Atlantico: В среду авиация ЦАХАЛа проникла в воздушное пространство Сирии и нанесла удары по военным целям. Чем можно объяснить эту операцию Израиля?
Жан-Батист Бошар: Позиция Израиля выглядит несколько парадоксальной в том плане, что его цели в краткосрочной и долгосрочной перспективе противоречат друг другу. С одной стороны, израильтяне опасаются, что арсеналы Башара Асада могут попасть в руки его союзников из «Хезболлы», что и стало определяющим фактором в недавней операции. С другой стороны, нельзя сбрасывать со счетов тот факт, что в результате ослабления сирийского режима его место могут занять исламистские отряды, - такой сценарий вызывает в Израиле не меньшие опасения, однако все же касается более отдаленной перспективы.
Первое время Сирия, действительно, считалась «лучшим врагом» для еврейского государства - при том, что обе страны официально находятся в состоянии войны еще 1973 года. Стратеги ЦАХАЛа посчитали, что куда менее предсказуемая «Хезболла» сможет серьезно упрочить свои позиции в результате крушения режима Асада, что во многом объясняло беспокойство Израиля в начале арабской весны. Тем не менее, сейчас их мнение поменялось, и они полагают, что победа мятежников в Сирии создаст своего рода эффект домино и приведет к ослаблению шиитской оси, к которой принадлежат ливанская «Хезболла» и иранский режим (главные враги Израиля в настоящий момент).
Читайте также: Израиль теряет инициативу в ближневосточном процессе
— Существует ли опасность эскалации конфликта на региональном и международном уровне?
— Мне кажется, что этот инцидент не стоит воспринимать буквально, причем, на обоих уровнях.
Что касается регионального уровня, можно с уверенностью сказать, что процесс принятия решений, который подвел Израиль к этим авиаударам, противоречит логике эскалации напряженности. Задача заключалась в том, чтобы ограничить вмешательство точечным ударом для обеспечения собственной безопасности в перспективе возможной передачи оружия из Сирии «Хезболле». В прошлом подобная стратегия уже легла в основу рейда на сирийский ядерный объект в Дейр-эз-Зор в 2007 году. То есть, еврейское государство ни в коем случае не стремится к эскалации. Кроме того, молчание местных политиков служит наглядным тому подтверждением: никто здесь не хочет подливать масла в огонь публичными заявлениями. Так происходит всякий раз, когда Израиль наносит небольшие точечные удары, стараясь не допустить, чтобы операция повлекла за собой серьезные дипломатические последствия (пусть в данном случае избежать этого не удалось). Эскалацию конфликта между этими странами можно представить себе лишь в случае прямого нападения Сирии на Израиль, что, если рассуждать логически, выглядит более чем маловероятным.
Что касается международной обстановки, я думаю, что реакцию Ирана, США и России стоит рассматривать под несколько иным углом. Здесь можно отметить словесную эскалацию, однако о каких-либо ясных угрозах, которые бы свидетельствовали о реальном стремлении вмешаться со стороны великих держав, говорить не приходится. Так, находившаяся недавно в России делегация израильских дипломатов сообщила о своих опасениях насчет эскалации напряженности, однако ответ российского руководства оказался далеко не таким прохладным, как можно было бы себе представить. Кроме того, Иран и Россия сегодня, по всей видимости, смирились с мыслью о неизбежной потере сирийского союзника и необходимостью подстраиваться под новый расклад. Все это ограничивает риск эскалации, так как две эти страны не слишком заинтересованы в том, чтобы заходить слишком далеко в поддержке все более изолированного режима.
Также по теме: Стоит ли любить сирийских повстанцев?
— Секретарь Лиги арабских государств недавно осудил эти авиаудары. Стоит ли ожидать, что ключевые игроки в регионе займут более радикальную позицию?
— Реакция Лиги арабских государств также парадоксальна в том плане, что в этом вопросе она была вынуждена встать на сторону сирийцев, хотя большинство стран-членов (сунниты) организации на самом деле довольны израильскими ударами по Сирии (шиитская страна под руководством алавитского меньшинства, прим.ред.). То есть, на дипломатическом уровне Израиль оказался в изоляции, хотя неофициально еврейское государство и ряд арабских режимов сходятся насчет необходимости ослабить власть Башара Асада.
— Существует несколько версий насчет точной цели удара. Сирийские официальные лица говорят о военной лаборатории, тогда как другие утверждают, что ею стал грузовик с химическим оружием. Что конкретно нам об этом известно?
— Точные данные еще нужно будет установить, однако в любом случае трудно представить, что там могло находиться химическое оружие: в этом случае взрыв мог бы повлечь за собой слишком серьезные последствия для соседей Сирии, к которым, разумеется, относится и Израиль. То есть, речь идет скорее об ударах по арсеналам обычного оружия, которое могло предназначаться «Хезболлле».
Жан-Батист Бошар, специалист Института стратегических исследований при Военной школе (IRSEM), эксперт по Ливану и ближневосточному региону.
