Конец прежних отношений Евросоюз-Россия

Состоявшийся на прошлой неделе в Брюсселе саммит Евросоюз-Россия казался почти рутинным. Природный газ, визы, Сирия и права человека – все эти вопросы были в повестке дня, которая в итоге оказалась в основном безрезультатной. Однако были и отличия, на которые, кажется, никто пока не обратил внимания. Отношения между Европейским Союзом и его крупнейшим соседом фундаментальным образом меняются.

Европейцы, конечно же, сосредоточены на своем собственном кризисе и реструктуризации, необходимой для того, чтобы оттащить континент от края пропасти. Что касается ситуации за пределами Евросоюза, то его представители смотрят в основном через Средиземное море в сторону Ближнего Востока и Северной Африки.

Восточное партнерство между Евросоюзом и шестью бывшими советскими соседями России чахнет, если быть откровенным, а Украина, как говорят в России, представляет собой «чемодан без ручки». Другими словами, его тяжело нести, но и бросить жалко.

Но именно сама Россия является наибольшим разочарованием для Европы.

До осени прошлого года европейцы верили в то, что президент Дмитрий Медведев ведет Россию в том направлении, которое является и для них желанным,  и делает это предпочтительным для них образом, проводя модернизацию с помощью постепенного введения верховенства закона, поддержки инноваций и большей открытости по отношению к Западу. Ангела Меркель так сильно желала второго срока для Медведева, что публично назвала его кандидатом на президентских выборах в России в 2012 году еще до того, как Владимир Путин получил возможность объявить о своем окончательном решении.

После того как Путин объявил о своем плане относительно возобновления контроля в стране, настроение в Европе становилось все более мрачным. Европейцы на короткое время были обнадежены неожиданным ростом протестного движения в России прошлой зимой, однако все это быстро закончилось после того, как Кремль применил жесткие меры в отношении протестующих, оппонентов, а также получавших средства из-за границы неправительственных организаций (НПО). Меркель стала открыто критиковать Москву, а журнал Economist на этой неделе поместил Путина в самый центр ада, где он оказался в сомнительной компании вместе с Ким Чен Ыном, Башаром аль-Асадом и Махмудом Ахмадинежадом.

Бизнес продолжает работать, и газ течет, однако поведение Москвы является неприемлемым в Европе.

Что-то фундаментальное изменилось и с российской стороны. Путин считает, что Европа – а в более широком смысле Запад – находится в упадке, и он хочет изменить позицию России по отношению к основным центрам сил в 21-м веке. «Европейский выбор» Москвы, провозглашенный самим Путиным в немецком парламенте в 2001 году, был заменен фокусированием внимания на ближайших соседях России.

Идея состоит не в том, чтобы создать новую империю, как ошибочно предположила Хиллари Клинтон. Для этого Москве не хватает материальных ресурсов, политической воли и социального «драйва». Однако план состоит в том, чтобы улучшить переговорные позиции России с двумя реальными центрами сил в Евразии – с Евросоюзом на Западе и с Китаем на Востоке. В более отдаленной перспективе Путин надеется на заключение нового договора между Евразийским экономическим союзом, который он создает, и Европейским Союзом.  Однако подобного рода договор, с его точки зрения, должен быть основан на примерном паритете, а не простом присоединении России к Евросоюзу.

Изменения в Кремле глубже, чем все соображения, связанные с геополитикой или с геоэкономикой. Не только Евросоюз не принимается в качестве ментора – или даже модели. Москва также согласилась с аргументом о ценностном разрыве, который в течение многих лет использовался европейцами, и просто направила его против своих критиков. В элитных московских кругах говорят о том, что упадок Европы связан с тем, что европейцы якобы стали слишком «мягкими» и отказались от своей бывшей силы, которая когда-то сделала Европу мировым лидером. По их мнению, европейцы обменяли это на мультикультурализм, бездумную толерантность, а также на ослабление национальной и религиозной идентичности.

У Кремля мало иллюзий относительно ценностного дефицита в самой России, на чем Путин сфокусировал свое внимание во время обращения к парламенту несколько недель назад, однако у Москвы нет никакого желания следовать тому, что она считает неудачным примером. Вместе этого Путин одобрительно ссылается на действия прокурора штата Техас в ответ на просьбу со стороны ОБСЕ о направлении своих наблюдателей на избирательные участки во время предвыборной кампании в США в ноябре этого года. Американский прокурор сказал: приходите на эти участки, но если вы подойдете к ним ближе, чем на 300 метров, то вы будете арестованы.

Путин, всегда выступавший как российский националист, недавно начал масштабную кампанию с целью запретить или существенно ограничить в России любое политическое давление или вмешательство из заграницы. Москва в настоящее время занимается демонтажем договоров с Западом, подписанных в 1990-х годах, которые Путин больше не считает справедливыми – начиная от программ помощи USAID, программы совместного уменьшения угрозы Нанна-Лугара и кончая усыновлением детей.

Это больше, чем просто ответ на Закон Магницкого, недавно принятый Конгрессом США, или попытка удержать европейцев от принятия подобных законодательных актов. В действительности сам Путин дополнил действие американского закона, дав указание правительственным чиновникам перевести свои личные счета из-за границы и хранить средства в России. Тем самым он убивает двух зайцев одновременно – сокращает возможность оказывать давление на Москву извне, а также ставит российских чиновников под более жесткий контроль со стороны Кремля.

Как известно, Россия «покинула Запад» в политическом отношении в середине 2000-х годов, сойдя с американской орбиты и подтвердив свою стратегическую независимость. Теперь Москва «покидает Запад» интеллектуально, перестав, наконец, претворяться, что она якобы имеет те же ценности, что и страны Евросоюза и стремиться присоединиться к ним каким-то креативным способом.

Подчеркнуто отделяясь от Запада – в этом отношении ответ на сирийский кризис служит прекрасным примером, – Путин, возможно, стремиться позиционировать Москву так, чтобы она в любом случае сохранила влияние во время предстоящих в этом веке серьезных изменений на мировой арене. Россия слишком слаба для того, чтобы в одиночку быть главным политическим центром, однако, сохранив стратегическую независимость, она может попытаться склонить чашу весов в свою пользу в глобальном (или, по крайней мере, в евразийском) балансе сил. Если это так, что речь идет о серьезном изменении, политические последствия которого следует внимательно проанализировать.