СЕУЛ – Нравится это или нет политикам Восточной Азии и ученым мужам, нынешние международные отношения в регионе больше похожи на европейскую политику 19 века баланса силы, чем стабильной Европы сегодня. Мы видим растущий национализм в Восточной Азии, территориальные споры, а также отсутствие эффективных институциональных механизмов для налаживания сотрудничества в сфере безопасности. В то время как экономическая взаимозависимость между Китаем, Японией, Южной Кореей и членами Ассоциации государств Юго-Восточной Азии продолжает углубляться, их дипломатические отношения также обременены соперничеством и недоверием, как и отношения между европейскими странами в десятилетия до первой мировой войны.
Общей чертой тогда и сейчас является смещение власти. В то время относительная мощь Великобритании была в упадке, а в Германии росла со времени ее объединения в 1871 году.
Точно так же, по крайней мере, с точки зрения экономической, если не военной мощи, в Соединенных Штатах и Японии, похоже, начался процесс упадка относительно Китая. Конечно, этот процесс не является необратимым: эффективное политическое руководство и успешное проведение внутренних реформ в США и Японии вместе с отказом Китая управлять политическим давлением снизу еще может остановить это, казалось бы, неумолимое смещение власти.
Основные сдвиги власти определяют эпохи, в которых ключевые политические лидеры могут допустить серьезные внешнеполитические ошибки. Плохое управление международными отношениями в такие критические моменты часто приводит к крупным войнам. Восходящие державы, как правило, требуют более важной роли в международной политике, державы в упадке, как правило, не хотят приспосабливаться, и ключевые политики могут не понять намерения лидеров других стран и слишком остро отреагировать на их действия.
Исторически сложилось так, что восходящие державы, как правило, становятся уверенными в своих силах слишком быстро, что приводит к неосторожным действиям с их стороны, которые пугают их соседей. Например, кайзер Вильгельм II уволил Отто фон Бисмарка с поста канцлера в 1890 году, менее чем через 20 лет после образования Второго Рейха, и начал уничтожать тщательно создаваемый альянс Бисмарка. Его грубая дипломатия испугала Францию, Великобританию и Россию, что помогло им объединиться против Германии.
Новая дипломатическая уверенность Китая в 2010 году – которая последовала вскоре за извержением худшего финансового кризиса со времен 1930-х годов – напомнила кайзеровскую Германию. В обоих случаях неуверенность была обусловлена не внешними угрозами, а собственными действиями политиков высшего уровня.
В конце 2010 года я чувствовал облегчение – некоторого рода ‑ когда ключевой китайский лидер, член Госсовета КНР Дай Бинго заявил, что Китай будет придерживаться пути мирного развития. Но риторика некоторых китайцев, особенно в военных кругах, в отношении Южно-Китайского моря и других спорных китайских претензий на суверенитет предполагает, что не все в руководстве страны стремятся всей душой к такому пути. Степень, с которой политики нового лидера страны, Си Цзиньпина, будут учитывать неуверенность, которую чувствуют соседи Китая – а также отказ от поисков абсолютной безопасности для Китая ‑ будет одной из ключевых переменных, влияющих на условия безопасности в Восточной Азии в ближайшие годы.
Внешняя политика Америки будет еще одним ключевым фактором. Если США будут применять преимущественно конфронтационный подход, восточно-азиатская политика неизбежно станет поляризованной, так же как многополярная Европа 19 века уступила место все более биполярному порядку нога в ногу с ростом напряженности в отношениях между Германией и Англией. Так называемый «поворот в сторону Азии» США, возможно, был необходим с их точки зрения, учитывая беспокойство их азиатских союзников относительно Китая. Но, если США не хотят противостояния в Азии в стиле холодной войны, они должны больше стараться вовлечь Китай в формирование жизнеспособной региональной структуры безопасности.
Конфронтационный подход США к Китаю, кроме того, будет означать дополнительный дестабилизирующий фактор: Япония может стать гораздо смелее, чем это необходимо, в своей внешней политике. После того как Вильгельм II перестал в 1890-х годах заинтересовывать Россию, двусторонние отношения ухудшились, что дало их союзнику, Австрии, дипломатический карт-бланш в борьбе с Сербией ‑ и, что более важно, русскому покровителю Сербии. Таким образом, Вильгельм непреднамеренно способствовал началу войны в 1914 году.
Уже есть некоторые тревожные признаки японского просчета. Новый премьер-министр Японии Синдзо Абэ заявил, что он рассматривает возможность отказа от заявления Коно 1993 года, которое признавало, что японские военные насиловали и порабощали азиатских и европейских женщин во время второй мировой войны. Если Абэ сделает это, отношениям Японии с Южной Кореей и Китаем будет нанесен серьезный ущерб.
В этом не заинтересована ни одна из сторон, в том числе Япония, учитывая, что японцы разделяют многие вопросы в области безопасности с Южной Кореей. Таким образом, американская дипломатия должна быть искусной. Это должно ослабить чувство неуверенности Японии вследствие подъема Китая, тем временем убеждая новых лидеров Японии вести себя осмотрительно и воздерживаться от чрезмерного националистического поведения. Честно говоря, имея за плечами уже два десятилетия экономической стагнации, Япония может заняться более важными делами.
В отличие от своих многосторонних усилий в Европе, США создали основы безопасности по типу «ступица и спицы» – образованные двусторонними союзами Америки ‑ в Азии после второй мировой войны. Одним из результатов является то, что никогда не было прямого канала для сотрудничества в области безопасности между странами Азии, что способствовало низкому уровню доверия в Восточной Азии даже среди близких союзников США, таких как Япония и Южная Корея. И именно здесь Южная Корея, союзник США среднего масштаба, будет в более выгодном положении, чем более крупные державы Северо-Восточной Азии для выступления в качестве посредника.
Можно многому научиться из дипломатических неудач, которые привели к первой мировой войне. Новая история Кристофера Кларка о дипломатической прелюдии к войне называется очень уместно «Лунатики». Вопрос для лидеров США и Восточной Азии сегодня состоит в том, смогут ли они проснуться и разработать эффективные многосторонние механизмы сотрудничества в области безопасности, прежде чем они нанесут себе серьезный вред.
Юн Ён Кван – министра иностранных дел Южной Кореи в 2003 – 2004 гг., в настоящее время профессор международных отношений Сеульского национального университета и приглашенный профессор в Берлинском свободном университете.
