, продолжается до сих пор, Армения  на уровне власти ведет, как минимум, двойную игру с западным миром  и Россией. Но проблема не столько  во власти, сколько в оппозиции. Есть ли в Армении оппозиция, которая способна балансировать власть и направить векторы на Запад? И что может дать подобная оппозиция Армении?
 
Подобная оппозиция в  Армении есть – это партия «Свободные демократы». В более широкой перспективе  в этот «фронт» может войти партия «Наследие», а также политики, вышедшие из состава Армянского национального конгресса из-за разногласий по внешнеполитическим вопросам. Левон Тер-Петросян все время отталкивал от Конгресса «опасную» формулировку «прозападный блок», а в своих списках Конгресс обеспечил проходное место политику, заявившему о поддержке Владимира Путина в России. Но до выборов ни «Наследие», ни «Свободные демократы», ни другие не продемонстрировали желания обсуждать эти вопросы, в результате прозападный оппозиционный дискурс в Армении угас, еще не загоревшись. Кроме того, эти силы получили слишком мало места в парламенте. Фактически, дискуссии опять остаются во властном поле, и в итоге власть Армении становится центром, диктующим дискурс.
 
В этом смысле для Запада, в смысле открытия армянского политического пространства, главной задачей становится построение в Армении оппозиционного прозападного дискурса, который будет заниматься не пропагандой, а созданием возможности выбора партнера, параллельно с властью. Потому что Запад действительно не может понять армянскую элиту, которая одновременно является прорусской и прозападной, причем, в условиях наличия оппозиции, никак не позиционирующей себя во внешнеполитическом плане.
 
В итоге может получиться так, что власти в Армении будут выполнять также функции оппозиции.