Когда в августе этого года Жан-Франсуа Копе выставил свою кандидатуру на пост председателя «Союза за народное движение», он говорил о «свободных от комплексов правых». Эта позиция принесла ему в понедельник победу на внутрипартийных выборах.
Правые без комплексов? Подобные заявления мы слышим уже на протяжение нескольких лет. То есть раньше правые были страшно закомплексованными? Каким это образом?
Прежде всего, отметим, что когда в политике поднимается вопрос комплекса, речь идет о комплексе неполноценности. Здесь нет необходимости углубляться в туманные дебри, в которых может разобраться только психолог. Как бы то ни было, тут неизменно прослеживается один общий момент: в политике, как и в человеческой психике, комплексы являются результатом неправильного развития.
Мы не будем забредать далеко в историю и возвращаться к корням правых, которые изначально защищали роялистов. Сегодня комплексы больше не говорят о некоем монархическом уклоне, который некогда вгонял в краску консерваторов. Если у кого-то возникнет соблазн раскритиковать столь архаичные тенденции, соседние с Францией государства могут напомнить, что монархии лишились некоего прочного якоря и сегодня могут быть вполне приемлемыми как для правого, так и левого лагеря. Судите сами, Лейбористская партия ведь не стала пытаться свергнуть королеву Англии.
Лучше задуматься над тем, что представляет собой правая ось, ее глубинный вектор. Чтобы описать ее, мы подойдем к рассмотрению общества, в котором действуют правые силы, с точки зрения ученого-биолога.
У каждого живого организма есть лишь одна главная цель – продолжать существование. Какими средствами? Черпая в окружающей среде необходимые для питания органов элементы, избегая способных его уничтожить агрессоров, расставляя приоритеты для реагирования в конфликтных ситуациях (например, в случае выбора между кормежкой и побегом от хищника) и распространяясь (в том числе и путем размножения). Чтобы облегчить себе задачу, некоторые организмы могут собираться в колонии или, если речь идет о таких высокоразвитых организмах, как приматы, формировать структурированные сообщества, в которых поведение каждого члена регулируется сводом правил. Внутри отдельно взятого сообщества место каждого члена определяется путем поединков, которые подтверждают положение в иерархической структуре или ставят его под сомнение.
В сравнении с человеческими сообществами группы приматов рудиментарны. Человек представляет собой чрезвычайно сложное живое существо, которое способно мыслить и говорить (отсюда и его склонность к «комплексам»). Таким образом, его сообщества столь же сложны, сколь и он сам. Человеческие сообщества формируются в зависимости от личных связей (их существует огромное множество) и интересов (они могут касаться самих членов сообщества или его всего в совокупности) и развивают с помощью диалога его составляющих нечто вроде собственной, коллективной мысли, которая в ответ оказывает влияние на индивида.
Политические сообщества ставят общество во главе обсуждаемых ими вопросов. Особенность сообщества правых в том, что оно подчеркивает важность элементов действительности, которые необходимы для его выживания. Оно защищает структуру, напоминая, что та может существовать лишь при выполнении определенных условий. Во-первых, это общественный порядок, определяемый иерархией и правилами, которые неизменно оспариваются и должны быть защищены с помощью власти и санкций. Во-вторых, это обеспечивающая ее выживание экономика: общественные ресурсы являются результатом труда даже в простейших обществах охотников и собирателей. Наконец, это оборона от тех, кто хотел бы разрушить ее и заполучить в свои руки средства ее существования: дело в том, что один из способов обеспечить себе ресурсы заключается в захвате ресурсов других, а сообщество должно защищать своих членов от внешних угроз.
Таким образом, правое сообщество не вызывает особых восторгов. В своем стремлении к автономии оно рискует отгородиться от внешних источников поддержки, которые могли бы его обогатить. Оно воплощает в себе призыв к порядку, безопасности и обороне, которые необходимы для его сохранения. Тем не менее, все это может быть воспринято как проявление коллективного эгоизма.
Дело в том, что сложное человеческое существо рвут на части две противоречивые силы: с одной стороны человек думает о себе (и это, кстати, полезно для его выживания), с другой стороны он думает об окружающих (это приносит ту же самую пользу). Эгоизм и альтруизм – это две стороны одной медали: все великие мудрецы говорят, что настоящая любовь к ближнему начинается с себя, а Эмиль Жана-Жака Руссо опирается на самолюбие, чтобы прийти к любви. Как бы то ни было, это не отменяет факта: эгоизм воспринимают куда хуже альтруизма.
Человеческое существо выстраивает себя вокруг (прежде всего моральных) ценностей, которые направляют его поведение. Человек может ощущать вину или даже стыд, когда действует вразрез этим ценностям, и наоборот, чувствовать удовлетворение и гордость, когда ведет себя в соответствии с моральными ориентирами. Ценности варьируются в зависимости от сообщества, однако в своем большинстве они все же осуждают эгоизм.
Таким образом, стремящиеся к сохранению существующего порядка правые силы ощущают стыд из-за того, что думают только о себе. То есть, все выглядит так, словно они защищают тех, кому выгодно сохранение отстаиваемого ими порядка, «богачей», некий «привилегированный» слой. Тем не менее, к ним относятся лишь часть тех, кто хотел бы сохранить свое привилегированное положение, так как остальные получают те же самые преимущества и с помощью левых. Получается, что задача правых – это не защита привилегий единиц, а скорее сохранение организационной системы, у которой есть своя история и ценности. Они отстаивают наследие, которое, по их мнению, стало для них опорой и несет целый ряд преимуществ.
В общем и целом, правые опираются на свободу и личную ответственность для поиска средств адаптации к изменениям в мире и сохранения жизненной силы. Они осознают опасность личных интересов для всеобщего равновесия и поэтому рассматривают конкуренцию как способ поумерить аппетиты и поставить каждого на свое место. Они признают, что стоящая на службе общества нейтральная контрольная инстанция, то есть государство, необходима для дополнительной регуляции, в том числе и защиты самых слабых от уничтожения по дарвинскому закону. Дело в том, что правые не теряют из вида коллективные интересы, однако пытаются нащупать узкую тропку, которая позволяет им отойти от любых тираний: равновесие между коллективным и индивидуальным. Непростая цель, которой, кстати, они вполне могут гордиться.
Тем не менее, не исключено, что помимо эгоизма правых терзает и раскаяние. В стремлении обеспечить выживание любимого ими общества правые делают упор на том, что приносит ему ресурсы (труде), продлевает его жизнь (семье) и придает ему смысл (чувство принадлежности и общей судьбы). «Работа, семья, родина? Кроме нас в это больше никто не верит!» – как-то заявил мне со смехом один пациент-еврей. Правые до сих пор не могут встать на ноги после своей неудачной роли в событиях Второй мировой войны. И левые вовсе не собираются помогать им преодолеть этот комплекс. Комплекс слабости и предательства всеобщих ценностей во имя личных интересов. Комплекс слепоты и даже участия в ужасающей промышленной системе уничтожения еврейского сообщества нацистами. Левые также запятнали себя, но в меньшей степени, они никогда не разделяли такого уважения к иерархии и авторитету, которые некогда служили интересам народа угнетателей. Но, может быть, они однажды все же оправятся от них?
Жан-Поль Миале, психиатр, директор по учебным программам в Университете Париж V
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Правые до сих пор не могут встать на ноги после неудачной роли в событиях Второй мировой войны. И левые вовсе не собираются помогать им преодолеть этот комплекс. Комплекс слабости и предательства всеобщих ценностей во имя личных интересов. Комплекс слепоты и даже участия в ужасающей промышленной системе уничтожения еврейского сообщества нацистами. Левые также запятнали себя, но в меньшей степени.
