По поводу Евразийского союза

(Часть I)

За рамками первой статьи, естественно, остались важные вопросы. 

Вопрос первый: «Может быть, не стоит драматизировать ситуацию? Мало ли, какие проекты рождались в Центре за последние 20 лет? Скорей всего, «беременность» сама как-нибудь тихо рассосется. Ведь для новой формы государственно-политического объединения нужен огромный материальный ресурс, который сейчас отсутствует и вряд ли появится у Центра в ближайшем будущем.

Конечно, путинская программная статья по поводу евроазиатской интеграции была некоторым образом обусловлена предвыборными интересами. Но надо различать предвыборный тактический ход и направленность стратегического пути. В данном случае есть много симптомов того, что Путин намерен связать себя как политического деятеля с «евразийским» проектом, прекрасно понимая, что руководителю государства могут простить многое, только не неудачу. 

Власти необходим определенный уровень поддержки общества. Опытные политические деятели аккумулируют и преобразуют в реализуемую стратегическую программу преобладающие в обществе и элитах настроения. Эти настроения в России известны: страна в нынешнем виде является «обрезанной», «куцей», ее теперешние границы - результат поражения в «холодной войне» с Западом. В этих границах она уязвима и неспособна играть ту глобальную роль, которую должна играть в мире. Соответственно, суверенитет стран СНГ считают временным историческим абсурдом, который властям России пока приходилось признавать по причине недостаточной готовности к «собиранию земель». В любом случае, подлинной независимости и суверенитета у таких «стран» все равно нет и быть не может. В течение 20 лет на этих территориях существовал геополитический вакуум, куда могли беспрепятственно проникать силы, враждебные интересам России. 

Еще раз повторим - дело не в Путине, не конкретно в евразийском проекте. Большая часть российского общества желает реванша, восстановления мощи Великой России. Вначале полностью контролировать территорию СНГ, затем приступить к «собиранию земель» в теперешней благоприятной международной обстановке, и так далее. Эту принципиальную политическую линию так или иначе будут продвигать вперед под любым соусом и любыми вывесками. К сожалению, армяне имеют слабое представление о принципах державной политики и о соответствующей психологии, хотя большую часть истории провели под властью держав.

Вовсе не факт, что на первую фазу «собирания земель» Центру понадобится огромный материальный ресурс. К примеру, в случае Армении на первых порах, возможно, запустят 2-3 громких экономических проекта, чтобы обеспечить у народа благоприятный имидж интеграции. Если крупные российские корпорации не сочтут это выгодным для себя – деньги, естественно, придется отстегнуть армянским богачам из России, они же покроют и все более мелкие расходы.

Таким образом, для Центра расходы на то, чтобы пару раз предварительно сводить «госпожу Армению» в ресторан, окажутся в прямом смысле слова нулевыми. Не придется даже отвлекать человеческий ресурс. Как только «собирание земель» войдет в решающую фазу, не будет отбоя от армян, желающих потрудиться на благо «Великой Родины». 

Вопрос второй: Надо ли видеть в названии нового политического объединения идеологическую подоплеку? Время всяких «измов» прошло, и название «Евразийский союз», по сути, означает всего лишь некоторую географическую характеристику объединяемой территории, так же, как названия Европейский Союз, Соединенные Штаты Америки. Новое объединение просто благоприятно для экономического роста и развития, ни в коем случае не противоречит европейскому выбору. Наоборот, создает оптимальные условия для сотрудничества с Евросоюзом, совместного вхождения «евразийских» и европейских стран и народов вместе со странами и народами ЕС в общую «Большую Европу» от Лиссабона до Владивостока». Ведь в своей статье в «Известиях» Путин ясно написал: «Мы не собираемся ни от кого отгораживаться и кому-либо противостоять. Евразийский союз будет строиться на универсальных интеграционных принципах как неотъемлемая часть Большой Европы, объединенной едиными ценностями свободы, демократии и рыночных законов».

Когда создавался Советский Союз, тоже писалось и говорилось много хороших и воодушевляющих слов. Однако политическое объединение технологически относительно отсталого пространства для глобального противостояния с самой развитой частью мира имеет свою железную логику.

Что касается общих ценностей. Народы ЕС в прошлом веке и США в свое время были объединены именно на основе определенной идеологии и общих ценностей. Что сейчас общего между таджиками и белорусами, якутами и молдаванами? Исчезающая память о совместном пребывании некоторое время под властью общего Центра (в империи Романовых, потом в СССР - по историческим меркам не такой уж длительный период). В этот период преобладали отношения «центр-периферия», но крайне ограниченными оставались горизонтальные отношения между отдаленными друг от друга перифериями на западе, юге и востоке. 

Некая идеология все-таки необходима. Ясно, что идея «собирания земель» не вызовет большого воодушевления на предназначенных для собирания землях. Если нет ни императорской короны Романовых, ни красного знамени коммунизма, значит, нужно найти какую-то новую объединительную «фишку». И выбор уже сделан. По сравнению со старой имперской и коммунистической идеями - нечто третьесортное, но «третий сорт не брак». Шаблонные декларации первых лиц и комментарии назначенцев не особо интересны, надо прислушаться к комиссарам-пропагандистам. 

Популярная фигура российской идейной жизни последних 20 с лишним лет – писатель, главный редактор газеты «Завтра» Александр Проханов:

«Путин вознамерился создать Великий евразийский союз. На территории разгромленного СССР, среди имперских обломков, на осиротелых обрывках исчезнувшего Красного царства Путин обещает возвести новую имперскую общность. (…) Евразийская Империя — это реальность. Пускай еще только в умах и фантазиях. Идея сильнее материи. Воля могущественнее денег. Приложите ухо к брусчатке на Красной площади. И вы услышите гул Пятой Империи» (статья «Священные камни Империи»). В этой же статье Проханов называет «могучих противников» «имперского плана Путина». Это «либералы-западники, слуги американской империи, действующие в интересах своей заокеанской метрополии», а также «националисты всех мастей». 

Другой горячий сторонник «собирания земель» - небезызвестный политолог Сергей Кургинян, пропагандист идеи исторического реванша и СССР-2.0. К Евразийскому союзу он относится как к шагу в правильном направлении, хоть и не самому оптимальному. Он сравнивает его со склеиванием осколков разбитой вазы. Кургинян предлагает свой вариант: «Кинуть в огонь осколки. Расплавить стекло. И выдуть из расплавленного стекла новую вазу». Сергей Ервандович считает, что большая война у порога, и надо принять вызов, в огне которого возродится новый СССР. 

Название проектируемого Союза не вытекает непосредственно и очевидно ни из имперской идеологии, ни из идеологии советского реванша. И, конечно же, выбрано не только потому, что «Евразийский союз» - более нейтральное и «пушистое», чем «Пятая империя» или «СССР-2.0». Оно прямо и непосредственно указывает на сегодняшние евразийские идеи. Если их причесать и припудрить, они вполне годятся для идеологии нового союза, они с большей вероятностью будут восприняты на «национальных окраинах». Они не предлагают восстанавливать прошлое или позапрошлое «объединение». Создается впечатление, что «старые мехи» будут наполнены «новым вином». Не самый лучший вариант, но, во всяком случае, в течение некоторого времени он позволяет скрывать, что действительность еще хуже – «нового вина» просто нет, только «старые мехи». 

О сегодняшнем евразийстве нельзя говорить, не ставя во главу угла личность Александра Дугина - профессора, заведующего кафедрой социологии международных отношений МГУ, руководителя Центра консервативных исследований. Его феноменальная идеологическая бойкость на протяжении последних двадцати лет, его вхожесть в самые разные круги и кабинеты, его умение смешивать широко востребованный в России антизападный и антилиберальный коктейль из геополитики, мистики, метафизики и имперскости заставляет считать его одним из ключевых русских идеологов. И особенно в вопросе Евразийского союза, как-никак, с 2003 года он руководит достаточно разветвленным и активным Международным евразийским движением. 

У многих аналитиков и политологов сложилось отношение к Дугину как к талантливому болтуну и демагогу, личности авантюрной и маргинальной. Долгое время он не скрывал своих симпатий к фашизму, побывал нерядовым членом одиозной «Памяти», позднее национал-большевиков. Из прошлой истории нам хорошо известно, что при готовности работать под чутким политическим руководством самые разные качества могут оказаться для идеолога достоинствами. 

Дугин едва ли не первым стал вводить в России моду на геополитику, его приглашали читать лекции по геополитике в российском Генштабе, в конце 90-х он возглавлял Центр геополитических экспертиз при председателе Госдумы России. Геополитика – это одна из псевдонаук, которая «теоретически» обосновывает видение мира как поля борьбы за раздел или передел сфер влияния между Центрами глобальных гиперсистем, исповедующими противоположные и непримиримые ценности. Сейчас в России геополитический подход стал главным и безальтернативным для понимания прошлого, настоящего и будущего страны и мира.

В своей работе «Наш путь» (1999 г.) Дугин писал: «Россия самой географией поставлена в центр континентального массива и не имеет иной перспективы, кроме как служить осью консолидации всех держав, цивилизаций и культур, имеющих континентальный, сухопутный, евразийский характер. (…) Тождественность России и континентальной цивилизации Суши в геополитической модели мира делает ее заведомо обреченной на цивилизационное противостояние с геополитическим лагерем морского могущества».

Что же отличает Восток от Запада? Это важно отчетливо понимать, поскольку нас с вами видят частью «Востока», который надо объединить во имя «священной» борьбы с Западом. «Геополитический Восток представляет собой прямую противоположность геополитическому Западу. Вместо модернизации экономики на нем преобладают традиционные, архаические формы производства, корпоративного, цехового типа. Вместо экономического принуждения государство пользуется чаще всего «нравственным» или просто физическим принуждением (закон Идеи и закон Силы). Вместо «демократии» и «прав человека» Восток тяготеет к тоталитаризму, социализму и авторитаризму, то есть к различным типам социальных режимов, единых лишь в том, что в центре их систем стоит не «индивидуум», «человек» со своими «правами» и своими сугубо «индивидуальными ценностями», но нечто внеиндивидуальное, внечеловеческое - будь-то «общество», «нация», «народ», «идея», «мировоззрение», «религия», «культ вождя» и т. д.. Западной либеральной демократии Восток противопоставлял самые различные типы нелиберальных, неиндивидуалистических обществ - от авторитарных монархий до теократии и социализма. Типичными формами такой антизападной цивилизации являлись СССР, коммунистический Китай, Япония до 1945 года или Иран Хомейни» (А. Дугин «От сакральной географии к геополитике», 1993). 

Конкретные примеры демонстрируют, что виды цивилизации, общества, режима, системы ценностей действительно очень разные. Между строительством коммунизма и обожествлением японского императора разница, мягко говоря, огромная. Сходство только отрицательное – то и другое не либерально. Точно так же черное и белое «похожи», поскольку оба цвета не зеленые. В своем недавнем интервью под названием «Сейчас или никогда» Дугин говорит: «… я бы выделил отсутствие соответствующей идеологии Евразийского союза. Отсутствие той цивилизационной установки, которая бы могла нас по-настоящему убедить… Европа так легко объединяется, потому что есть европейская идентичность. В исламском мире она есть, есть в Китае. Она, в общем-то, есть и в Евразии, но над этим надо работать!» На пространстве Евразии люди пока еще не знают, чем похожи белое и черное, надо их просветить.

В 1993 году Дугин разделял нацию и личность. Но из истории современной нации (как политического сообщества), патриотизма и национализма мы видим, что национальная борьба велась во имя свободы нации, прав нации. И эта борьба была бы невозможной и бессмысленной без идеи равенства всех членов нации. Поэтому борьбу во имя свободы нации и прав нации нельзя отделять от борьбы за свободу и права человека внутри нации. В нации не бывает людей первого и второго сорта, такое сообщество нельзя назвать нацией. В отличие от империи, теократии, тоталитарного или авторитарного государств, национальное государство демократично по определению. 

В условиях политического старта Евразийского проекта, Дугин немного изменил вывеску, поняв, что пришло время воодушевлять «широкие массы». Ясно, что сегодня восхвалением «физического принуждения», тоталитаризма и теократии «широкие массы» не привлечешь. В статье апреля 2012 года «Евразийство как модернизация и развитие при сохранении идентичности» Дугин пишет:

«Современное евразийство - демократическое, просвещенное, открытое, прагматичное, ставящее особый акцент на экономическом развитии - резонирует напрямую как с предложениями Владимира Путина, так и более ранними проектами Нурсултана Назарбаева. Философия евразийства исходит из приоритета ценности традиционного общества, признает императив технической и социальной модернизации (но без отрыва от культурных корней) и стремится адаптировать свою идейную программу к ситуации постиндустриального общества, называемого постмодерном». 

Неоевразийцы отвергают дух Модерна во имя духа Домодерна, но сейчас, желая окончательно утвердиться в роли идеологов Евразийского союза, они связывают Домодерн и Постмодерн. Хотят создать себе имидж сторонников развития, использовать термины как крапленые карты. В действительности как раз в постиндустриальном обществе Постмодерна неолиберализм, индивидуализм и потребительство под маской свободы разрушают все большие сообщества.

Понятно, что «лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным». Развиваться без отрыва от корней лучше, чем не развиваться, отрываясь от корней. Но за вывеской пустых слов мало что изменилось. В сухом остатке имеем примерно тот же вариант ускоренного развития, который не очень удачно реализовывался в младотурецкой Османской империи, удачнее в столыпинской России и сталинском СССР: позаимствовать у Запада все, что может способствовать экономическому, научному и технологическому развитию, за исключением нематериальной основы такого развития – классических либеральных ценностей эпохи Модерна. Попробовать осуществить модернизацию на основе антилиберальных ценностей ради успеха в противоборстве с Западом.

«Собиратели земель» и их предшественники просто не любят подлинную свободу, свободный народ, они предпочитают миллиарды марширующих «винтиков» (миллионов для них уже недостаточно). Неолибералы не любят свободный народ «с противоположной стороны», они ставят во главу угла «свободную личность» с ее «множественной идентичностью», все новыми и новыми потребностями. Два этих зла – неолиберализм и неоимпериализм, борются друг с другом и вынуждают нас выбирать, на чью сторону встать. Это ложный, фальшивый выбор – одни хотят нас разложить на атомы, другие поработить.

Против сегодняшнего неолиберализма надо бороться. Но каким образом? Считая его вырождением, старением настоящего, освободительного либерализма, беря в свои руки знамя подлинной свободы? Или наоборот, считая свободу одной из ложных и опасных ценностей, присоединяясь в истории к тем, кто боролся против свободы – к Абдул-Гамиду, Николаю II, Сталину, Мао, британским колонизаторам, американским империалистам, советской власти?

Почему мы столько цитируем Дугина? В идейном смысле он не представляет интереса, все его мысли заимствованы у западных философов-традиционалистов и антилибералов. Но в общественном, политическом смысле такие, как Дугин, интереснее, поскольку они хорошо отражают запросы, объединяющие власти страны, элиты и большинство народа. В данном случае «собирание земель», борьба с Западом ради исторического реванша. 

В той же статье апреля 2012 года Дугин исправляет давнюю ошибку, перечисляет в качестве важнейших ценности «религии, этноса, империи, культа, предания». Присутствие в этом перечне «этноса» и отсутствие «нации» одновременно логично и своевременно. В Евразийском союзе нет места разнообразию наций. В интервью этого года «Нация – одна, этносы – различны» Дугин заявляет: «Система ценностей России радикально иная. И эта система имеет как одно стратегическое единство вокруг ядра русских, так и полифонию этносов, не наций, а именно этносов, которые живут на территории России, на территории постсоветского пространства, образуя цивилизационное единство. Это - евразийство во внутренней политике - единое стратегическое управление, единое государство и множество этнических групп, каждая из которых не представляет собой национального или какого-то политического образования, но представляет собой части духовного сокровища нашего общего государства». 

Сейчас время экономии средств, и никто, конечно, уже не будет затевать дорогостоящие проекты формирования «нового человека». Но почему антилиберальные идеологи нового объединения прославляют именно этнические высокие духовные ценности – религиозные традиции, традиционную мораль, культурные особенности? Об этом мы поговорим в третьей части статьи.

Карен Агекян, главный редактор журнала «Анив»