Пару месяцев назад «случайно» вброшенная перед студентами реплика министра иностранных дел России вызвала очередной шквал высказываний на тему эстонско-российского договора о границе. Глядя с нейтральных позиций, следовало бы, без сомнений, отдать должное нашим дипломатам и политикам, которые считают, что лучше использовать создавшуюся возможность и заключить договор о границе. Те, кто зажаты страхом прошлого, убежденно утверждают, что заключенный договор повысит порог возможной агрессии. Значит, если все законно и покрыто договором, то они не осмелятся….
Последнее утверждение – святая простота, но и в приведенном выше взгляде о нейтральной точке зрения слабых сторон больше, чем сильных. Поэтому остается непонятным, почему с таким рвением в очередной раз рванулись в приключение, где выиграть особенно нечего (за пределами Шенгена нынешнее положение Эстонии «без договора» достаточное и безопасное), а потерять в худшем случае есть что.
Читайте также: Пять китов внешней политики Эстонии
Нетрудно представить механизмы воздействия, шушуканье западных и восточных дипломатов, при помощи которых власть предержащих в Эстонии склонили поверить двум утверждениям. Во-первых, что России ужасно нужен договор о границе с Эстонией и что они готовы на некие уступки. Во-вторых, что внешняя политика/интересы России изменились. Последнее вызывает просто смех. Кто или что изменилось по сравнению с 2005 годом, когда Россия высвистала как собаку свою подпись под договором, так как наш парламент в процессе ратификации слишком звучно повторил факт действенности Тартуского мирного договора? Сменился министр иностранных дел или президент? Ничуть. Там по-прежнему сидят Сергей Лавров и Владимир Путин, последний в промежутке, правда, научился летать и тем самым напоминает фанатичного дедушку из романа Кивиряхка «Человек, который знал заклинания».
А может, изменилась внешняя политика России? Или мы должны предполагать, что настоящим «уроком Грузии» было поражение не Грузии, а России и что этим уроком стал тот факт, что для наказания малого государства у прежней большой силы не оказалось достаточных войск и дипломатического заряда? Москва не объявила официально об изменении доктрины, а преемственность внешней политики особенно ярко проявляется в Сирии, где геополитически уравновешенная российская внешняя политика и право вето в Совете безопасности загнали в могилы тысячи человек и оставили бездомными сотни тысяч людей.
Таким образом, если руководство и доктрина остались прежними, то нет разумных оснований предполагать, что изменилось и отношение России к Эстонии. Но в таком случае не имеет под собой почвы послание власть предержащих в Эстонии, что к договору будет оформлено «удовлетворяющее обе стороны введение». Что это значит? Поскольку Эстонию удовлетворяло и прежнее, действующее на наш взгляд введение и прежде всего оформленные парламентом дополнительные фразы, то смысл этого заявления может содержаться только в пакете уступок со стороны Эстонии, но только до черты, дальше которой текст не сможет нас удовлетворять. Знает ли кто-нибудь (например, правительство), где она, граница наших новых уступок?
Также по теме: О партизанской войне во внешней политике Эстонии
Однако мы и на сей раз своевременно не решили дома логическую задачу и сейчас оказались в западне: мы вели себя как мышь, которая, увидев сыр в мышеловке, удивляется, что кусок сыра находится в таком необычном месте, но ведь нельзя не воспользоваться случаем. Но все же далеко не все будет потеряно, если наша делегация вместо поиска вдохновенных фраз будет помнить о двух истинах. Во-первых, о том, что внешняя политика малого государства базируется на принципах, а не на интересах. Если у России (как говорят слухи) есть интерес добиться при первой возможности визовой свободы с Европейским союзом, то пусть во имя этого потрудятся, а не прессуют малых. Визовая свобода вообще-то общее дело демократических государств (или недемократических). Поскольку согласно распространенному в Европе общему мнению в России кричащий дефицит демократии и прав человека, то перед тем, как сесть с нами за стол переговоров, можно было бы как знак признательности освободить, например, сто политзаключенных и девочек из Pussy Riot. Это было бы шагом в верном направлении. Словом, позицией Эстонии было бы предъявление общих, а не направленных на личную выгоду (например, имущественных) требований. Мы можем бить противника его же собственным оружием, говоря, например, с важным видом, что обговоренная граница хороша, но только в случае, если Россия сможет решить эти «гуманитарные вопросы», которые отделяют ее от цивилизованного мира. Такое поведение не тактика, а уверенность в принципах, недостатка которых малое государство себе позволить не может.
Читайте также: Схема «Эстония - хорошая, Россия - плохая» позволяет управлять нами
Мы должны ответить и на вопрос: если договор о границе с Эстонией является последним препятствием на пути визовой свободы между Европой и Россией, то отвечает ли эта визовая свобода вообще интересам Эстонии. Аморальный торгаш, которому во сне восточный ветер несет золотые дожди, воскликнет, естественно: да-а! Однако верный ответ: нет. Российские граждане, пересекающие благодаря визовой свободе границу в Нарве, означают для налогоплательщиков Эстонии большую дополнительную нагрузку, уменьшение внутренней безопасности и в конце-концов утрату международного имиджа, если мы не сумеем обуздать активно проникающую в Эстонию под прикрытием визовой свободы организованную преступность.
И вторая важная вещь: делегация должна постоянно иметь в виду, что действенные договоры могут заключать только внутренне одинаково свободные и независимые субъекты, то есть в международных отношениях демократические правовые государства. Пока мы здесь в Эстонии убеждены, что в России правит что угодно, но только не демократия и закон, до тех пор нет оснований излишне потеть во имя заключения договора, который другая важная политическая сторона намерена так или иначе нарушить при первой возможности, если ей это покажется выгодным.
Кто мог бы в твердом уме и здравой памяти подтвердить нам, что византийская хитрость, присущая правлению России, вдруг заменилась протестантской прямотой. В романе Дюма вперед бы вышли Марко Михкельсон, Урмас Паэт и Юри Луйк и заявили: «Мы подтверждаем это!» Но больше нет Ришелье и дворян, а на дворе эпоха бакалейщиков и потому спрошу: а доказательства, мои господа? Честного слова сейчас мало.
Перевод: Алексей Архипов.
