Когда в последние месяцы я встречался с британскими министрами, политиками, учеными и журналистами, меня часто спрашивали о российской позиции по сирийскому кризису и ее концептуальном основании. Посольство также получало по этим вопросам письма от британских граждан. Я бы хотел ответить на них, хотя Россия всегда четко излагала свою позицию по Сирии, в том числе и на уровне президента Владимира Путина, и министра иностранных дел Сергей Лаврова, равно как и в ходе наших контактов с министерством иностранных дел Великобритании.
Во-первых, позиция России по урегулированию сирийского кризиса - это принципиальная позиция. Принципы суверенитета и невмешательства во внутренние дела других государств, зафиксированные в Уставе ООН, были закреплены в международном праве не просто так. Они представляют мудрость, за которую мир дорого заплатил в ходе столетий войны, включая религиозные войны и революции в Европе.
Эти принципы представляют собой осознание того, что внешнее вмешательство в эти процессы, глубоко сокровенные для рассматриваемой страны, может лишь исказить и делегитимизировать конечный исход. Британцы наблюдали подобное в своей истории и гордятся тем, что довольно скоро смогли подвести черту под опытом своей революции и гражданской войны, хотя на это им понадобилось 40 лет. Такова была, кстати, рекомендация Западу Джорджа Кеннана (George Kennan) касательно постсоветского периода в России.
Революция высвобождает стихийные силы, и то, во что они выльются, определяет только история. Считать, что иностранцу - виднее, крайне высокомерно. Исходя из нашего опыта революции и гражданской войны, мы знаем, что когда каждый участник сражается за свое видение своей страны, логика вооруженной борьбы неизменно выносит наверх наиболее беспощадных, поскольку люди, помимо прочего, борются за свою жизнь.
Что касается «нежелаемых последствий» внешней интервенции, мы знаем, что случилось в Афганистане, когда туда ввел войска Советский Союз, а затем и США поддержали другую сторону в конфликте. Вероятно, все это делалось с хорошими целями, но благими намерениями вымощена дорога в ад. Затем последовала война в Ираке, интервенция в Ливии, которая привела к дестабилизации в еще одной соседней стране, как недавно верно отметил Стивен Кинзер (Stephen Kinzer) в газете The International Herald Tribune.
Революции - серьезное дело, на них уходят поколения. Раз начавшись, они следуют своей собственной непредсказуемой логике. В споре между жизнью, которая случается, и тем, какой она должна быть, обычно выигрывает первая. В Европе революции не смогли предотвратить трагедию Первой мировой войны и все, что за ней последовало. Стоит ли углубляться дальше в историю, включая Рим с его проскрипциями. Один и тот же сценарий повторяется везде: порочный круг, в котором насилие порождает насилие, а люди всегда проигрывают.
Единственное, что реально может сделать мировое сообщество, это побуждать стороны конфликта к умеренности и участию в инклюзивном политическом диалоге. Именно в этом и заключается последовательная политика России по Сирии, как не раз заявлял президент Владимир Путин. 30 июня 2012 года «Группа действий» по Сирии в ходе своей первой встречи в Женеве согласовала именно эту позицию. К сожалению, наши партнеры не пошли на ее реализацию, искушаемые смутными идеями о «политическом переходе», который, якобы, можно будет навязать сирийцам.
Если ни одна из сторон не чувствует необходимости идти на компромисс сейчас, то какой у них будет стимул действовать таким образом, когда победитель получит все? Основы умеренной политики, необходимые для национального восстановления и примирения, нужно закладывать изначально. Именно поэтому ситуация кажется более обнадеживающей и стабильной в Тунисе и Египте. Этот подход совершенно прагматичен. И если он не срабатывает в Сирии, то потому, что на оппозицию всерьез никогда не воздействовали в этом плане.
Эта точка зрения немногим отличается от той, которую 8 августа 2012 года выразил в газете The Guardian Шеймас Милн (Seumas Milne). В течение последних недель свидетельств правоты этой позиции появляется все больше. Что еще нужно нашим западным партнерам, чтобы они переоценили ситуацию и признали, что их изначальный анализ был неверным?
Кажется, внешнее вмешательство отражает политический императив производить впечатление, что что-то делается, тогда как объективно ничего особо зрелищного сделать нельзя. Или это просто стремление добиться своего? Еще один фактор - это самообман, вера в то, что такими ситуациями можно управлять извне, и что отдельные страны и целые регионы можно переустраивать. Мы не разделяем такого подхода.
Стоит упомянуть, что в 2006 году в американских консервативных аналитических центрах разрабатывались различные планы территориального переустройства Ирака и соседних государств. Новые "органичные границы" должны были быть установлены путем "творческого разрушения" под лозуногом "Нового Ближнего Востока" (почитайте, к примеру, июньский выпуск (2006 год) журнала The Armed Forces Journal). Они предусматривали раздел Ирака, создание "Свободного Курдистана", "Исламского Священного Государства" и так далее. Это делалось с целью найти способ обеспечить стабильность в регионе, которая была подорвана войной в Ираке.
Теперь эти идеи, кажется, становятся реальностью - с перспективой раздробленной Сирии. В то время, когда "арабской весны" еще не было на горизонте, авторов этих интеллектуальных экзерсисов не заботили последствия такого сценария, к примеру, для Турции (в последнее время газета The Financial Times пишет много убедительного по этому поводу), - так же, как и для государств Аравийского полуострова, который является конечной целью «Аль-Каиды» и ей подобных, которые, если до этого дойдет, без сомнения воспользуются взаимной дестабилизацией государств региона. Предполагалось, что такими процессами можно будет управлять, и они дадут "достойные итоги", которых иначе было бы невозможно достичь. Теперь же мы наблюдаем проверку реальностью, причем все издержки лягут как на страны региона, так и на внешний мир. Стоит ли действительно заходить так далеко и рисковать взрывом, которого мы не наблюдали с момента развала Оттоманской империи сотню лет назад?
Я не хочу сказать, что от истории можно уйти. Книги Найэлла Фергюсона (Niall Ferguson) и Джереми Паксмэна (Jeremy Paxman) под одним и тем же названием "Империя" - как раз о нынешнем состоянии страны и мира. Как недавно писала газета The Independent, от колониальной истории нельзя отмахнуться на Ближнем Востоке и в других регионах мира. Зачем тогда сваливать вину на Россию?
Не знаю. Но Россия не участвовала в подавлении первой волны политического пробуждения на «расширенном» Ближнем Востоке в начале 1950-х годов. Мы никогда не доминировали в этом регионе. У нас нет здесь грехов, которые надо было бы искупать. У нас нет корыстных интересов в сохранении status quo. Но история имеет прямое отношение к арабской весне - к тому, как события разворачивались в ходе последних полутора лет. Абсолютный минимум, который мы должны народам этого региона и нашим международным партнерам, - это честность и открытость. Мы никогда не будем участвовать в так называемых Больших играх ни там, ни где-либо еще.
Мы готовы принимать участие в коллективных международных усилиях на этой основе, что включает совместный рациональный анализ и совместное осмысление ситуации на всю глубину. Мы положили этому начало в Женеве. Мы не слишком отличаемся в том, чего мы хотим для региона. Но у нас - разные методы достижения этой цели, а в данном случае метод определяет исход, а форма равна содержанию.
Александр Яковенко - посол России в Великобритании.
