Pussy Riot: пожалеет ли Путин о том, что начал бороться с крутыми девушками российского панка?

На протяжении двух дней в Москве, заполненных событиями и очень длинных, я постоянно говорила с людьми о Pussy Riot. О том, как в феврале три молодые женщины из феминистской панк-рок группы спели песню в московском храме Христа Спасителя. Как их арестовали, бросили за решетку, отказались выпустить под залог. Как теперь им грозит до семи лет лишения свободы. Как приказы об этом исходят, по всей видимости, с самого верха российской власти. И как начинающийся завтра суд над ними, наверняка, станет определяющим моментом в политической карьере Путина.

Многие люди (да практически все) говорят, что это будет момент, когда решится будущая судьба России, во многом - пока неопределенная.

В 9 часов вечера в четверг я иду на митинг, собравший пару тысяч антиправительственных демонстрантов. Я слышу, как толпа скандирует название группы Pussy Riot, и мне кажется, я ухватила суть этой истории. Это поразительная история о том, как три молодые женщины создали Путину мощнейшую головную боль в политике. История о том, как искусство выступает против власти. Как гражданское общество выступает против церкви и против государства. Или, как сказал один снимающий эти события кинопродюсер, это - «панки против Путина». (Дальше он говорит, что это по сути дела «Преступление и наказание». Но группа - в тюрьме, и это немного напоминает поп-квартет The Monkees. Или сильно извращенный вариант фильма о «Битлз».)

Мне кажется, я во всем разобралась, и три часа спустя меня ведут в подвал промышленного здания, ставший художественным центром, где история разворачивается по-новому. Она становится не просто поразительной, но и абсурдной. Потому что вот они - Pussy Riot - в своих масках, ярких платьях и колготках, сидят, скрестив ноги, на полу крохотной, ярко освещенной и душной комнаты для репетиций.

Но это - другие женщины. А настоящие сидят за решеткой: 22-летняя Надежда Толоконникова, 24-летняя Мария Алехина и 29-летняя Екатерина Самуцевич – или Надя, Маша и Катя. Видеть их не разрешают никому. Ни мужьям, ни родственникам, ни друзьям. Но Pussy Riot - это не только три женщины. В коллективе более 10-ти женщин, включая двух, которые тоже пели в храме, но все еще находятся на свободе. Все они после арестов исчезли. Все залегли на дно. И это неудивительно, учитывая опасность, в которой они оказались. Они уже пять месяцев находятся в бегах, поскольку их также могут арестовать. И это - их первое интервью  для западных СМИ.

Они - не те, брошенные за решетку женщины. Но им и не нужно быть ими. Таково предназначение масок – они должны быть безымянными символами. Неважно, кто из них арестован. В этом весь смысл:  они - не люди, а идея. Именно это приковало к себе внимание России и остального мира: российские власти арестовали идею и судят ее с такой злобной мстительностью, какой россияне прежде не видели. Идея, рожденная тремя молодыми, образованными женщинами из среднего класса, или девушками, как их называют в России.

Они молоды. Они улыбчивы. Они взволнованны, робки, им неловко от внимания, они не знают, как сесть, и что им следует говорить, а что - нет.

Pussy Riot - не просто самые крутые революционерки, каких только можно встретить, они также - самые симпатичные. Они - дочери, какими могут гордиться родители. Умные, немного чудные, чувствительные, не боящиеся постоять за свои убеждения. Одна из них специально рассказывает мне о том, что «доброта» - это важная часть их идеологии. Пожалуй, они сделали для разоблачения нравственной несостоятельности путинского режима больше всех остальных. Ни одному политику, ни одному журналисту, ни одному оппозиционеру и ни одному общественному деятелю не удалось создать такую суматоху и нервное возбуждение. Ни один не сумел вызвать столь важные дебаты. Но, наверное, самое удивительное (более удивительное чем то, что они называют себя феминистками в стране, где права женщин забыты) заключается в том, насколько искусно и художественно они это сделали.

Какие ощущения? «Ощущение такое, что мы оказались в уникальном положении, но в то же время, это по-настоящему страшно. Потому что очень велика ответственность. Потому что мы делаем это не ради себя, а ради общества», - говорит одна из них по имени Белка.

Пожалуй, самое поразительное - в том, что сделали они это при помощи искусства и рок-музыки. А какой кувалдой они лупили по великой мощи российского государства? Ну, это - цветные платья, в которых они прыгали вверх-вниз, смешные и странные стихи, которые они громко пропели. Кувалда и в самом деле мощная.

Наряды у них карикатурные, цвета яркие, как радуга. Но маски не для того, чтобы их не узнали – такая анонимность символична и неотъемлема от их художественного замысла. У всех есть клички, которыми они меняются, когда захотят: Воробей – 22 года, Балаклава – самая старшая, ей - 33, и Белка, которой всего 20 лет.

«Это означает, что Pussy Riot может быть кто угодно… Мы просто показываем людям, что они могут сделать», - говорит Воробей.

«Мы показываем зверскую и жестокую сторону нашей власти, - говорит Белка. – Мы не делаем ничего противозаконного. Это не противозаконно – петь и говорить, что ты думаешь».

Воробей сначала очень сильно стесняется. Она взволнована, особенно из-за того, что не очень хорошо говорит по-английски, что не сумеет выразить все, как надо. Она объясняет, как себя чувствует, когда надевает на голову шапочку-маску: 

«Когда я в маске, я чувствую себя немного как супергерой, чувствую больше силы. Я чувствую себя реально смелой, я верю, что я все могу, и я верю, что сумею изменить ситуацию».

Балаклава прерывает ее. «Я не согласна. Мы - не суперженщины. Мы - вполне обычные женщины, и наша цель, чтобы все женщины в России могли стать такими же без масок».

В этот момент в камере садится батарея. Интервью снимает московская журналистка Кристина Нарыжная, и пока она меняет батарею, девушки театрально падают на пол, смеясь и облегченно вздыхая. «Это так странно, - говорит Воробей. – Видеть Pussy Riot в газетах, в новостях, в интернете. У нас есть друзья, которые говорят: «Вы видели последнюю акцию?» И тебе приходится говорить: «Да, я видела ее по телевизору».

А родители знают?

«Нет! - говорит Белка. – Мой папа убил бы меня!»

Детали просто замечательны. А бывает так, спрашиваю я, что ты в магазине, и вдруг тебе звонят, и ты должна бежать домой и надевать свою балаклаву?

«Нет, - говорит Воробей. – Это как у Бэтмена: она всегда со мной, на всякий случай».

Непосредственно перед встречей с Pussy Riot я слушала интервью, которое взяла у Ильи Осколкова-Ценципера, соучредителя Института медиа, архитектуры и дизайна «Стрелка». Этот образованный и утонченный человек вместе с Ремом Колхасом (Rem Koolhaas) создал программу подготовки нового поколения молодежи, чтобы изменить физический и социальный ландшафт города. Во время беседы он углубляется в историю России.

Сейчас - тревожное время, говорит он. «Я не могу думать ни о чем другом. Я думаю об этом буквально все время. Интересно, что в стране, где полно ужасных вещей - плохих, несправедливых, нечестных вещей, символизм данного события выделяется. Потому что они так молоды. Потому что совершенное ими так незначительно и глупо, и вдруг все это становится таким колоссально огромным из-за этой несоразмерной реакции. Потому что это так странно затрагивает очень многое, и событие приобретает едва ли не исторические пропорции. Это касается всего: церкви и государства, верующих и неверующих, судей и царя. И эта русская история никогда не кончается».

А Москва наполнена историей. Здесь улицы названы именами писателей, а станции метро - именами революционеров. Практически на каждом углу есть памятник. Утром я встречалась с мужем Нади Петром Верзиловым у памятника Энгельсу возле станции метро, названной именем анархиста Кропоткина. А днем раньше – с самым влиятельным в стране художественным критиком возле бронзового Пушкина. Гуляя возле станции «Курская» перед встречей с женщинами, я смотрю наверх и вижу старое название, высеченное на потолке – Метрополитен им. В.И. Ленина. Это - город призраков и отголосков, где забальзамированное тело революционера лежит в бункере без окон рядом с узорчатым дворцом, построенным царями, которых он сверг. И в котором сегодня обитает человек, когда-то работавший в КГБ.

Российские лидеры всегда понимали силу и могущество зрительных образов власти. Серпа и молота. Ядерных боеголовок и мускулистого мужчины, который с голым торсом занимается на природе очень мужскими делами. И последнего случая: пяти молодых женщин в ярких масках-шапочках, которые скачут в символическом центре российского государства – на Красной площади.

Январская акция, ставшая четвертой для Pussy Riot, впервые привлекла к ним внимание всего мира. Группа была создана сразу после того, как Медведев объявил в ноябре, что Путин вернется на пост президента. И люди поняли, что Россия, попросту говоря, превращается в диктатуру.

Корреспондент Guardian в Москве Мириам Элдер (Miriam Elder), неутомимо и старательно освещающая дело Pussy Riot, встретилась с группой вскоре после январского выступления. Она стала одной из немногих журналисток, взявшей у девушек интервью. «Они были настроены очень решительно. Они были очень целеустремленны. Все в то время были очень злы. Но поразило то, насколько они образованны. Насколько продуманы их идеи. Они цитировали всех, от Симоны де Бовуар (Simone de Beauvoir) до рок-группы Ramones. Это была не какая-то там глупая шалость. За этим скрывались реальные сигналы».

Их концерт на Красной площади, состоявшийся на фоне мощных народных демонстраций, потрясших прошлой зимой Москву в преддверии выборов, был великолепен, нагляден и поразителен, а также откровенно дерзок. Но в нем таилась огромная опасность для самих девушек. И эта опасность существенно усилилась после их выступления в храме Христа Спасителя. Выступления, приведшего к их аресту, выступления, за которое они могут получить до семи лет лишения свободы. У двух из них – Нади и Маши – есть маленькие дети, которые теперь могут вырасти без них.

Представляли ли они, какая беда может свалиться им на голову, спрашиваю я Элдер.

«Нет, думаю, не представляли, - говорит она. – Хотя некоторые вещи из того, что они говорили, до сих пор меня преследуют. В конце интервью я спросила их, не боятся ли они ареста. То было время, когда людей арестовывали сотнями. И одна из них сказала: «Нет, с женщинами они ведут себя приличнее. А потом, когда тебя бросают в полицейский автобус, ты встречаешься там с реально крутыми людьми».

«Оглядываясь назад, понимаешь, что что-то с ними должно было произойти». Что она имеет в виду? «Это было не просто исполнительское искусство. Эта акция поднимает все совсем на другой уровень».

А на таком уровне все становится весьма страшно, и это отпугивает многих людей в России. «Суд над Ходорковским [бывший нефтяной магнат, ныне сидящий в тюрьме] показал, что Путин начнет охотиться за олигархами, - говорит Петр Верзилов. - Это был очень четкий и однозначный намек олигархам. А суд над Pussy Riot показывает, что они могут взять любого. В опасности - все».

Верзилов фактически стал представителем этой группы. Он оказался в непростом положении, учитывая то, что девушки старались не «распределять роли», и что в центре их работы лежит мощный феминистский посыл (который глубоко чужд России). «Эти мужчины с пистолетами бросились к нам с криками. Их было человек 25-30. Они закричали: «Это ФСБ», а затем швырнули нас на пол».

«Все они были в таких дорогих костюмах. Сотрудники полиции так изысканно не выглядят. Затем они отвели нас в дорогой внедорожник, отвезли в отделение полиции и разделили. Приехали восемь следователей, мы долго ждали, а потом, с трех ночи до восьми утра меня допрашивали».

Петра (или Питера, как он представляется иностранцам) освободили. Надя осталась в камере. Многие люди подумали так: в связи с тем, что Верзилов учился в канадском вузе, и что у него двойное российско-канадское гражданство, это создаст международную проблему, которая российским властям была не нужна. «Но мне кажется, дело не в этом, - говорит он. – Вопрос в том, где остановиться. Если они привлекут к суду других девушек, привлекут меня, то сколько еще людей они отдадут под суд? Журналистку AFP? Где они остановятся? Когда начинают арестовывать невинных людей – а полиция пришла в храм сразу после произошедшего и решила, что никто никаких преступлений не совершал – то где провести черту? Или надо арестовывать всех?

То преступление, о котором идет речь, произошло 21 февраля и длилось ровно 51 секунду. Пять женщин и съемочная группа, а также их сторонники и пара журналисток вошли в российский храм Христа Спасителя, перепрыгнули через золоченое ограждение, взобрались на амвон (где разрешается стоять только мужчинам) и исполнили начало панк-песни. Исполнение можно посмотреть на YouTube. Начинается оно как молебен, затем превращается в нечто, похожее на выступление Sex Pistols. Женщины встают на колени, кланяются, крестятся, прыгают. Через несколько секунд их хватает охрана и уводит прочь.

Нетрудно понять, почему это шокировало и оскорбило верующих. На видео можно ясно увидеть одну пожилую монахиню, которая смотрит на происходящее в изумлении. И даже если вы не верующий, то полное неуважение к месту поклонения и молитвы дольно сильно шокирует.

Когда охрана вывела девушек за двери храма, «пришла полиция, и они даже не завели дело», говорит Верзилов. «Лишь после того, как это появилось на YouTube под названием «Богородица, Путина прогони!» и привлекло к себе внимание (как нам сказали следователи, это увидел патриарх Кирилл, позвонивший Путину и в московскую полицию ее руководителю), дело получило такой мощный резонанс, и они решили, что здесь есть какое-то преступление».

Выступая перед прессой, глава Русской православной церкви патриарх Кирилл назвал выступление кощунственным и заявил, что церковь подверглась нападению, и что «над нами посмеялся дьявол».

Официальный представитель церкви Всеволод Чаплин сказал: «Господь осуждает то, что они совершили. Я убежден, что этот грех и в этой жизни, и в будущей жизни будет наказан. Бог это мне открыл, как и всей Церкви он открыл Евангелие. Есть только один выход: покаяние».

Был выдан ордер на арест за «хулиганство», и спустя две недели трех женщин и Верзилова арестовали. В этом деле необычно все. Адвокат Николай Полозов говорит, что налицо вопиющее нарушение процессуальных норм: лишение свободы без суда, отказ в выпуске под залог, нехватка времени на ознакомление с материала дела и на подготовку линии защиты.

Amnesty International объявила девушек из Pussy Riot узницами совести. А Полозов говорит, что «некоторые ключевые события указывают на причастность Кремля к этому делу». Не в последнюю очередь -  подробное освещение событий на федеральных телеканалах, призванное «разрушить репутацию моих подзащитных. Это может сделать только один человек, или близкие к нему люди».

Еще один необычный момент заключается в том, что начинающийся завтра процесс будут транслировать в прямом эфире в интернете. Этим шагом власти хотят создать видимость прозрачности, говорит Полозов, однако, на самом деле, это возымеет обратный эффект. Власти смогут убрать из маленького зала заседаний всю прессу, а при возникновении спорных моментов связь будет «просто исчезать».

Бесспорно то, что Pussy Riot совершили оскорбительные действия. Но в этом-то и был весь смысл. «Храм Христа Спасителя был выбран по вполне конкретным символическим причинам, - говорит Верзилов. – Его взорвал Сталин, дабы показать свою власть церкви, а в 60-е годы на том месте построили плавательный бассейн».

А потом распался Советский Союз. «И первый постсоветский мэр Лужков решил восстановить этот храм. В то время, в начале 90-х, самым успешным коммерческим предприятием в стране была организованная преступность, и мэр сказал: мне нужен 1 миллиард долларов, а кто не заплатит, отправится в тюрьму».

«Храм стал очень важным символом власти. Предполагается, что это - самое священное место в России. Но он очень сильно коммерциализован. Под храмом есть большая парковка, а его банкетные залы можно снять за 10000 долларов в день. Более того, церковь сегодня начала действовать как пропагандистское крыло власти. Перед выборами патриарх Кирилл заявил, что демонстрации - это «не по-христиански». А затем он сказал, что Путин был поставлен во главе государства самим Богом. Никто об этом раньше не говорил. А теперь говорят все».

Об этом говорят все. Один из наиболее уважаемых кураторов современного искусства в России Андрей Ерофеев, которого в 2010 году самого привлекли к суду (и признали виновным), обвинив в разжигании религиозной и национальной ненависти за организацию выставки «Запретное искусство», сравнивает Россию с Ираном. С Саудовской Аравией. Он, как и многие, видит в ней зачатки христианского фундаментализма. «Они хотят контролировать культуру. Они хотят контролировать все. Церковь пользуется у людей огромным уважением. Ее священников преследовали. Но этот суд? Он показывает, что церковь неприкасаема».

Другие называют это российским делом Дрейфуса. Пропаганда против Pussy Riot на главных государственных телеканалах (то есть, на всех каналах) ведется беспощадная. Мнение стороны обвинения стало весьма показательной иллюстрацией того, как изображаются эти девушки. Ими управляет «мировое правительство», заявило обвинение, которым управляет дьявол.

Но волна разворачивается в другую сторону. Очень многие россияне потрясены суровостью наказания. Потрясены даже консервативные, религиозные россияне, считающие, что акция девушек - оскорбительная глупость. Обвиняемых до суда очень редко держат в тюрьме. И уж определенно - за решетку не бросают матерей, обвиняемых в ненасильственных преступлениях. Более 200 известных людей подписали открытое письмо с осуждением судебного процесса, причем среди них - немало путинских сторонников. Под ним поставили свои подписи 41000 рядовых россиян.

Когда я отправляюсь взглянуть на храм и заговариваю с женщинами средних лет в платках, выходящими оттуда после молитвы, все они считают совершенный поступок ужасным, оскорбительным, неуместным и заслуживающим наказания. Но даже самая суровая из них, считающая, что девушек следует наказать и за ранее совершенные «преступления» (их предыдущие выступления), сжимает губы и качает головой, когда Кристина переводит мой вопрос о возможном семилетнем сроке. И даже я со своими примитивными знаниями русского языка понимаю ее ответ. «Это тяжело. Я даже не знаю», - несколько раз произносит она.

За несколько часов до встречи с Pussy Riot я увидела один очень небольшой пример того, как работает российский государственный аппарат репрессий. На улицах возле запланированного для проведения демонстрации места скопилось множество полицейских автобусов и бронированных машин. Через соседнюю площадь строем шли полицейские.

В тот день я договорилась встретиться с Петром Верзиловым в кафе. Он не пришел. Я звонила ему, посылала СМСки. Он всегда носит с собой два мобильных телефона и постоянно принимает звонки с телевизионных станций, от журналистов и активистов. «Мы пытаемся добиться того, чтобы Стинг на свой сегодняшний концерт надел майку Pussy Riot», - сказал мне Верзилов за день до этого. (Стинг майку не надел, но освободить группу потребовал.) В их поддержку уже выступили группы Franz Ferdinand и Red Hot Сhili Peppers.

Они также «пытаются достучаться до Мадонны», которая должна приехать в Москву с концертом в следующем месяце. Петр занимается политической кампанией по-современному, используя все возможности. Он следит за потоками в Твиттере, он сообщает через него новости, постоянно пишет в Facebook. Мне кажется, что-то случилось. Перед приездом в Москву я подробно беседовала с двумя британскими документалистами, снимающими процесс. Один из них сказал мне, чтобы я была готова «подолгу ждать. Они находятся под мощным давлением».

Он также сказал, что Верзилов сорвет мне крышу. «Это феноменально, ведь ему - всего 25. Это - самая невероятная история, такой рок-н-ролл и настоящий панк. То, что они сделали, это - такой же шок, как и то, что делали Sex Pistols. А может и больше. Потому что они выступили против диктатора. Панки против Путина».

Кроме того,  это невероятно наглядно: женщины сидят в клетке посреди зала суда. Они все привлекательны, «но Надя, - как будто из рекламного ролика про парфюмерию или чего-то такого. Они все такие крутые, но вы бы видели, как Надя заходит в суд в наручниках. Это - невероятное зрелище. Она - как Симона де Бовуар. Я немного романтизирую, но она, действительно, Симона де Бовуар. А Петр - это российский Сартр».

Оказывается, у Верзилова была веская причина для отсутствия на встрече со мной. Через час с небольшим я получаю от него сообщение: «Кэрол, меня внезапно в 8-30 утра забрала в следственный комитет группа полицейских. Они отняли у меня мой телефон и все личные вещи».

Когда мы наконец встретились, он машет рукой на случившееся, хотя в кафе, куда я отвожу его, он ест как лошадь. «Ты выглядишь усталым», - говорю я Петру. «Ну, знаешь, четыре часа допроса». А какие вопросы они задавали? «Известно, какие. Когда вы встречались с представителями иностранных государств?» Неужели они действительно верят в это? «Они очень сильно стараются, чтобы в это поверило российское общество».

Он хочет знать, что мне говорили все остальные. Что говорила Екатерина Деготь, спрашивает он. Она, наверное, - самый влиятельный в России художественный критик. «Она сказала, что сделанное вами - невероятно. Что это изменит российскую историю. Что нет сомнений в том, что сделанное вами - это искусство, и что ни один российский артист пока не вызвал таких больших перемен», - отвечаю я.

А Артемий Троицкий, главный в России критик рока? «Что три девушки могут сломать хребет тирану». Он доволен. Но ведь Pussy Riot - это музыканты и артисты, а некоторые из них входят в состав группы «Война». Это самые скандальные в России мастера перформанса, среди работ которых - огромный пенис, нарисованный на мосту Санкт-Петербурга прямо напротив управления ФСБ (акция «Х** в плену у ФСБ»), а также постановка оргии в музее накануне избрания Медведева в 2008 году («Е**** за наследника Медвежонка!»). Эта группа произвела впечатление на Бэнкси и на многих других. Сам художник-граффитист перечислил в помощь двум арестованным членам этой российской арт-группы 80000 фунтов стерлингов. Но прежде всего они - активисты.

«Как Питер?» - спрашивает меня Деготь. Волнуется за Надю, говорю я, а также за их четырехлетнюю дочь Геру. Но ситуацией он доволен. «Я хорошо это понимаю. У них менталитет активистов. Чем больше к ним внимания, тем лучше. Тем они эффективнее».

Деготь была в составе жюри, которое присудило «Войне» самую важную премию в российском искусстве. А одна из арестованных девушек – Катя - ее студентка. Что будет дальше, спрашиваю я ее. «Я не знаю. Но так продолжаться не может. Путин так продолжать не может. Я уверена, через год мы увидим другую страну, хотя я не уверена, что та страна будет лучше».

Но больше всего мне запомнились слова Ильи Осколкова-Ценципера, соучредителя института «Стрелка». В российской истории, сказал он, есть старая традиция сумасшедших, придурковатых святых, которых называют блаженными. «Идея - в том, что лишь такой сумасшедший и придурковатый человек может сказать правду стране и власти. Есть нечто такое, что все россияне знают, хотя и не осознают. В России никто не говорит "собор святого Василия", все говорят "собор Василия Блаженного". Таковы и эти девчонки, правдорубы российского народа».

Он рассказывает мне об этом, сидя за столом в «Стрелке». Это красивое, хорошо спланированное здание находится прямо напротив храма Христа Спасителя, где было совершено преступление. «Я помню, как в детстве плавал в этом бассейне. Иногда у меня такое ощущение, что лет через 70 бассейн восстановят. Так мы и будем проживать эти бесконечные циклы разрушения храмов и их восстановления».

То, что сделали девушки из Pussy Riot, - невероятно. Как они принесли феминизм в гордящуюся своей мужественностью страну. Как они обнажили линии разрыва в самом центре российского государства, показали нравственную несостоятельность путинского режима. Трудно себе представить, что это сделали женщины, с которыми я встречалась, женщины с худощавыми плечами, с тонкими кистями рук, не имеющие никакого оружия. Сделали при помощи своего характера и ума. Слово «абсурд» поистрепалось от постоянного использования, но именно оно лучше всего характеризует происходящее сегодня в России.

«Путин нас боится, можете себе представить? – говорит Белка. – Боится девчонок».

«Это была просто молитва, особая молитва», - говорит Воробей.

«Самый важный диктатор Путин реально боится народа, - говорит Белка. – А если конкретно, он боится Pussy Riot. Боится группы молодых, позитивных, оптимистичных  женщин, не страшащихся говорить то, что они думают».