Московский театр им. Ермоловой открывает 1 декабря очередной сезон с новым художественным руководителем. Олег Меньшиков был назначен на эту должность весной 2012 года.
За это время в театре прошел ремонт здания, произошли и серьезные изменения в репертуаре. Из прежних спектаклей осталось только четыре.
Новый худрук, ранее уже возглавлявший антрепризный театр, готовит новые премьеры.
О том, что стало причиной принятия решения о художественном руководстве, и о своем видении будущего театра Олег Меньшиков рассказал в интервью Русской службе Би-би-си.
Би-би-си: Вы открываете свой первый сезон как худрук. Вы рады?
Олег Меньшиков: (смеется) Знаете, столько за эти полгода было прожито и пережито – и радости, и злости – но, в результате, я рад!
Труппа приняла те изменения, которые произошли во внешнем, пока во внешнем, облике театра. Дальше будем работать над внутренним состоянием. Это, конечно, сложнее, и это за несколько месяцев не делается. Это делается годами работы.
Я, конечно, надеюсь, что через сезон-полтора мы встанем в ряд тех театров, о которых спрашивают: «А что там идет? Какая там премьера? А не пойти ли в Ермоловский театр!» Я на это очень надеюсь.
- Почему вы согласились на эту должность?
- Я думаю, что пришла пора. Я ведь когда-то, в 30 лет, ушел из репертуарного театра. Сознательно ушел. Я считаю, что репертуарный театр гибнет – в том виде, в котором он существует сейчас.
Но условия антрепризы не предоставляют широкого спектра деятельности. Моей. Ни актерской, ни режиссерской. В антрепризе надо найти деньги, найти помещение, найти команду, которая может играть, и которую устраивают те деньги, которые я предлагаю. И так далее, и так далее... Значит, в лучшем случае, я могу сделать один спектакль в полтора-два года. А вот в государственном театре...
Я всегда говорю – я ленив, но у меня много театральных идей. Я их могу придумать, я их разрабатываю, но потом мне нужно кому-то их отдавать. Художественный руководитель – это на сегодняшний день продюсер. Абсолютный знак равенства. Я должен генерировать идеи.
Я не совершаю никаких революций. Я считаю, что революция в театре – это беда. Смести все - обычно получается, а вот что потом будет построено?
- И что дальше?
- Сейчас четыре спектакля репетируются. Четыре остались из старого репертуара. Сегодня премьера с Валентином Гафтом и Владимиром Андреевым [спектакль «Самая большая маленькая драма»], через две недели премьера «Язычников» Евгения Каменьковича по пьесе Анны Яблонской, потом «Снегурочка» Островского, в начале февраля планируется премьера «Портрет Дориана Грея». За два месяца должно быть четыре премьеры.
Нет правды в театре!
- Какова новая идейная, скажем так, направленность театра Ермоловой?
- Любой театр может назвать себя новым, имея нового драматурга. Современного. У меня его нет. Но я его очень сильно ищу. Вот когда придет новый драматург, как, к примеру, когда-то пришел Розов и Володин в «Современник»... Только когда современный драматург приходит, тогда можно сказать, что родился новый театр.
- О чем может рассказать новый театр?
- Я не знаю о чем, но только не о том, что сейчас на улице. Понятно, что и о том, что на улице, но каким-то другим языком.
К примеру, у нас готовится пьеса «Язычники» – и нецензурная лексика, и очень сложное отношение к РПЦ – хотя, мне кажется, РПЦ сама заслужила, чтобы к ней сложно относились – но пьеса, как мне кажется, очень хорошая, современная. Может быть, если бы Яблонская не погибла во время теракта в Домодедово, она могла бы вырасти в того драматурга, с которым можно было бы что-то придумывать.
- На чем вы собираетесь строить театр?
- Только на своей интуиции. У меня нет других орудий. Все эти фразы – на любви друг к другу, на правде... Кто пришел за правдой, идите в другое место ее искать. Нет правды в театре! Я могу доверяться только себе, собственной интуиции и собственной правде, которая во мне.
