Итомля, Россия – Сельский врач, крохотная обветшавшая деревенская больничка, равнодушные чиновники из сферы здравоохранения. А теперь и пришедшие на помощь добровольцы из далекой Москвы, которые привозят мебель, оборудование, деньги и, что самое важное, подбадривают людей.
Но на этом фоне парламент рассматривает законопроект, предусматривающий постановку всей волонтерской деятельности под контроль государства. Парламент исходит из того, что люди, которые организуются для занятий благотворительной деятельностью, представляют угрозу государственной власти.
В последние год-два в России возникло беспрецедентное явление: люди самостоятельно объединяются, чтобы помогать нуждающимся. Личная инициатива, которая всегда была здесь под подозрением, начинает набирать обороты. Водители доставляют лекарства не выходящим из дому больным и инвалидам. Женщины готовят еду для больниц. Волонтеры на свои деньги и собственными силами строят приюты для несчастных женщин, сирот и брошенных домашних животных.
А здесь, в захиревшей Итомле, которая находится в пяти часах езды от Москвы, группа молодых людей во главе с бывшим фотокорреспондентом Дмитрием Алешковским пытается спасти местную больницу на 15 коек.
Читайте также: Путин продвигает антинародные законы
«Если я смогу помочь, то это покажет людям, что они тоже могут оказывать помощь, что пора прекратить сидеть и ничего не делать, - говорит он. – Я кладу в эту стену свой маленький кирпичик».
Стремительное возникновение волонтерских движений, чему во многом способствовали социальные сети, совпало по времени с публичными политическими протестами в обществе. И это не случайность. Есть точки соприкосновения между политическими оппозиционерами и теми, кому надоела коррумпированная власть, которая мало что дает людям, и кто решил взять дело в свои руки.
Государственная Дума, как называют нижнюю палату парламента, рассматривает законопроект о регулировании деятельности волонтеров, который предложила партия президента Владимира Путина «Единая Россия». Его сторонники заявляют, что новый закон обеспечит соответствие деятельности волонтеров государственным приоритетам, и что эта деятельность не противоречит курсу Кремля.
Должностные лица - не единственные, кто враждебно относится к инициативам добровольцев. Советское прошлое России, в котором государство контролировало все стороны жизни, оставило наследие в виде населения, привыкшего к мысли о том, что власть должна обеспечивать своих граждан, и с подозрением относящегося к организациям добровольцев. Проведенный в 2012 году опрос общественного мнения показал, что более половины населения относится к таким организациям неодобрительно. Об этом говорит социолог из московского Левада-Центра Борис Дубин.
Также по теме: Путинский «закон короля Ирода»
Этот законопроект отражает «полное непонимание природы данного социального явления», говорит Евгений Греков, координирующий работу группы водителей «Волонтеры на колесах». Это сообщество из Facebook, которое помогает найти друг друга тем, кому нужна помощь с машиной, и кто готов оказать такую помощь.
«Они хотят, чтобы волонтеры ходили строем и поддерживали власть, - говорит Греков. – Но в таких программах, как наша, нет никаких списков. Если хочешь помочь – помогай».
Водители помогают самым разным людям. Скажем, какая-то группа собрала игрушки и различную технику для детского дома, но у нее нет транспорта. Тогда добровольцы помогают доставить собранные вещи.
Время от времени кто-то из них возит врача в Калугу, находящуюся в трех часах езды от Москвы, чтобы он осмотрел пациента, нуждающегося в консультации специалиста. Или старушке надо приехать в Москву на операцию – и они забирают ее в аэропорту или на железнодорожном вокзале. Или водители помогают актерам отвезти декорации для проведения благотворительного представления.
«Это наша теория малых дел, - говорит Греков. – Я по-настоящему влюблен в этот проект. Это чистая человеческая энергия».
Группа добровольцев под названием «Тугеза» (примерно так на русском звучит английское слово «together» - вместе) за два года своего существования в Facebook разрослась, и сегодня включает в свой состав 3000 членов. Оксана Приходько первой начала участвовать в волонтерской работе по оказанию помощи больным кистозным фиброзом, потому что им больна ее дочь. Ей так понравилось помогать людям, что она решила заняться и другими добрыми делами.
Читайте также: Кудрин предупреждает о «кризисе доверия»
Она работает в группе поддержки детского приюта в Псковской области, который находится в 800 километрах от Москвы. А по пятницам она вместе с другими женщинами собирается вечером, чтобы приготовить вкусную еду для детской больницы, которую туда доставляют «Волонтеры на колесах».
«Мы любим готовить, - говорит она. – Мы хотим это делать. И мы это делаем – все вместе».
Но они никак не могут отделаться от тяжелого чувства, которое никуда не уходит. «Почему мы должны делать эту работу вместо государства? – спрашивает Приходько. – С другой стороны, почему должны страдать наши дети? Такие споры идут постоянно, и мы - на грани».
«Свет во тьме»
Бывший фотокорреспондент Алешковский услышал про больницу в Итомле от друзей своих друзей. Министерство здравоохранения хочет понизить ее статус до здравпункта, где не будет стационарного лечения. Больница эта обслуживает район, в котором находятся 112 деревень и проживают примерно 3000 жителей. Ближайшая больница в 50 километрах, в городе Ржеве. Туда ходит автобус – по субботам и воскресеньям.
55-летний Сергей Вишняков – единственный врач в Итомле, живущий там с 1981 года. Именно тогда его распределили в эту деревню после окончания медицинского института. Годовой бюджет больницы составляет всего около 25000 долларов, куда входит и его зарплата, однако Вишняков любит свою работу. Он знает все семьи в Итомле, а вдобавок к небольшой зарплате выращивает картошку и огурцы на своем огороде, а также держит 20 кур.
Также по теме: Россия - правительство и прочие национальные бедствия
Больницу создали в советские времена, чтобы обслуживать огромный колхоз, в который входила Итомля и окружающий ее район. Крестьяне выращивали здесь лен, однако хозяйство закрылось, а поля заросли молодыми деревцами. Те мужчины, что не занимаются противозаконными лесозаготовками, в поисках работы уехали в Москву.
Раньше главной заботой Вишнякова было лечение травм от механических инструментов. Сейчас это алкоголизм и старческие недуги.
«Эта больница для нас, как свет во тьме», - говорит 72-летняя Александра Тихомирова, которую положили в больницу три дня назад с головокружением, и которая остается в палате, потому что на днях выпал снег, и вернуться домой она не может.
«Я не могу оставить своих пациентов, - говорит Вишняков. – Я всех их знаю. Они мне как семья».
27-летний Алешковский приехал в Итомлю во главе группы добровольцев, которые привезли из Москвы целую машину мебели.
«Слава Богу, что есть в России такая молодежь, - говорит врач. – Я думаю, они сумеют расшевелить общество и заставить власти прислушаться к ним».
Читайте также: Россия без доверия - это Россия без будущего
Глубокое недоверие
Власти не скрывают своего враждебного отношения к работе добровольцев. В 2010 году, когда в службе лесного хозяйства провели крупные сокращения, добровольцы пытались тушить пожары на торфяниках, дым от которых окутал многие районы европейской части России. Как сообщали волонтеры в социальных сетях, их останавливала полиция, вымогая взятки за то, чтобы пропустить к местам пожаров.
Был организован отряд «Лиза Алерт», добровольцы из состава которого ищут пропавших людей, когда становится ясно, что полиция в их поисках не заинтересована. По словам одного из организаторов отряда Ирины Воробьевой, за год с лишним неустанных усилий они смогли добиться от полиции лишь недовольного безразличия и редкого содействия. Но и это хорошо, потому что сначала им откровенно мешали.
В этом месяце полиция подмосковного города Домодедово совершила налет на дом для бездомных людей, который организовали прихожане московского храма Св. Дамиана. Один из полицейских заявил руководителю этого проекта Емельяну Сосинскому: «Мы таких, как вы, в нашем районе не потерпим».
Обитатели этого дома, которые работают на стройке разнорабочими или моют полы, вносят часть заработанных денег на его содержание. Сосинский подозревает, что полиция пытается завести на него уголовное дело, обвинив в незаконной коммерческой деятельности. Бездомные люди, говорит он, это очень легкая мишень для закручивания гаек.
Руководители волонтерских организаций говорят, что сталкиваются и с более тонким и изощренным сопротивлением со стороны чиновников. Это и бюрократические проволочки, и простой отказ от содействия. Однако формализовать деятельность добровольцев невозможно. Во-первых, многие волонтерские группы, такие, как грековская, специально не хотят официально оформляться, чтобы не сталкиваться с юридическими сложностями. Поэтому маловероятно, что они будут сообщать о чинимых им препятствиях – даже если и существует лицо или орган, которому можно сообщить об этом.
Также по теме: Финансист Навального верит в силу толпы
Алешковский, реализующий и другие достойные добровольческие инициативы через созданный им вебсайт, говорит, что Дума, скорее всего, примет закон о волонтерах. Поэтому он проводит лоббистскую работу, пытаясь добиться смягчения самых жестких его положений. Из-за этого политическая оппозиция, выступающая против законопроекта, подвергает Алешковского критике.
«Я не могу вставать на чью-то сторону, - говорит он. – Да я с дьяволом сяду договариваться, чтобы эту больницу сохранили. Поглядите, мы же в пропасти. И чтобы выбраться оттуда, нам надо построить лестницу. Протестовать против Путина недостаточно. Люди должны что-то делать, но не против Путина, а для себя самих».
Греков из группы водителей-добровольцев говорит, что Россия страдает от недоверия, существующего между людьми. Без такого доверия, отмечает он, настоящее гражданское общество построить нельзя, а без гражданского общества не может быть подлинной демократии.
Он называет свою программу моделью гражданского поведения, и надеется, что она окажется поучительной.
«Это грустно, потому что мы знаем, что можем быть в тысячу раз лучше, чем мы есть, - говорит он. – Но сегодня мы лучше, чем вчера. Движение это медленное».
