Мать хромого гения снова не экране. На этот раз она кувыркается в постели вместе с человеком, который мог бы быть отцом ее сына. Мог бы, но не стал, если верить ДНК... Так, кто же тогда отец Хауса? Никто этого не знает. В том числе и он сам. Страдает ли от этого врач-стоик, который и так уже живет жизнью мученика?
Внимание, в статье есть спойлеры и рассказывается о некоторых эпизодах из 13 и 14 серии восьмого сезона «Доктора Хауса».
В Хаусе есть что-то от Христа. Этот пастырь с тростью-посохом ведет через долину слез свое немногочисленное стадо терапевтов-апостолов. Куда они движутся? Хаус тоже поставил на ноги паралитика. И тоже понимает, что этот мир — юдоль скорби, что время летит незаметно, что вечность все ближе.
Ему тоже приходится скрывать свои корни, потому что он сам точно не может сказать, куда они идут. С его матерью, если мы правильно понимаем, все ясно, но кто же все-таки его отец? Мать, по всей видимости, не сказала ни слова любимому Грегори. Или, возможно, говорила так тихо, что Грегори не все понял (а может быть просто не захотел понимать?). Такова первородная и невидимая окружающим сцена: у всех семей есть свои маленькие тайны - как у Христа, так и у Хауса.
Читайте также: Анна Каренина - читайте книгу, а фильм не смотрите
Сегодня мама-Хаус появляется в Принстон-Плейнсборо. Ситуация немного напоминает ту, когда мать заявляется в школу. Возникает такое же чувство, когда кто-то из родителей провожает десятилетнего ребенка до школьных ворот. Стыд.
Причем, для малыша-Грегори этот стыд оказывается вдвое сильнее. Он не только узнает, что у матери нет никакого рака, но и застает ее в гостиничном номере... за тем занятием, которое можно было назвать... «парной гимнастикой». Ведь продолжительность человеческой жизни постоянно растет, да и вообще, любви все возрасты покорны.
Кроме того, стыд Хауса, вероятно, возрастает в квадрате, потому что участвующий в «процессе» мужчина (да-да, именно мужчина) — не его отец. По крайней мере, не его «официальный» отец. Всем уже давно известно, что Грегори Хаус не является «биологическим» сыном покойного Джона Хауса, отставного военного армии Соединенных Штатов. И в данном случае мы, по всей видимости, имеем дело не с мужским бесплодием, по крайней мере, той его формой, которая могла привести к искусственному оплодотворению спермой анонимного донора.
Что делает отца отцом
Так, кто тогда отец? Друг семьи? Приятель, которому удалось заслужить благосклонность матери? В гостиничном номере виновник предстает перед нами во всей красе. Им оказался пастор Белл. Этот ретивый военный священник служил с Джоном Хаусом во всех операциях. Теперь же он ловко прячется за простыней, на которой, раз уж Джон отошел в мир иной, не происходит ничего предосудительного. Вообще Грегори ненавидел отца и поставил ему диагноз безнравственности. За консультацией к психоаналитику тут ходить не нужно: его отец был ему не настоящим отцом. Да, но знала ли об этом мать?
Также по теме: «Прометей» - создание нового мифа
Как бы то ни было, мы сейчас не в библейском Вифлееме. Человеческая ДНК расскажет нам правду. А правда в том, что вариант с пастором Беллом тоже отпал.
Ранее генетический анализ уже позволил вычеркнуть Джона («образец» был взят во время его похорон) из списка потенциальных родителей. Сейчас тот же самый метод отсеял пастора Белла. Это тем досаднее, что доказательство, казалось, было налицо: родимое пятно, которое медики предпочитаю называть ангиомой.
С фактами не поспоришь (по крайне мере с тем, как их нам сегодня представляют в биологической науке): у Грегори Хауса нет отца, а пастор Белл оказался одним из (по всей видимости, многих) любовников Близ Хаус.
Тем не менее, останавливаться на этом не стоит. «Доктор Хаус» буквально кишит историческими отсылками, и 14-я серия не стала исключением из правила.
Ведь пастора Белла вполне можно представить как своего рода стилизацию доктора Белла. Речь идет о Джозефе Белле (Joseph Bell, 1837-1911), сыне сэра Чарльза Белла (Charles Bell, 1778-1842). Джозеф был красивым шотландским мужчиной, который вдохновил агностика Артура Конан Дойла (1859-1930) на создание образа предыдущего Хауса. Джозеф Белл, сын знаменитого физиолога (ему мы в частности обязаны знаменитым параличом Белла), оставил после себя репутацию отстраненного, но блестящего врача, выдающегося ученого, который мог уже после осмотра сказать все или почти все о своих пациентах.
Читайте также: Большинство обитателей галактики «Звездных войн», возможно, совершенно неграмотны
Сегодня доктор Ватсон-Уилсон раскрывает перед Холмсом-Хаусом новую истину о его отце. Истину путем исключения, которая отправляет Грегори на встречу с судьбой. Боже мой, почему же отец бросил его? Почему злой рок пожелал, чтобы он так и не узнал, кто его отец? По каким-таким непонятным семейным причинам его мать пытается сохранить в тайне половину корней ее единственного сына? Специалисты говорят здесь о семейном романе. Из такого, действительно, может выйти хороший роман. Вероятно, даже в нескольких частях.
Этика и современность
В очередной раз «Доктор Хаус» перекликается с актуальными французскими проблемами, в которых сплетаются в один клубок медицина, этика и политика.
Так, 40 лет тому назад во Франции появился первый банк замороженной спермы, которую совершенно бесплатно (и на условиях полной анонимности) предлагали тем парам, где мужчина страдал от бесплодия. Создателем этой системы был профессор Джордж Дэвид (Georges David). Сегодня его проклинают на чем свет стоит все те, кто не могут смириться со страданиями детей, которые (как и Хаус) понимают, что никогда не смогут установить генетическую личность подарившего им жизнь (с согласия матери) человека.
13-я серия прекрасно подготовила почву: в ней поднимается вопрос о биологических основах, которые делают из мужского пола то, что он, по счастью, из себя представляет. Или то, чем он, к несчастью, не является. Или то, чем больше не может быть. Или же то, чем мог бы стать. Говорится в ней и обо всех связанных с этим последствиях, начиная с прав и места мужчины в доме.
Пока что Хаусу так и не удалось найти для себя подходящую женщину. В команде его подчиненных все сводится к дозировке и инъекциям тестостерона. К вызванной более или менее искусственным путем эрекции. Интеллектуалам такой механизм может справедливо показаться слегка ограничительным. Однако не стоит забывать, что иногда он может оказаться спасительным.
