Редко можно услышать более скучные истории, чем рассказы о выпивке. Как и сны, большинство историй об употреблении спиртного просвещают только самих рассказчиков. Однако мемуары о посещении баров, в которых автор, анализируя пропитанные виски ночи, извлекает из этого ценные жизненные уроки, занимают исключительно важное место на книжных полках определенного типа мечтательных любителей спиртного. В этих книгах алкоголь, вместо того, чтобы опускать писателя на дно, открывает путь к просвещению.
Этот список короток, и, возможно, в духе умеренности он выглядит еще короче. Здесь, рядом с книгой Джозефа Митчелла (Joseph Mitchell) «Прекрасная таверна Максорлис» (McSorley’s Wonderful Saloon) и произведением Хэмингуэя «Праздник, который всегда с тобой» (A Moveable Feast) располагаются такие современные сочинения как «Хмельная жизнь» (Drinking Life) Пита Хэмилла (Pete Hamill), американские мемуары Фрэнка Маккорта (Frank Mccourt), а недавно к ним присоединился еще и опус Дж. Морингера (J.R. Moehringer) «Нежный бар» (The Tender Bar). Все эти книги следуют по хорошо известному курсу: пестрая, суррогатная семья в баре принимает в свое лоно автора, который всегда представляет собой самопровозглашенного изгоя. В безопасных пределах бара автор исследует свою собственную идентичность и в конечном итоге оставляет после себя разношерстный суд правителей-философов. Иногда авторы бросают пить. Но чаще они перерастают свое усвоенное в возрасте 20-и лет пристрастие к алкоголю вместе с потребностью искать убежище в баре. Они говорят «прощай» искушенным любителям спиртного, принимавшим участие в их воспитании (все они, вероятно, продолжают там сидеть, давая советы последним из числа наивных), бережно помещают полученный опыт в янтарный ларец и продают его в виде мемуаров.
Книга Рози Шаап «Выпивать с мужчинами» (Drinking with men) следует по известному уже пути, но автор делает это с долгожданной, выигрышной женской точки зрения. Шаап удается воссоздать очарование определенного типа бара, «небольшого, радушного, с живым хором голосов и приглушенным, теплым светом». Каждая глава имеет отношение к определенному бару, где Шаап пыталась получить заветный статус «завсегдатая». Она очаровывается одним из пабов в Ирландии, учится пить в деревенском баре в северной части штата Нью-Йорк, впервые становится «завсегдатаем» в менявшемся в 90-е годы районе Нью-Йорка Трайбека (Tribeca), оплакивает жертв 11 сентября 2001 года и своего отца (спортивный обозреватель Дик Шаап) в крохотном заведении в районе Ист-Виллидж (East-Village), переживает кризис идентичности в монреальском баре Else’s, вновь находит себя, сидя за барной стойкой в Нижнем Ист-Cайде (Lower East Side), и, наконец, пробирается к своему месту во время обычного еженедельного посещения одного из местных питейных заведений в Бруклине.
Представленные автором мемуары кажутся в большинстве случаев искренними, но один пробел представляется особенно странным, поскольку об этом Шаап написала уже в другом месте – речь идет о смерти ее мужа Фрэнка. Кульминационным пунктом обычно является некое хмельное озарение, во время которого пьющий понимает, что он должен подняться со стула и продолжить свою жизнь – в противном случае он может уподобиться просвещенным, но осовевшим от пьянства завсегдатаям бара. В версии Шаап это прозрение наступает в Монреале в 2006 году, когда один из друзей во время свадьбы призывает ее отказаться от университетских идей об искусстве, поэзии и революции ради красивого платья, постоянной работы и мужа – преподавателя английского языка. Она направляется в недавно обнаруженный бар для того, чтобы поразмыслить о своей жизни и приходит к выводу о том, что она недовольна своим мужем и предпочла бы остаться одной. Она рассказывает о своем озарении своему товарищу по несчастью, и спустя 18 месяцев, прислушавшись к советам специалистов, они решают разойтись. Здесь мы в последний раз встречаем Фрэнка, который умирает от рака в начале 2010 года. Писатели мало чем обязаны своим читателям, и создается впечатление, что Шаап не особенно старается представить себя в выгодном свете. Но это ее мемуары, а не ее мужа, и поэтому я невольно думаю о том, что ее муж был наиболее значимым из тех мужчин, с которыми она вместе выпивала.
Мне особенно хочется, чтобы Шаап более подробно на этом остановилась, поскольку название ее мемуаров в некотором смысле неискреннее. Возможно, Шаап и выпивает с мужчинами, но пишет она о себе. Ей удалось написать мемуары взрослеющего человека, однако она не смогла создать свежую историю пьющего человека на основе многолетней и непосредственной антропологической полевой работы. Шаап провела десятилетия в мужском окружении, однако она мало что сообщает нам о противоположном поле. Об этом можно только сожалеть, так как лучшая часть в употреблении спиртного с мужчинами – это употребление спиртного с мужчинами.
Хотя я примерно на семь лет моложе Шаап, у нас с ней много общего по части выпивки. Обе мы работали в редакциях, и у нас обеих был период особого увлечения виски Jameson. Я тоже романтизирую бары. Я также провела много времени и выпила много спиртного в тех же барах, что и Шаап, хотя, насколько мне известно, наши смены никогда не пересекались. Чаще всего я выпивала с мужчинами. Хотя на протяжении всей моей жизни у меня было много друзей среди мужчин, в барах я имела возможность наблюдать за ними в их естественной среде. Бары много поведали мне относительно мужчин, что позволило мне стать лучше в качестве друга, коллеги, сестры, дочери и (уже скоро) жены. В определенного типа барах, где шумовой фон создает хороший музыкальный автомат и где работает внимательный и тактичный бармен, мужчина открывается. Если у вас хватит терпения, то он расскажет вам обо всем.
В закрытых теперь уютных местных барах некоторые мужчины могли в течение двух часов говорить о чем угодно, и только после этого они начинали формулировать свои мысли о том, что им все-таки не надо обручаться с этой женщиной. В одном альтернативном заведении в районе Ист Виллидж кто-то из друзей прерывает вашу историю о прискорбном служебном романе и сообщает вам о том, что у его мамы рак, и ей уже не будет лучше. Другой мужчина погружен в депрессию, он сидит в убогой пивной в районе 14-ой улицы, и его слезы капают в кружку пива «гиннес». Бар всегда представляется доступным, открытым и шумным, и поэтому он является лучшим местом для секретов. Это все равно, что плакать в подземке – никто не обратит на вас ни малейшего внимания. Однако настойчивое желание поделиться сокровенным и открыть душу прекращается, как только вы расплатились по счету.
Хотя я уверена в том, что подобного рода сценарии должны быть известны Шаап, и она не для этого приставляет к компании свой стул. «Завсегдатаи на самом деле так не поступают, - пишет она. – Существует безопасность в поверхностности, в том, чтобы не заходить слишком далеко и не обсуждать слишком личные вопросы. Бар обычно представляет собой благословенное убежище от всего слишком глубокого и слишком личного». Есть бары, которые я регулярно посещаю, тогда как Шаап является регулярным посетителем, завсегдатаем баров. Она часто упоминает бар как «местный общественный центр» для аутсайдеров, и Шаап весьма ценит статус завсегдатая. Бар позволяет реализовать «потребность быть известным и иметь свое собственное место». Она даже становится фанатом премьер-лиги по тем же причинам, через 10 страниц: футбол, по ее мнению, является «спортом, который я могу назвать своим, и командой, которую я могу назвать своей, после того, как я провела почти все свою жизнь в качестве аутсайдера». Спорт, lingua franca для большинства мужчин, выполняет функцию моста, связывающего с их миром.
Но любая женщина, платонически наслаждающаяся компанией мужчин, в конечном итоге обнаруживает, что вы можете быть внутри, однако вы всегда будете оставаться другим. Когда один из друзей проведет достаточное количество времени в баре, он замечает, что Шаап не считают здесь женщиной. «Ты одна из парней». Но даже, если вы думаете, что именно это вам и надо, оказывается, что здесь не все сходится. «Мне было исключительно комфортно с этими мужчинами, - пишет она, - но я не была уверена в том, что мне было полностью комфортно осознавать, что они не считают меня женщиной».
Но в этом и проблема, с которой сталкивается женщина в баре. Вы хотите, чтобы с вами считались. Вы хотите знать, что вас считают своей. Вы желаете, чтобы мужчины считали вас своим другом, а не заменой матери или сестры. Но в этом есть и свои недостатки. Возможно, вам придется услышать, как мужчины говорят о женщинах, делая это не так, как вам хотелось бы. Вы рискуете тем, что вас могут воспринимать как непроизвольный талисман. В то же время вам не очень понравится, если все будут забывать ваш день рождения без вашего напоминания, и вы не можете хотеть быть другом мужчин, а затем быть недовольной тем, что они игнорируют вас как женщину.
Шапп походит к этой идее в своих ярких мемуарах, но анализирует ее только на нескольких страницах уже ближе к концу. Но это ее право: мемуаристы, как и пьющие люди, имеют избирательную память.
