КАНБЕРРА – Если мы в свое время и надеялись на то, что во всем мире наступит мир, то в 2012 году эта надежда не оправдалась. Конфликт в Сирии стал еще более кровавым, он продолжается в Афганистане и периодически разгорается в Западной, Центральной и Восточной Африке. Были многочисленные эпизоды этнического, религиозного и политически мотивированного насилия в Мьянме (Бирме), Южной Азии и по всему Ближнему Востоку. Напряженность в отношениях между Китаем и его соседями обострилась в Южно-Китайском море, а между Китаем и Японией – в Восточно-Китайском море. Опасения по поводу ядерной программы Северной Кореи и Ирана остаются нерешенными.
И все же многие опасения относительно извержений внутри стран и между ними не оправдались. Сильное международное давление помогло быстро сдержать вторую войну в секторе Газа. Был обеспечен долгожданный мирный договор для южного филиппинского острова Минданао. Были сделаны основные шаги в направлении устойчивого мира и примирения в Мьянме. Больше не было никакой серьезной новой катастрофы геноцида. И, несмотря на паралич Совета Безопасности ООН в отношении Сирии, Генеральная Ассамблея ООН государств-членов четко подтвердила подавляющее принятие ответственности по защите тех, кто подвергается риску массовых зверств.
Как всегда, большая история была скрыта за ежедневной заботой СМИ о текущих кровопролитиях: за последние два десятилетия масштабные войны и эпизоды массового насилия во всем мире стали происходить намного реже, и они стали менее кровопролитными. После высшей точки в конце 1980-х годов и в самом начале 1990-х произошло снижение более чем на 50% количества крупных конфликтов, как между государствами, так и внутри них; преступлений геноцида и других массовых злодеяний; а также количества людей, погибших в их результате.
Этот феномен «Нового мира» впервые был обнародован в «Отчете по безопасности человека» (Human Security Report Project) Эндрю Мака при поддержке превосходной базы данных «Программы данных о конфликтах Уппсала» (Uppsala Conflict Data Program). Стивен Пинкер из Гарвардского университета в своей фундаментальной работе «Лучшие ангелы нашей природы» (The Better Angels of our Nature) изложил его в более широком историческом контексте – не только «Продолжительного мира» между крупными державами с 1945 года, но, что более важно, многовекового образца неуклонного снижения человеческого аппетита к насилию.
Многие усилия, которые были сделаны, чтобы развенчать этот анализ (например, недавно Джоном Аркуиллой во «Внешней политике»), не были убедительными. Правда, произошло возрождение с 2004 года того, что статистики (если не гуманисты) назвали бы «незначительными вооруженными конфликтами». Но, в случае с конфликтами или войнами «высокой интенсивности» (по определению влекущими 1000 или более смертей в год), тренд-линия неуклонно шла вниз. И это также касается связанных с войной смертей среди гражданского населения.
Объяснения этому явлению различны. В случае «Нового мира» после окончания холодной войны, лучшим объяснением является просто огромный подъем в деятельности по предотвращению конфликтов, управлению конфликтами, договорному миротворчеству и строительству мира после конфликтов, проведенной за последние полтора десятилетия – большинство во главе со столь критикуемой ООН.
Самым интригующим объяснением «Продолжительного мира» ‑ и, я думаю, самым убедительным, хотя многие могут не согласиться ‑ является то, что после окончания второй мировой войны у политиков ведущих держав произошло фундаментальное нормативное смещение. Став свидетелями разрушений прошлого века, они просто не видят добродетели, благородства или полезности в ведении войны и, конечно, в агрессивной ядерной войне. Это не значит, что мы не можем вновь втянуться в войну ‑ или обмен ядерными ударами – посредством аварии, просчета, ошибки системы или диверсии; но риск значительно снижен.
Наибольшим испытанием этого тезиса в ближайшие годы будет реакция Китая и США на резкий сдвиг, происходящий в их экономической и, в конечном итоге, военной мощи. Переизбрание президента США Барака Обамы дает разумную надежду, что США предоставят Китаю некоторое стратегическое пространство через политику взаимовыгодного сотрудничества, а не будут настаивать на доминировании или первенстве. Но как поведет себя Китай под своим новым руководством?
В глубоко продуманном недавнем выступлении в Институте Брукингса в Вашингтоне, округе Колумбия, Кевин Радд, бывший премьер-министр Австралии, знающий китайский язык, описал возможные внешние сценарии для Китая в течение следующего десятилетия. Они варьировались от активного следования силовой политике с нулевой суммой, направленной на доминирующее положение в полушарии и за его пределами, до стратегического сотрудничества с США и другими партнерами в Азии для поддержания и расширения существующего международного порядка, основанного на правилах. Предполагая, что было бы разумно, чтобы страны страховались от сценария худшего развития событий, Радд дал понять, что он оптимист: при условии, что остальной мир будет проводить политику сотрудничества с Китаем, новый председатель КНР Си Цзиньпин и его команда выберут неконфронтационный путь.
Оптимизм является хорошим призывом в этом контексте, а также в целом. Есть веские исторические основания полагать, что ведение агрессивной войны просто изжило себя как инструмент государственной политики. Исчерпав большинство из альтернатив за эти годы, национальные лидеры начали усваивать преимущества кооперации.
Кроме того, во внешней политике, как и в самой жизни, перспективы могут быть самоусиливающимися и самореализующимися. Пессимисты видят конфликт в том или ином виде как нечто более или менее неизбежное и принимают очень осторожный и конкурентный подход к ведению международных отношений. Для оптимистов важна вера в воспитание инстинкта сотрудничества в надежде и ожидании, что достойные человеческие ценности, в конечном счете, одержат верх. Если мы хотим изменить мир к лучшему, мы должны начать верить в то, что это возможно.
Гарет Эванс – восемь лет был министром иностранных дел Австралии и почетным президентом Международной кризисной группы. В настоящее время ректор Национального университета Австралии и сопредседатель Глобального центра ответственности по защите. Будучи министром иностранных дел, оказался в центре процесса пересмотра отношений с Китаем, Индией и Индонезией, одновременно углубляя альянс с США. Участвовал в создании АТЭС и АСЕАН. Он также играл ведущую роль в налаживании мирного процесса в Камбодже, а также в переговорах по международному соглашению по химическому вооружению. Главный автор доктрины ООН об «ответственности по защите».
