Самую презираемую научную книгу 2012 года стоит прочитать

Каждый год я выбираю «Самую презираемую научную книгу года». В 2010 году ей стала «В чем был неправ Дарвин» («What Darwin Got Wrong») Джерри Фодора (Jerry Fodor) и Массимо Пьятелли-Пальмарини (Massimo Piattelli-Palmarini). В 2011 году – «От человека к обезьяне: нейромания, дарвинит и ложные представления о человечестве» («Aping Mankind: Neuromania, Darwinitis and the Misrepresentation of Humanity») Рэя Таллиса (Ray Tallis).

На сей раз моим фаворитом было «Заблуждение науки» («The Science Delusion») Руперта Шелдрейка (Rupert Sheldrake), однако для книги, критикующей догматы сциентизма, эта работа была встречена на удивление дружелюбно.

Поэтому победителем 2012 года должен стать Томас Нагель (Thomas Nagel) со своей новой книгой «Разум и космос: почему материалистическая неодарвинистская концепция природы практически наверняка ошибочна» («Mind and Cosmos: Why the Materialist Neo-Darwinian Conception of Nature is Almost Certainly False»).

Стивен Пинкер (Steven Pinker) назвал ее в своем «Твиттере» «дешевыми разглагольствованиями некогда великого мыслителя», слегка смягчив свой гневный отзыв похвалой былым достижениям. Джерри Койн (Jerry Coyne) написал в блоге, что «Нагель пошел по пути Алвина Платинги (Alvin Plantinga)» - это все равно, что сравнить его с Ником Клеггом (Nick Clegg). Похоже, эта книга стала укусом овода, который всерьез привел некоторых людей в ярость.

Такая реакция особенно несправедлива, так как работа Нагеля выглядит образцом аккуратности, трезвости и рассудительности. Если чтение Шелдрейка требует определенной отваги, чтение Таллиса захватывает, а чтение Фодора кажется стоящей, но тяжелой работой, читатель Нагеля чувствует себя так, как будто он открыл дверь в чистую, солнечную комнату, о существовании которой до этого даже не знал. Как будто сердце автора сказало его голове: «Ничего не могу поделать, я чувствую, что материалистский редукционизм – это неправильно». И голова ответила сердцу: «Хорошо, давай разбираться». Казалось бы, на что же тут обижаться?

У этой обиды есть несколько причин, но хватило бы и одной: идеи о том, что эволюция может стремиться к осознанию. Нагель подчеркивает, что он лично не говорит о некоем творце. Он просто задается вопросом: следует ли науке принимать во внимание возможность того, что природе может быть присуща телеологическая тенденция?

Вот в чем дело. Проблема заключается в нецензурном слове на «т», ставшим табу среди биологов-эволюционистов. Объяснения, предполагающие наличие у эволюции цели автоматически ставят под сомнение вашу верность Дарвину. Как радовался Фридрих Энгельс, читая в 1859 году «О происхождении видов»: «Оставался один аспект телеологии, который нужно было разрушить, и теперь это сделано». Но так ли это? Спорный вопрос.

Затрагивая эту тему, почтенные ученые начинают нервничать. Возьмем опубликованную Малькольмом Торндайком Николсоном (Malcolm Thorndike Nicholson) в Prospect вполне объективную статью о реакции на книгу Нагеля. Возможность того, что вселенная каким-то образом хочет себя осознавать может показаться «абсурдной» или «странной», предупреждает Николсон. «Но не торопитесь, - мог бы добавить он, - и прислушайтесь к аргументам.

Некоторые из них мы с Рупертом Шелдрейком рассматриваем в наших подкастах (прошу прощения за рекламу). Но интересно, что они звучат и в сравнительно официальных научных кругах. Свежий пример – бестселлер Пола Дэвиса (Paul Davies) «Загадка Златовласки» («The Goldilocks Enigma»). Дэвис пишет, что отрицание естественной телеологии базируется на идее о том, что природа повинуется неким законам, встроенным в структуру космоса. Однако квантовая физика дает все основания в этом сомневаться. В итоге сам Дэвис признает, что он склоняется к модели вселенной, содержащей «принцип жизни».

Но почему же для космологов телеология приемлема? Возможно, потому, что они привыкли, что в их науке регулярно опровергаются самые основополагающие теории. Между тем биологии с 1859 года в этом смысле очень везло. Поэтому любые сомнения здесь выглядят опасными и подрывными. Именно поэтому Брайан Ляйтер (Brian Leiter) и Майкл Вайсберг (Michael Weisberg) в своей рецензии на книжку Нагеля в Nation заговорили о вере в сверхъестественное, а Саймон Блэкберн (Simon Blackburn) пошутил в New Statesman, что «если бы существовал философский Ватикан, эта работа была бы хорошим кандидатом в Список запрещенных книг».

Это было сказано не всерьез, но, как ни странно, параллель получилась вполне точной. Как заметила Мэри Дуглас (Mary Douglas), светские общества тоже проводят символические границы, которые удерживают допустимое внутри, а опасное снаружи. Те, кто их пересекает, рискуют стать изгоями. Медийный ритуал рецензирования служит удобным механизмом для этого.

Как недавно заметил в New York Review of Books Фриман Дайсон (Freeman Dyson), современные философы слишком низкопоклонствуют перед естественными науками (в первую очередь - потому что сами ими никогда не занимались), зато теряют контакт со стихиями, которые обеспечивали их предшественникам величие – с истинами, которые содержат история, литература и религия. Поэтому лауреат 2012 года заслужил награду. Нам нужны люди, которые не боятся столкнуться с критикой.