Тема, которая периодически возвращается на страницы газет, касается роли католиков в политике. Недавно на страницах газет «Corriere della Sera» и «Avvenire» снова появились публикации, посвященные данному вопросу. Но в этих бесконечных дебатах постоянно не хватает глубокого анализа, посвященного сложной действительности католического мира. Обычно представляется само собой разумеющейся необходимость католического присутствия в лоне общества, акцент ставится только на то, как католикам следует вести себя в политике. Задается вопрос, каким именно образом должны проявлять себя католики в политике и в партиях, но никогда не спрашивается, а кто на самом деле эти католики, которые должны заниматься политикой, принимая за неопровержимый факт само их существование и не определяя их существенные характеристики.
Однако, социологические данные о внутренней ситуации в католической церкви последних десятилетий должны перенести центр тяжести на обсуждение других насущных вопросов. Действительно, прежде чем задавать вопрос, как объединить католиков, занятых в политике, и какое предложение сделать католикам, участвующим в выборах, нужно спросить, а существуют ли эти «католики», кто они, возможно ли их конкретное единство и стоит ли его желать. Небольшой недавний труд под названием «Любезные без двора. «Убежденные атеисты» и «пассивные атеисты» в Sicilia Centrale cодержит в себе социологическое исследование, проведенное CESNUR (Центром исследований новых регионов) под руководством Массимо Интровинье. Исследование, проведеное вместе с епархией Пьяцца- Армерина на Сицилии завершает предыдущие уже опубликованные работы. Хотя оно и ограничено территориально, но очень важно для понимания интересующей нас проблемы. Анализ CESNUR показал, что социальная ситуация католиков почти что катастрофическая, во всяком случае далека от хорошей: хотя количество крещеных в католическую веру в обществе все еще очень высоко, но все большее число людей отпадают от католической религии.
Заметим, что число так называемых «убежденных атеистов», то есть «эффективных» идеологически или враждебно настроенных к религии, представляет собой незначительную часть населения (2,4%). Но эти данные не стоит интерпретировать в позитивном свете, потому что это меньшинство имеет большое влияние в газетах, на телевидении и в Сети, а главное - перед лицом этого меньшинства католики не демонстрируют свою многочисленность и активность. Действительно, то, что человек крещен, не означает исповедования с его стороны идей католицизма; более того, социологический анализ показывает, что «эффективные» католики являются в свою очередь меньшинством в обществе, составляющим примерно 30% населения. Среди католиков и других верующих только 23% заявили о том, что они еженедельно посещают религиозные службы, и только 9,4% более одного раза в неделю ходят в церковь. Но этим данным не стоит полностью доверять. Как показал предыдущий анализ, число действительно посещающих церковь гораздо ниже, чем число заявивших о регулярном посещении храмов, и составляет примерно 18,5%.
Но имеет значение не столько достоверность данных, сколько то, что большая часть населения живет отстраненно от соблюдения католических правил и обрядов. Это так называемые «пассивные атеисты» (70,8%,согласно исследованию). В их число входят люди, «далекие» от католической церкви, у которых другие разнообразные культурные и субкультурные стимулы; «циники», для которых характерен нигилистический стиль жизни (они заинтересованы только в удовлетворении своих потребительских и материальных запросов); и равнодушные к религиозной жизни (их привлекает восточная философия, они потребители наоборот, у них «духовное потребительство», в религиозных и полурелигиозных перспективах они ищут только аспекты для внутреннего удовлетворения, они плохо знают как свои культурные корни, так и перспективу, в сторону которой они устремляются). Важно то, что среди этих пассивных атеистов очень много молодежи, причем с высоким уровнем образования. Другими словами, мы наблюдаем частичный вакуум поколения, который больше всего затрагивает в основном «активные» слои общества, то есть именно те, которые нужны для возникновения социально-политических дебатов, для создания формирующей, информационной, технической и политической действительности. Но если бы мы захотели углубить исследование этого вопроса, то картина стала бы еще более тревожной.
Социологический анализ почти никогда не показывает, что и наиболее активные верующие, еженедельно посещающие церковь, имеют совершенно разные идеи, что создает раскол между ними. Хотя католическая церковь имеет выраженную иерархическую структуру, очень часто клир и миряне сегодня находятся в состоянии большой анархии, из-за этого нет единства ни в догмах, ни в вопросах морали. То, что крещеные уже не связанны с церковью, не вызывает удивления, но тяжелый факт заключается во внутренней анархии. Прежде чем начинать политологические и партийные дебаты, нужно провести социально-культурный анализ среди верующих. Задавать вопрос, должны ли католики объединиться тем или иным образом, спрашивать, что они могут предложить в политическом плане, означает ошибочно предполагать, что у их есть социальный вес, что, несмотря на все значительные разногласия, они едины, имеют общую концепцию, общий знаменатель для решения наиболее важных и фундаментальных вопросов. Но такое предположение входит в противоречие с действительностью. Социальная структура католиков сильно раздроблена, даже больше, чем во времена существования Христианско-демократической партии (уже критические), и эта раздробленность абсолютно не оправдывается разнообразием «харизмы», то есть различными областями действий и интересов, различной духовностью, потому что все-таки всегда предполагается, что должно быть глубинное единство, чего сегодня среди многих католиков нет.
Фактически ничем не отличается от описанного то, что происходит вне церкви. Если для постмодернисткого общества характерна расплывчатость отношений, как сообщают социологические данные современной эпохи, то такому же индивидуалистическому разделению подвержено и католическое сообщество. Как сегодня очень трудно объединить неверующих людей вокруг общей идеи, так же трудно это сделать и среди католиков, будь даже это фундаментальные вопросы собственной веры. Любой политологический анализ не может не считаться с этой реальностью: не существует однородного и сплоченного «католического» сообщества, но есть множество фрагментарных групп, которые называют себя по праву или нет католическими. Они избегают или стремятся избежать любого иерархического построения и поисков точек соприкосновения. В свете всего сказанного становится ясно, что фундаментальная проблема для католиков заключается в том, чтобы сплотить людей.
Проблема эта в первую очередь не политическая, а культурная, как, кажется, поняла ее итальянская церковь, хотя и с опозданием и не всегда правильно. Это утверждение правомочно как для расколотой политической культуры правоцентристов, так и (в особенности) для католицизма. Нужно понять, что социальный контекст и, в частности, церковный должен быть восстановлен. Речь идет о том, чтобы предпринять усилия для объединения групп людей вокруг неоспоримых положений, хорошо аргументированных и обоснованных, без компромиссов и уступок. В конце концов, американская социология, начиная с исследований Rodney Stark e Roger Finke до работ Laurence Iannaccone и Anne Hendershott e Christopher White, уже давно осознала, что возрождение значения религии идет только через воссоздание общей духовности, через воспитание убежденных, а не колеблющихся верующих по отношению к светским политически корректным перспективам.
Задача католиков решается через самокритику, через осмысление отклонений от истинного пути, через отказ от идеи «единства» ради его самого, легкомысленного и сентиментального, им необходимо объединиться вокруг конкретной концепции, духовной, строго соблюдающей доктрины, культурной в широком смысле. Конечно, такие предпосылки не влекут за собой отказа от проблем, связанных с политикой, она хоть и вторична, но фундаментальна. Эти предпосылки нужны для того, чтобы лучше провести последующий политологический анализ. Если мы поймем внутреннюю раздробленную ситуацию, то сможем понять и возможности отношения к политике.
Фактически в нынешнем политическом контексте наблюдаются отклонения от демократии, возвращение к пропорциональной системе и к неоцентристским попыткам. Такие перспективы с политологической точки зрения являются дестабилизирующими, потому что демагогические иллюзии и вера в ударную силу народной основы, фрагментация консенсуса из-за антиполитической настроенности и потери доверия к партиям, ведущие к неуправляемости, возведение в норму утопий и веры в технические правительства (являющиеся скрыто тоталитарными) для решения проблемы раздробленности, доказывают, что пропорционалистские тенденции, продукт эгоистических и близоруких интересов партий, являются разрушительными в среднесрочном и долгосрочном периодах. Стремление к пропорциональной и центристкой системе ведет к умножению партий, отсутствию связей между ними, к невозможности сформировать аутентичные коалиции, к отсутствию гарантий единства, к распаду консенсуса на множество ручейков. Результат не может не быть ровно таким, к каковому привели центризм и пропорционализм после второй мировой войны, а именно к государственной слоновой болезни с его клиентурой: эти различные и разделенные между собой силы не могли бы найти ничего общего в принципах и программе правительства кроме переговоров и соглашений с клиентурой, которые нынешняя экономика все еще может позволить, хотя это и ведет к распылению ресурсов.
В этом случае ответ на огромные национальные и международные проблемы неизбежно окажется неадекватным: с одной стороны, не удастся снизить политико-административные расходы, что ведет к экономическому дефициту; с другой стороны, отсутствие единой концепции и программы не даст возможности для глубокого вздоха, как того требует нынешняя ситуация. К такому исходу привело бы дилетантское доверие к решениям, предлагаемым другими странами, занимающими более сильные позиции на международной шахматной доске, а также техническими работниками утилитаристско-секулярной формации. Действительно, то, что было бы необходимо, так это теоретическое и практическое предложение культурных и политических аутентичных вспомогательных моделей, которые повысили бы ценность европейской интеграции, не снижая национальной идентичности и не отвергая национальных требований, в ситуации, когда центробежные силы стремятся раздробить Европу, посеяв анархию, а прогрессистско-технократические силы желали ли бы, со своей стороны, и дальше укреплять ее, но они идут в ошибочном направлении, ведущим к технократическому деспотизму, который управляется сверху неконтролируемым меньшинством.
Другими словами, пропорциональное разделение между партийными силами, несогласными между собой, не позволит продвижению на национальном и международном уровне культурно обоснованных предложений, которые нацелены на создание «Европы народов», основанной на сильной культурной идентичности. Этому мешают две вещи, кажущиеся противоположными друг другу, а именно, близорукий национализм и идеологический и экономический европеизм. Перед лицом всего описанного, если католики не поймут того, в каких условиях они находятся, то они рискуют оказаться на двух различных, но связанных между собой путях: с одной стороны, при неоцентристских тенденциях (основанных на атавистических предрассудках, недоказанных и опровергнутых историей, согласно которым нужно желать центристкого единства католиков) они рискуют снова предложить искусственный путь единства, не поняв, что в современном обществе и политике не существуют точки соприкосновения, которые могут реально объединить истинных и фиктивных католиков, так последние отвергли то единственное общее, что предлагает католическая иерархия (кардинальные неопровержимые принципы социальной доктрины, помощь, общее благо); с другой стороны, при отсутствии внутренней ясности от некатолической элиты требуется решение современных политических проблем.
Следовательно, социология религии отсутствует в постоянных дебатах о католиках в политике. Нужно лучше понять политологическую среду, позволив католикам, наконец, осознать, что необходимо в качестве отправной точки иметь внутреннюю ясность и опираться на новые поколения, выросшие в приходах. Только после воспитания католиков, которые строго следуют доктрине, можно вырастить католиков, занятых политикой. Наконец, надо понять, что политологическое будущее этих католиков всегда связано с биполяризмом, благодаря которому возможна поляризация/разделение между различными душами: католиками без адъективации и теми, кто постепенно превращая существительное cattolico в прилагательное, потерял право на это наименование.
Вне этих директив никогда не будет католицизма в политике, но только спекулятивное использование католицизма со стороны политиков, которым выгодно слыть католиками. В конце концов, если правда, что Бенедикт XVI призвал католиков к участию в политике, то верно и то, что нельзя забывать, что Понтифик призвал соблюдать при этом принципы религиозной жизни, отстаиваемые церковью, говоря о «евхаристическом следовании» принципам со специальной ссылкой на католиков, занимающихся политикой (Sacramentum caritatis, n. 83).
В ожидании осуществления этого большего культурного и социального укоренения католического населения оказывается решающей, между прочим, модель отношений с политикой, принятая католическими объединениями в Пьемонте на административных выборах в 2010 году. Речь идет об идее договора с политическими коалициями по конкретным программным пунктам, основанным на социальной доктрине, реализуемой не через абстрактные неопределенные отсрочки, как хотел бы, например философ Витторио Поссенти, который призывает к простому «вдохновению», а через соответствующее применение принципов. Католики для политологического анализа и деятельности не могут не избрать сказанное в качестве отправной точки.
