Как-то раз теплым июльским днем я приехал к Кихаде в его скромный дом с тремя спальнями в пригороде Сакраменто, где он живет со своей женой Кэрол Бэрри (Carol Barry) – тоже бывшей государственной служащей. Одна из книжных полок в гостиной была заставлена словарями таких языков как йоруба, латышский, баскский, хауса и прочих – всего не менее четырех десятков. Другая полка была забита в два ряда научной фантастикой в бумажном переплете.
Кихада включил конголезскую музыку сукус, любителем и поклонником которой он себя считает, и вытащил экземпляр неопубликованного научно-фантастического романа, написанного им вместе с братом-близнецом Полом. Это произведение под названием «Beyond Antimony» (Без антимоний) посвящено философским последствиям квантовой теории. (Кихада в детстве и в юности общался с братом на их тайном языке, что случается довольно часто. Данное явление даже имеет свое название – криптофазия.) Ифкуиль в романе используется как «паралингвистический интерфейс для множества квантовых компьютеров, при помощи которых создается новое сознание».
Кихада открыл шкаф и вытащил оттуда пластиковую коробку, заполненную стопками линованной бумаги двадцатилетней давности, на которой Кихада от руки фломастером записывал ранние версии письменности Ифкуиля и варианты построения предложений. «Я работал над этим урывками, - сказал он, глядя на кипу документов. – Это во многом зависело от того, встречался я в тот момент с кем-то или нет. Ведь такие вещи на первом или на втором свидании не рассказывают».
Общением людей управляет набор подразумеваемых кодов, которые порой кажутся исключительно непонятными. Из-за их неверного прочтения вы быстро можете оказаться в положении чужака, заглядывающего внутрь. Ирония, метафоры, двусмысленность толкования – это затейливые инструменты, которые помогают нам подразумевать больше, чем мы говорим. Но в Ифкуиле такая двусмысленность уничтожена ради того, чтобы подразумеваемое стало четко выраженным. Ироничное высказывание помечается глагольным аффиксом ’kçç. Заявления с преувеличением помечаются в конце знаком ’m.
«Я хотел при помощи Ифкуиля показать, как можно прозрачно обсуждать вопросы философии и эмоциональное состояние», - сказал Кихада. Чтобы выразить на Ифкуиле мысль, необходимо исследовать целый ряд тонких вариаций значения, которые в естественном языке не зафиксированы. Нельзя выразить мысль, не рассмотрев сначала все соседние мысли, близкие к ней. Хотя слова в Ифкуиле звучат порой как кашель астматика, в них заложен глубокий и неоспоримый смысл. «Это идеальный язык для политических и философских дебатов – для любого форума, где люди скрывают свои намерения или прячут их за занавесом языка, - продолжил Кихада. – Ифкуиль заставляет тебя говорит то, что ты имеешь в виду, и иметь в виду то, что ты говоришь».
В этом языке разница между словами «взглянуть», «посмотреть», «увидеть» и «пялиться» в простом изменении гласного звука. Каждое отличие выражается простым спряжением корневого слова для наглядности. Усевшись за стол в столовой, Кихада показал мне, как бы он перевел на Ифкуиль слово «пялиться». Поскольку слова в этом языке собираются из отдельных атомов значений, сначала ему пришлось задуматься над тем, что именно он хочет сказать.
Примерно 15 минут он листал свой манускрипт в пружинном переплете, чесал в затылке, думал над каждым аспектом значения этого слова, чтобы снабдить соответствующий глагол в Ифкуиле всеми сопутствующими значениями. Собирая слово из кусочков значений, он записывал их в своем блокноте. Кихада добавил «аффикс второй степени для ожидания исхода», чтобы включить элемент удивления немного больший, нежели неготовность, но меньший, чем потрясение от увиденного. Потом он выбрал «аффикс третьей степени контекстуального соответствия», дабы показать элемент нарушения приличий, который до скандального не дотягивает, однако вызывает большие эмоции, чем это выражают удивленно поднятые брови. Черкая ручкой по блокноту, он рылся в своей рукописи в поисках третьей степени первого рода корня «шок», чтобы показать «непроизвольную физиологическую реакцию». А затем, задумавшись на несколько мгновений, он решил, что для написания слова «пялиться» нужно использовать «результативный формат», говорящий о том, что «это событие, происходящее в связи со сплавом ощущений, и вызванное ими». В итоге появилось крохотное слово, произнести которое язык просто не поворачивался: apq’uxasiu. Он произнес первый клацающий слог несколько раз, и уже потом решил, что произношение верное. Затем он написал его изобретенными им печатными буквами для языка Ифкуиль.
«А теперь представьте себе общество, где пялиться не только прилично, но и весьма похвально. Для него Ифкуиль тоже найдет соответствующее слово», – объяснил Кихада. Систематизировав грамматически все те многочисленные аспекты, которые превращают глагол «смотреть» в «пялиться», он показал мне, как такие же грамматические преобразования можно проделывать с любым глаголом, чтобы можно было открывать дверь, бежать в магазин или бросать мяч с такими же нюансами значений и коннотаций, которые в языковой форме выражают в Ифкуиле нарушение приличий, удивление и шок.
«Можно составлять миллионы слов для описания идей, которых ни в одном языке прежде не существовало», - заявил Кихада.
Я спросил его, может ли он сразу придумать какое-то совершенно новое понятие, для выражения которого нет слов ни в одном существующем языке. Он на мгновение задумался.
«Ну, насколько мне известно, ни в одном языке нет ни одного слова для выражения такого момента, когда вы берете в горсть подбородок, сопровождая это нахмуренным взглядом, если кто-то излагает нечто такое, о чем вы никогда не задумывались, а тут вдруг увидели возможности, которые раньше от вас были скрыты». Он сделал паузу, как будто листая страницы в книге своего мозга. «Так вот, в Ифкуиле такое слово есть – ašţal».
В 2010 году Кихада оказался в ситуации, избежать которой он пытался долгое время. Чтобы получить отпуск для поездки на конференцию в Калмыкию, ему пришлось рассказать своему начальнику и коллегам, с которыми он был знаком больше 20 лет, что он скрывал хобби, отнимавшее у него все вечера, выходные дни и обеденные перерывы с тех пор, как он закончил колледж.
«Сейчас люди на работе смотрят на меня с неким трепетом и благоговейным страхом - потому что у этого парня в голове происходит больше, чем должно быть у менеджера из сонного государственного ведомства, и с некоторой долей презрения, потому что я оказался даже более странным человеком, чем они думали обо мне прежде, - рассказывает Кихада. – «Ты кон- кто? Конвойный? Контрабандист?» «Нет, босс, я конлангер»». Он отправлялся на другой конец света, ему оплачивало все расходы иностранное государство, он должен был участвовать в конференции, на которой выступали философы, социологи, экономисты, биологи и буддистский монах. Кихада не только никогда не бывал в Калмыкии; он раньше ни разу не слышал о ней.
Мало кому известная Калмыкия примечательна двумя вещами: это единственная республика с преобладающим буддистским населением к западу от Уральских гор, и у нее был весьма эксцентричный президент – бывший олигарх, а затем политик Кирсан Илюмжинов, потративший миллионы долларов из собственных средств на то, чтобы превратить этот пыльный и забытый уголок российской степи во всемирную столицу шахмат. Илюмжинов утверждает, что в 1997 году его похитили из московской квартиры инопланетяне, устроившие ему турне по галактике и рассказавшие, что шахматы пришли из открытого космоса.
Когда Кихада прилетел в Элисту, его встретил переводчик, отвезший лингвиста в Шахматный город. Это район на окраине калмыцкой столицы, построенный для проведения в 1998 году чемпионата мира по шахматам. Состоит он из таунхаусов для среднего класса в калифорнийском стиле. Там его встретила девушка-студентка, рассказавшая Кихаде, что группа обучаемых из киевского Университета эффективного развития интенсивно занимается изучением Ифкуиля на протяжении двух последних лет, и считает это неотъемлемой частью учебной программы психонетики, которую они разрабатывают. Другой студент сообщил Кихаде, что он со своими друзьями считает его «легендой». Кихада понятия не имел, что такое психонетика, и почему ею интересуется Университет эффективного развития. Он просто онемел от изумления.
«Обычно люди думают, что к 51 году они уже повидали все, что может предложить жизнь, - написал он позднее. – Но с того момента на Джона К. стали смотреть через увеличительное стекло».
На следующее утро Кихада начал свою презентацию с того, что показал картину Марселя Дюшана «Обнаженная, спускающаяся по лестнице (№2)». Это знаковая работа в стиле кубизма, на которой абстрактными линиями и плоскостями изображена фигура в движении. Такую картину непросто описать на любом языке, но Кихада хотел продемонстрировать, как эту задачу можно выполнить на Ифкуиле.
Он начал с нескольких корневых слов из этого языка. QV – человек, GV – одежда, TN – приспособление, противостоящее силе притяжения, GW – передвижение. Затем Кихада показал, как трансформировать эти корни при помощи 22 грамматических категорий Ифкуиля, чтобы получить в итоге предложение из шести слов – «Aukkras êqutta ogvëuļa tnou’elkwa pal-lši augwaikštülnàmbu», которое переводится приблизительно так: «Воображаемое представление обнаженной женщины, спускающейся по лестнице ступенька за ступенькой грациозными движениями, и оставляющей за собой трехмерный шлейф, формирующий вневременное возникающее целое, которое следует воспринимать интеллектуально, эмоционально и эстетически».
В тот вечер после серии интервью калмыцкой прессе участники конференции собрались в одном из особняков Шахматного города, где остановился профессор Олег Бахтияров, пригласивший Кихаду в Калмыкию. Психонетики допоздна говорили о своих экспериментах с «рассредоточением внимания» и о других способах духовного самосовершенствования. Но чем больше Кихада пытался добиться от них объяснений их философии, тем более непонятной она ему казалась. Прежде всего, он никак не мог понять, почему они так одержимы его языком.
«Я так и не разобрался, в чем состоят эти способы», - вспоминал Кихада. Он объяснил свое непонимание слабым переводом и решил, что будет невежливо проявлять излишний скептицизм. Вечер шел своим чередом, и постепенно он перебрался на диван, где уселся, сняв обувь, перед группой российских студентов, расположившихся перед ним на ковре.
«Меня окружали все эти люди, ловившие каждое мое слово. Это опьяняло, особенно такого отшельника как я, - рассказал Кихада. – На этот день я стал академиком. Мне пришлось жить в этой фантазии, и там я пошел иным путем. Я увидел, что было бы, закончи я аспирантуру и стань профессиональным лингвистом. Судьбы вселенной распахнули окно и показали мне, какой могла бы стать моя жизнь. В тот вечер я вернулся в свою комнату, принял душ и расплакался».
В мае 2011 года я вместе с Кихадой снова отправился в бывший Советский Союз. На сей раз мы поехали на двухдневную конференцию в Киев под названием «SingEngineering: Ithkuil & Psychonetica», которую организовал Университет эффективного развития. Озадачивающее название конференции, похоже, стало неверным переводом русского слова «знакотехнология», которое все равно не станет понятнее, даже если его перевести буквально и без ошибок - «sign еngineering».
В аэропорту нас встретила симпатичная брюнетка с мелированными волосами по имени Алла Вишнева, с которой Кихада несколько месяцев переписывался по электронной почте и созванивался по телефону. Вишнева, ранее преподававшая украинский в Ровенском государственном гуманитарном университете, начав занятия психонетикой, создала в Киеве группу изучения Ифкуиля.
Кихада, надевший темные солнечные очки и опиравшийся на трость после недавней травмы, посмотрел на ее модные сапоги серебристого цвета, на обтягивающие синие джинсы и поразился. «Зачем такой красивой женщине преподавать Ифкуиль?» - спросил он.
Вишнева улыбнулась и ответила на этот комплимент на высокопарном английском: «Это Ифкуиль прекрасен. Он очень чистый и логически сконструированный язык».
Кихада повернулся в машине в мою сторону, заметно возбужденный. «Одно дело, когда твою работу называет прекрасной твой брат конлангер, и совсем другое, когда так говорит человек с другого конца планеты, у которого есть миллион занятий кроме Ифкуиля. Так что очень хочется ущипнуть себя. Похоже, что 30 лет рабского труда как-то окупаются».
«Мы думаем, что когда человек изучает Ифкуиль, у него мозг начинает работать быстрее», - сказала ему Вишнева на русском языке. Она говорила через переводчика, поскольку они с Кихадой недостаточно хорошо овладели Ифкуилем. «С Ифкуилем всегда приходится размышлять о себе. Используя Ифкуиль, мы можем увидеть вещи, которые существуют, но не имеют названия – так же, как Менделеев в своей периодической таблице показал пустые места, где, как он был уверен, должны быть еще неоткрытые элементы».
«Она действительно понимает мой язык!» - воскликнул Кихада. Он наклонился вперед к Вишневой, сидевшей на переднем пассажирском сиденье, и сказал: «Не знаю, святая вы или сумасшедшая».
Конференция проходила в вузовской аудитории советской эпохи, стены которой были увешаны классными досками и панелями темно-зеленого цвета из искусственной кожи. Большинство участников были либо студентами Университета эффективного развития, либо его преподавателями. Но Кихада отметил про себя, что никто из них не был похож на типичных книжных червей, помешанных на лингвистике, которых он знал по сообществу конлангеров. Физически они казались более внушительными, и у многих мужчин были бритые головы.
Бахтияров, только что прилетевший с конференции из Египта, выступил с приветственным словом. Этот жилистый мужчина с короткими седыми волосами и темными усами вел себя с застенчивым спокойствием, которое порой казалось неуверенностью в себе. Позже он объяснил мне, что начинал учиться в медицинском институте в Киеве, однако был исключен оттуда за распространение «провокационной литературы» в студенческом городке. В конце 1960-х КГБ наклеил на него ярлык «политически неблагонадежного» и на два года отправил за решетку. Освободившись, Бахтияров переключился на биологию, а со временем стал психологом. В 1980-х, несмотря на свой радикализм, он начал работать на советское государство в рамках проекта по разработке методов борьбы со стрессом, которые создавались для космонавтов, солдат и прочих людей, часто находящихся в состоянии мощной психологической нагрузки. Эти методы легли в основу психонетики – квазимистического, квазифилософского движения самоусовершенствования, цель которого состоит в разработке «технологий человеческого сознания».
Когда я несколько раз попросил продемонстрировать эти технологи, Бахтияров включил на своем ноутбуке какую-то программу. Полдесятка цветных кругов медленно плавали по экрану наподобие бильярдных шаров, отскакивая от стенок в новом направлении, и сталкиваясь друг с другом. Бахтияров сказал, чтобы мы смотрели на экран как на единое целое, не сосредоточиваясь на отдельных кругах. «Ваше внимание создает субъекты и объекты, фильтруя поток данных, - заявил он. – Рассредоточив внимание, мы уже не видим объекты, у нас появляется ощущение единого взаимосвязанного целого». Через несколько мгновений все круги стали черными, но мы должны были сохранять в памяти их изначальные цвета, пока они продолжали скакать по экрану. Конечно, это было невозможно. Однако, по словам Бахтиярова, благодаря таким упражнениям психонетик может начать проникать в более глубокие слои мироощущения.
Пожалуй, психонетики больше всех остальных верят в гипотезу Сепира-Уорфа. Для них язык это барьер, мешающий целостному восприятию вселенной. «У психонетика не должно быть ничего бессознательного и нечаянного. Все должно быть осознанным, - объяснил Бахтияров. – Такая же цель и у Ифкуиля. У людей есть языковая сущность, но мы находимся на переходном этапе к какой-то другой сущности. Мы можем победить и покорить язык». Он видит в Ифкуиле инструмент, ставящий под осознанный контроль все наши неосознанные мысли и чувства.
Кроме Университета эффективного развития в Киеве, лаборатории психонетики имеются в Харькове, Одессе, Запорожье, Минске, Элисте, Санкт-Петербурге, Алма-Ате, Красноярске и Москве, где занимающиеся ею люди пытаются найти способы для проникновения «в более глубокие слои мироощущения», чтобы стать «более эффективными в бизнесе, укрепить свою силу воли, развить творческие навыки, умение решать проблемы и быть лидерами». На конференции Бахтияров объявил, что начиная со следующего семестра, Ифкуиль станет обязательной частью учебной программы в Киеве и в филиалах Университета эффективного развития в трех других городах.
Один из участников конференции, выпускник Университета эффективного развития по имени Геннадий Оверченко рассказал, что он использует психонетику для развития навыков и умений в целом ряде дисциплин, которыми он раньше не занимался, начиная с шахмат и кулинарии, и кончая рисованием гуашью. Позднее он рассказывал мне, что после получасовой медитации мог с листа читать ноты «Лунной сонаты» Бетховена, хотя на фортепьяно играет совсем недавно. «За последние два года я ни разу не падал (разве что на лед), ничего не ронял и не ломал», - продолжил он.
Другая участница Марина Балюра рассказала, как под влиянием психонетических методов она может одновременно писать два разных предложения правой и левой руками. Молодой юрист по имени Илья Петиченко рассказал про упражнение, в котором Ифкуиль используется для «перехода в область чистых значений». А его жена Виктория объяснила, как психонетика помогла ей «выдавать новые творческие идеи».
Я посматривал на Кихаду, который, казалось, был изумлен тем, насколько хорошо выступающие ухватили основы и суть его языка. И тем не менее, он все больше волновался по поводу их странностей. Эта группа собралась, чтобы обсудить вопрос лингвистической прозрачности, но чем больше психонетики рассказывали о своем интересе к языку Кихады, тем более непроницаемой казалась обстановка на конференции.
В углу аудитории сухопарый мужчина с коротко стрижеными волосами записывал ход конференции на видеокамеру. Он сидел на стуле сгорбившись, и лишь изредка проявлял интерес к происходящему. Но вот он вышел вперед, чтобы выступить перед собравшимися. Представился мужчина как Игорь Гаркавенко. Вместо того, чтобы передать камеру кому-нибудь из аудитории, он продолжал держать ее в руках во время выступления, нацелившись на меня и на нашего переводчика.
Гаркавенко говорил, переводчик нашептывал нам на ухо. Говорил он так быстро и монотонно, что успевать за ним было трудно. Он отметил, что недавно вышел из тюрьмы, рассказал, как каждый день читал в камере книгу Бахтиярова «Активное сознание», и какой преобразующий эффект на его политическое и философское сознание оказала психонетика.
Когда он уже заканчивал выступление, переводчик вдруг остановился и побледнел. «Вы знаете, кто этот человек? – прошептал он мне. – Это вроде как террорист №2 на Украине».
Быстро пробежавшись по гуглу прямо с места, мы нашли информационное сообщение с фотографией человека, стоявшего перед аудиторией. Оказалось, Гаркавенко является создателем воинственной и крайне правой русской националистической организации Украинская народно-революционная армия. В 1997 году его на девять лет посадили в тюрьму за нападения и поджоги офисов ряда политических и культурных организаций Украины, а также израильского культурного центра в Харькове.
Я повернулся к переводчику. «А что этот парень делает на конференции по лингвистике?»
Я наклонился к Кихаде и рассказал ему о том, что только что прочитал про Гаркавенко. Мы оглядели присутствующих в зале мужчин и женщин, и внезапно нас как током ударило вопросом, который должен был возникнуть гораздо раньше: а что делают здесь все эти люди?
Когда конференция завершилась, мы с Кихадой встретились за чашкой кофе, чтобы подвести итоги и понять, в чем же таком мы только что участвовали. Мы нашли в гугле информацию о Бахтиярове и Гаркавенко, и при помощи Google Translate разобрались отчасти с тем, что было написано о них на русском языке, включая антисемитские выступления Гаркавенко в блогах. «Значительная часть населения знает, какую роль государство Израиль и относящаяся к нему элита сыграли в тех катастрофических процессах, которые пережили и переживают народы бывшего Советского Союза», - говорилось в одной из статей. Я вслух прочитал эту часть Кихаде, который нервно дергал ремешок своего чемодана. Взгляд у него был опустошенный.
Мы обнаружили, что кроме своей работы в области психонетики Бахтияров занимается политикой. В 1994 году он вошел в руководство Партии славянского единства. Это недолговечное ультранационалистическое движение имело целью воссоединить Россию, Украину и Белоруссию, создав на их основе славянскую конфедерацию с включением в ее состав поляков, чехов, сербов, словаков и болгар.
В некоторых интервью Бахтияров говорит о создании «интеллектуального спецназа», способного возродить великую державу в России, а также положить начало «новой расе … которую реально можно будет назвать сверхчеловеческой».
Интеллектуальная элита, способная увидеть паутину лжи в основополагающей сути вещей, нуждается в языке, который может выразить ее новый образ мышления. Подобно тайному обществу гениев Хайнлайна из «Бездны», которые тренируются разговору на Speedtalk, чтобы думать быстрее и яснее, Бахтияров и психонетики считают, что изучение Ифкуиля способно привести к перестройке человеческого сознания, а это позволит человеку «быстрее решать проблемы». Бахтияров отрицает, что психонетика это политический проект; однако очень трудно отделить мечту этого человека о создании славянского супергосударства от его мечты о создании славянского сверхчеловека, который будет говорить на дисциплинированном и прозрачном языке, таком как Ифкуиль.
«Вернувшись домой, я первым делом напишу Бахтиярову письмо и скажу, что не хочу больше иметь ничего общего с психонетикой, - сказал мне удрученный Кихада. – Что, если ее, боже упаси, назовут псевдонаукой или каким-нибудь культом? Я бы не хотел быть к этому причастным. Я в конечном итоге оказался пешкой в этом ницшеанстве или как его там … и мне это отвратительно».
Но поиском в гугле занимались не только мы с Кихадой. Гаркавенко написал отчет о конференции в ЖЖ и разместил в YouTube отснятое видео.
«На конференции был один человек … с переводчиком, - написал он в своем блоге. – Попросту говоря, у него на лбу было написано: Пентагон. Не знаю, это было просто и элементарно, типичное лицо государственного агента. … Когда он брал на себя инициативу и начинал задавать вопросы, он спрашивал именно то, что мог напрямик спрашивать государственный агент».
Гаркавенко тоже заметил тот момент, когда мой переводчик и я поняли, кто он такой. «Он изменился прямо у нас на глазах. … Стало ясно, что он прочитал про меня в интернете. Потом я выяснил, кого принесла нам судьба. Джошуа Фоер … хорошо известный журналист … потомок одесских евреев, которые бежали на Запад в тяжелые для них времена. Конечно, они были уверены в своей интуиции. Разве они могли проигнорировать такое явление как проект Олега Бахтиярова?»
Создателям новых языков всегда было трудно выпускать новорожденный язык на свободу, где он мог развиваться и портиться в устах других людей. Довольно часто это сопровождалось тем же чувством опустошительного разочарования, которое испытал библейский Бог, выпустив в мир свои идеальные создания и узнав, что они далеко не идеальны. Выживший в Бухенвальде и создавший пиктографический язык Блиссимволика Карл Блисс (Charles Bliss) пришел в ярость, узнав о том, что учителя меняют его язык, превращая его в инструмент для изучения английского детьми с церебральным параличом. Язык волапюк, созданный в 19-м веке немецким католическим священником по имени Иоганн Мартин Шлейер (Johann Martin Schleyer), когда-то был настолько популярен, что в мире существовало 280 клубов по его изучению и популяризации, а говорило на нем больше людей, чем на эсперанто. Но когда Шлейер запретил всем, кроме себя самого, изобретать для волапюка новые слова, количество его носителей и любителей резко сократилось.
Ближе к концу киевской конференции одна из преподавательниц из Университета эффективного развития сказала Кихаде, что не понимает, почему он не хочет создать движение говорящих на языке Ифкуиль и изучающих его. «Ваш язык начинает жить собственной жизнью, - сказала она ему. – Вам надо стать частью этой жизни». «Это не страстное увлечение, - вежливо ответил ей Кихада. – На протяжении 25 лет это было непреодолимое желание, и мне хотелось этим заниматься. Если другие захотят подхватить мое увлечение и продолжить это дело, прекрасно. Но сам я добился того, чего хотел добиться. Вы показали мне, что понимаете мою работу намного лучше, чем ее понимают другие. Возможно даже, вы понимаете ее потенциал лучше меня».
Спустя несколько месяцев после возвращения из Киева Кихада, наконец, нашел возможность встретиться с Джорджем Лакоффом у него дома в Беркли. Лакофф лежал на диване после операции на спине и не мог ходить на работу. По моей просьбе он согласился встретиться с Кихадой.
Когда мы подходили к его дому, Кихада был очень взволнован. «Думаю, это очередной шаг в моем приключении», - сказал он.
Дверь открыла жена Лакоффа, проводившая нас в гостиную. «Почему я?» - спросил Лакофф, лежа на диване.
«Потому что вы мой герой», - ответил Кихада.
71-летний, бородатый и такой же широкоплечий как Кихада Лакофф, видимо, прочитал изрядную часть рукописи по Ифкуилю, и неплохо ознакомился с нюансами этого языка.
«У меня насчет этого масса вопросов, - сказал он Кихаде, а затем заявил, что на его взгляд, Кихада неверно понял его работу о метафоре. – Метафоры не просто появляются в языке. Метафора не в слове, она в мысли. И ее нельзя отогнать усилием воли при помощи грамматики».
«Я, как лингвист, глядя на это, должен сказать: вряд ли этим языком будут пользоваться. Вы исходите из посылки о его эффективности, но на самом деле, он неэффективен, учитывая то, как работает мозг. В языке не хватает метафоричности. Но те части, которые удачны, они действительно весьма значимы, - заявил Лакофф. – Наверное, это несбыточный язык. Но если думать о нем как о проекте концептуального искусства, то он восхитителен».
За те месяцы, что я был знаком с Кихадой, он несколько раз сравнивал себя с художниками и часто говорил о своем созидательном творческом импульсе. Но я впервые услышал, как кто-то говорит об Ифкуиле просто как о произведении искусства. И, тем не менее, такая характеристика его проекта Кихаду устраивала больше, чем любой другой набор слов для описания Ифкуиля и его работы.
«Если лингвистика это лучшее окно в сознание из всех имеющихся у нас, то почему вы не хотите воспользоваться им в художественных целях?» - спросил он у Лакоффа.
«Для меня ее прелесть в том, что вы изучаете языки мира, собираете все их особенности, чтобы сказать: «Смотрите, на что способен человеческий язык». Благослови вас Господь!» - ответил ему Кихада. Их встреча длилась почти пять часов.
Вернувшись домой, Кихада внес несколько окончательных поправок в грамматику Ифкуиля и объявил, что его начатый 34 года назад проект завершен. Затем он опубликовал полное и окончательное описание своего языка на 439 страницах. Хотя книгу Кихада посвятил Алле Вишневой, он вежливо отклонил приглашение Бахтиярова выступить на очередной конференции в Москве.
Когда разочарование от Киева и волнение от встречи с Лакоффом немного прошло, я написал Кихаде и спросил его, можно ли короткой фразой на Ифкуиле подвести итог тому путешествию, которое он со своим языком проделал за прошлый год. Он прислал мне такую фразу: «Eipkalindhöll te uvölîlpa ípçatörza üxt rî’ekçuöbös abzeikhouxhtoù eqarpaň dhai’eickòbüm öt eužmackûnáň xhai’ékc’oxtîmmalt te qhoec îtyatuithaň». «Я имел честь пережить редкие жизненные случаи, когда то, что мне казалось увлечением, забрасывало меня в далекие края, где я встречал новые идеи, знакомился с новой культурой и с новыми людьми, которые щедро проявляли свое гостеприимство и уважение ко мне, что заставляло меня скромно заниматься самоанализом и по-новому оценивать дух человека и чудеса нашего мира».
Конечно, это тоже не совсем верно, даже на Ифкуиле.
