Может быть, здесь, за бетонными стенами, толщина которых в некоторых местах достигает нескольких метров, спрятан ключ к пониманию нашего национального характера, наших надежд и травм. Пограничные укрепления, которые должны были нас защищать от фашистов и которые мы после Мюнхенской капитуляции были вынуждены сдавать без боя.
Сотни тонн бетона должны были дать народу уверенность и силу. Вместо этого они стали памятником вере. Самым большим памятником вере в нашей стране. Он протянулся от западных границ к Моравии, он проходит по пограничным горам и по долине Влтавы внутри страны.
О крепостные укрепления должен был сломать зубы неприятель, покусившийся на еще несовершеннолетнюю Чехословакию. Положить глаз на только что родившуюся республику в 30-е годы прошлого века могли: Германия, Польша, Венгрия и Австрия. Им самостоятельная Чехословакия пришлась не по нраву. И новое государство хотело, чтобы на границах было больше препятствий, не просто реки, высокие холмы и деревья.
Когда в 1933 году канцлером Германии стал Адольф Гитлер, стало ясно, где начнется строительство укреплений. Люди тогда верили, что бункеры из бетона, срубы и крепости для пушек защитят республику. Но шанса их испытать так и не представилось: подписание Мюнхенского соглашения никаких проверок не допускало. Оставалось только во второй раз поверить, что и после того, как пограничные территории будут отданы, Чехословакия не умрет. Цепь бетонной силы превратилась в цепь четок, бусины которых проскальзывали между пальцами и отсчитывали молитвы и слова во благо страны, которая потеряла свободу и надеялась не потерять ее окончательно.
Миллионы тонн бетона вдруг стали не нужны. Брошенные, они напоминали, где находятся наши границы. Это была точка под заком вопроса, которым заканчивается предложение: «Что было бы, если бы…?»
Но каждое прикосновение ладони к грубому бетону, который за десятилетия оброс грубым лишайником, не должно вызывать только величественно-патриотическую ностальгию. Бункеры строила армия, а самолюбование в сокращениях в генеральном штабе Первой республики было таким же, как и сегодня. Появление линии укреплений с помощью военной терминологии можно было бы описать примерно так:
Ген. Арм., плк. ГШ и пплк ГШ провели рекогносцировку местности и отдали приказ соорудить СУ и УУР при помощи див.ген.технического подразделения МНО и бриг. ген. саперного подразделения МНО. Контроль осуществлял НСОГ, отдельные работы проводило СГК. Объекты обр. 37 A160 и B1-80 росли как HPD, то есть как грибы после дождя, все это военные очень хорошо знают.
Для гражданских: СУ - Совет по укреплениям, УУР - Управление укрепительных работ, МНО – сокращение для Министерства национальной обороны, а СГК – Саперное групповое командование. Такой состав без проблем справился со строительством как ТУ, так и ЛУ, то есть тяжелых и легких укреплений, причем без применения LTO.
Армейский язык был столь же крепкой обороной, как и бетонные стены. Едва ли чужой человек, родной язык которого не был чешским, понял бы этот стратегический приказ: «Дополнение к н. 17.700 ГШ УРР 1936 – приказом н. 28.576 ГШ УРР 1937 устанавливается изменение перископов с 1 на 2 у типов А и В». Здесь речь идет только о том, что из маленького бункера, проект которого был предложен в 1937 году, видно хуже, чем предполагали конструкторы, и что необходимо вместо одного перископа использовать два.
Комментарии читателей
mos19
Каждый объективный историк, у которого правильно бьется сердце, сегодня с чистой совестью может признать, что Бенеш был предателем родины. Он предал республику даже дважды. И что республика никогда не должна была подчиняться, просто капитулировать и отказываться от территории. Не из-за укреплений, а, прежде всего, из-за преданности, воли и веры. Как сказал Масарик, «государства держат принципы, на которых они возникли». И Первая республика возникла на крови легионеров, поэтому ее не должны были победить псевдодемократические дипломаты.
Panda
Это также был моральный перелом. Завершенный в 1948 и 1968.
anonym
Путин тоже ставит на патриотизм.
alcazaba
Советую прочитать книгу генерала Франтишка Моравца «Шпион, которому не верили» (Františеk Moravеc, "Špión, jemuž neveřili"), в которой прекрасно описано, как люди сражались и хотели брать в руки оружие и что Мюнхен стал огромным моральным опустошением народа…
Petrph
Это памятник не только нашему позору
Мы постоянно должны повторять, что мы от того боя не отказывались, мы его даже не проиграли. Никакого нападения немцев не было, никакое нападение еще даже не планировалось. То, из-за чего мы отказались от третьей части республики – решение европейских держав о том, что мы должны эту территорию передать Германии. Да, наши сегодняшние товарищи в ЕС – Германия, Италия, Франция, Великобритания. На самом деле, и сегодня хотелось бы следить за тем, что обсуждают в Брюсселе, и во время основательно протестовать. Иначе будет «как в тот раз»…
