Подобные вещи нельзя назвать неожиданными. Берлинским консервативным кругам не сразу удалось выработать общую позицию и выступить с общим заявлением, а вина за это сразу возлагается на консерватизм. Противоречивый, далекий от реальности, несовременный – такого рода броские фразы охотно используют герои лево-либерального мейнстрима, когда презираемые ими политические противники испытывают трудности.
Спокойные, консервативные подходы, вероятно, сложнее находить и еще сложнее формулировать, чем использовать банальные фантазии относительно прогресса, уравнивания и перераспределения, и тем не менее, они часто оказываются более приемлемыми для общественного развития, чем бездумный оптимизм по поводу прогресса.
Консервативное мышление основывается на конкретных вещах, оно пытается быть уверенным в следовании исторической традиции и на этой основе более прагматично реформировать общественную действительность. При этом, не ведется поиск какого-то другого систематического подхода, а конкретные улучшения проводятся на основе того, что уже существует. Консерватизм делает ставку на восприятие и опыт, а не на спекуляции и теории. Он представляет собой метод решения проблем, а не заранее готовое теоретическое построение. Главным руководящим принципом для него остается скепсис.
Принимать традицию и критиковать обрезание
Давайте, наконец, попытаемся использовать при решении важнейших политических спорных вопросов именно этот инструментарий. Гротескным представляется то, что именно те люди, которые постоянно пытаются под видом обогащения принести в наш дом элементы чуждой культуры, теперь выступают с жалобами в отношении процедуры обрезания. Именно здесь становятся очевидными различия между консервативной и неконсервативной позицией.
Консерваторы принимают сложившиеся в течение многих тысячелетий традиции иудаизма и мусульманства в этом конкретном случае, но, вместе с тем, они сохраняют скептицизм и не считают, что чуждое всегда и везде оказывается в конечном итоге обогащением. Как обычно, в отношениях с чуждым и чужими присутствует очень много лицемерия.
В ходе дискуссии по вопросу о детских пособиях его противники неожиданно заявляют о том, что семьи с иностранными корнями не способны к правильному воспитанию и восприятию ценностей. В других обстоятельствах те же самые критики заговорили бы о расизме, однако в отношении благородной цели, связанной с интегрированием женщины в рынок труда или устройством ребенка в детский сад, действуют, естественно, совершенно другие правила.
В центре внимания семья и свобода выбора
Для консерваторов семья и свобода выбора семьи всегда находятся в центре внимания, независимо от того, идет ли речь о немецкой, польской или турецкой семье. Консерваторы твердо верят в возможности саморегуляции общественного развития, и поэтому считают государственное вмешательство крайним средством и не рассматривают его как постоянно доступную помощь.
Это относится как к квотам, так и к другой проблеме уравнивания в правах – к однополым семейным союзам. Этот вопрос является для консерваторов настоящим вызовом. Все попытки нового определения семьи страдают от того, что в этом случае и другие длительные союзы двух людей могут требовать соответствующих прав.
Для консерваторов не существует никаких оснований с точки зрения истории, общества или поиска определения для того, чтобы вывести брак и семью из под действия защитного покрова Основного закона, особенно, если принять во внимание тот факт, что однополые союзы не затрагивают интересы и одного процента населения, то есть - это второстепенный вопрос, хотя средства массовой информации и относятся к нему иначе.
Воинская повинность как консервативный Грааль
Все это были примеры функционирования консервативных критериев отличия, но в последнее время среди спорных решений появились и противоположные примеры. Так, против отмены воинской повинности выступают многие консервативно настроенные члены партии ХДС, и, по моему мнению, делают это напрасно. Вопрос о том, какую необходимо иметь армию и для выполнения каких задач, не связан с определенными ценностями, а относится к военно-политической и военно-стратегической области.
Причиной возникновения этой "фантомной боли" является в данном случае приверженность руководства ХДС старой и бесполезной риторике, основанной на противопоставлении Востока и Запада. Только поэтому воинская повинность превратилась в своего рода консервативный грааль, а ее отмена стала восприниматься как утрата ценностей.
Еще сложнее для многих консерваторов оказалась переориентация в энергетической политике. При этом и они исходят из того, что сам по себе вид энергии не является ценностью. Конечно, и в случае с атомной энергией можно приводить аргументы относительно того, что она представляла собой явный, хотя и частично бездумный прогресс, тогда как не решаемый в течение ближайших 5000 лет вопрос о конечном захоронении отходов позволяет говорить об отсутствии историчности и гипертрофированности.
Переориентация в энергетической политике теперь стала самой сильной травмой консерваторов, и это связано с ошибочным подходом федерального канцлера в этому вопросу в целом. Швейцария также к 2035 году намерена отказаться от атомной энергии, но она делает это без лишнего шума, связанного с катастрофой в Фукусиме и ее последствиями. Если бы только канцлер – физик по образованию – смогла остановиться на зелено-красном компромиссе и согласиться на продление работы атомных электростанций! А так ей пришлось в обход соответствующих институтов и парламента (моратория) инсценировать поворот в энергетической политике, к которому никто не был подготовлен, и который еще дорого нам обойдется.
Европа превращается в идеологию чертежной доски
Это остается самой сложной проблемой Европы. Еще Бисмарку было известно, что государства должны учитывать свои интересы. Но в чем же состоят интересы Германии? Удерживать всех любой ценой в рамках еврозоны, так как Европа потерпит фиаско, если рухнет евро?
Бисмарк никогда бы не смирился с ужасным словом «безальтернативный». И здесь мы оказываемся среди неконсерваторов этого проекта. Все сильнее ощущается влияние идеологических установок.
Добровольное объединение все больше превращается в принудительное сообщество, в рамках которого различные экономические и политические культуры "стригутся под одну гребенку", а его высшими ценностями объявляются унификация и единообразие рынков – все это уже давно порождает новые расколы и вновь оживляет прежние исторические искажения.
И таким образом европейская мысль как идея спасения Европы, сильно пострадавшей в двух мировых войнах, начинает вырождаться и становится европейской идеологией, идеологией чертежной доски (Reißbrett-Ideologie). В этом смысле она является противоположностью консервативного проекта, ориентированного на сохранение.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Консервативное мышление направлено на сохранение и прагматическое реформирование действительности. Нынешняя Европа все больше склоняется к идеологическому подходу. И это есть нечто противоположное проекту, ориентированному на сохранение.
