Дуэт превращается в дуэль

После знаменитой речи премьера Великобритании Дэвида Кэмерона (David Cameron) о предстоящем референдуме о (не)выходе страны из Евросоюза, англо-германские отношения окончательно ухудшились. Это неудивительно: действия правящей английской партии консерваторов идут вразрез с попытками локомотива ЕС Германии укрепить союз и обеспечить лучшее взаимодействие между его членами.

Даже если плебисцит не произойдет – он возможен лишь в случае победы партии тори на выборах в 2015 году – его вероятность и спекуляции на этой счет – последнее, что нужно Германии, с трудом поддерживающей остатки оптимизма и веры в еврозону. Несмотря на то, что Кэмерон преследовал скорее мелкие партийные цели, чем национальные, пытаясь поднять рейтинг среди избирателей-евроскептиков, резонанс и последствия у его выступления вышли вполне международного характера. Объявление плебисцита – очень удобный и простой способ тори поднять рейтинги и снова возглавить правительство, ведь на данный момент, по результатам опросов, англичане бы проголосовали за свободное плавание.

Отношения Германии и Британии начали резко ухудшаться еще в прошлом году, когда последняя лишь грозилась референдумом. Сейчас, когда намерения Альбиона не вызывают никаких сомнений, политики не слишком тщательно подбирают выражения. Так, глава комитета по европейской интеграции Бундестага Гюнтер Кирхбаум (Gunther Krichbaum) заявил, что Кэмерону не стоит шантажировать Европу. «Несомненно, существует риск, что референдум может парализовать усилия, направленные на то, чтобы улучшить Европу и усилить интеграцию». Термин «шантаж» использовал и министр финансов Германии Вольфганг Шойбле (Wolfgang Schäuble), заявив в конце прошлого года, что не потерпит таких попыток со стороны Великобритании, добавив: «Наши британские друзья не опасны, но референдум создаст неопределенность». Не менее резка оказалась и сама Ангела Меркель, заявив в ответ на атаки антиевропейских английских политиков: «Я уверена, что вы можете быть очень счастливы на острове, но то, что вы останетесь одни в этом мире, вас счастливее не сделает». Реакция Меркель на речь Кэмерона была более дипломатична, чем ее коллег, но смысл передала полностью: «Мы готовы обсуждать пожелания Британии, но мы всегда будем учитывать, что у остальных стран имеются другие пожелания, и мы должны искать разумный компромисс».

Шантаж Британии может плохо отразиться как на Германии, так и на Европе в целом: такая неопределенность, причем аж до 2017 года (примерная дата плебисцита), отпугивает иностранных инвесторов и ставит ЕС заранее в более слабую позицию в международных переговорах с США и развивающимися странами. Тем не менее своя правда у английских консерваторов есть. Помимо отмены ежегодных выплат в общий бюджет ЕС в размере 8 млрд. фунтов, Англии бы более не пришлось волноваться насчет налога на финансовые транзакции, или «налог Робин Гуда», активно лоббируемый Германией. Кэмерону не удалось убедить Меркель отказаться от затеи, и мера, призванная улучшить состояние казны Брюсселя, усилиями Берлина продолжает продвигаться дальше. Между тем, по предварительным подсчетам, 80–85% сборов этого налога со всего Евросоюза пришлось бы на Сити – деловой квартал Лондона, а деньги пошли бы в том числе на спасение многострадальной Греции. Впрочем, тут на пути Германии стоят еще Швеция и Нидерланды, поддерживающие скептицизм англичан.

Между тем, Германия и Британия – самые естественные союзники и крайне нуждаются друг в друге. Еще в 1953 году первый федеральный канцлер ФРГ Конрад Аденауэр заявил, что приветствует влияние Великобритании в Европейском оборонительном сообществе, чтобы не оставаться наедине с »истеричной Францией». Сейчас этот ход как никогда актуален, учитывая, что единомышленник Меркель Николя Саркози (Nicolas Sarkozy) сменился социалистом Франсуа Олландом (François Hollande), который уже частично отменил экономные пенсионные реформы своего предшественника.

Таким образом, Германии, как стороннице жестких мер по сокращению расходов, требуется новый союзник, которым бы могла стать Англия, которая хоть и не пожелала отказаться от фунта стерлинга в пользу единой валюты и не вошла в Шенгенскую зону, все же пользуется большим влиянием в ЕС. Двум странам уже удалось несколько раз успешно сыграть заодно: так, с помощью Германии Британии удалось уйти от Европейской директивы, запрещающей работать более 48 часов в неделю, что для Сити, где 16-часовой рабочий день – не редкость, было бы большой неприятностью.

Прежде всего, Берлину необходим Лондон, чтобы удержать свободный и четко регулируемый европейский рынок, а также противостоять так называемому южному блоку – Испании, Португалии и Греции, которые совместными усилиями пытаются выторговать более выгодные финансовые условия. Без Британии Германия очень рискует остаться в изоляции. Ранее не принимая во внимание доводы Кэмерона, Меркель уже отрезала возможность изменения условий членства Британии в ЕС, когда таковая еще была. Обиженный премьер пошел на крайние меры, и теперь, хочешь не хочешь, ему придется выполнять обещание, данное избирателям. Так что Германии остается разве что улучшать состояние ЕС, чтобы англичане захотели там остаться, или же способствовать победе на выборах левой партии лейбористов – еврократов и ярых противников референдума.