Мы говорим «газ», подразумеваем «политика»

Роман Ницович: «Зона свободной торговли СНГ не заработала на полную мощность, потому что энергоносители исключены из сферы ее действия».

Оказывается, природный газ не имеет запаха. То, что дурно пахнет, когда плохо перекроешь кран на плите, — примесь политики к голубому топливу. Зависимость Украины от российского газа влияет едва ли не на все шаги нашего руководства, начиная от формирования тарифов ЖКХ, заканчивая шатанием между Европой и Россией. Причем эта попытка «проскочить между капельками» все меньше влияет на стоимость топлива для Украины. До 2004 года мы платили за газ якобы «политическую» цену в $50 за тысячу кубометров, после Помаранчевой революции и нескольких «газовых войн» (кто из политиков только не пытался «нагреться» на этой горячей теме — от получения материальных благ за участие в газовых сделках, до политических дивидендов за «раскрытие» этих сделок) цена постепенно приблизилась к рыночной и теперь даже превышает европейскую. Купили ли мы за эти 400 долларов независимость? Наверное, нет, ведь Украина так и не сделала даже шага на Восток или Запад, так и стоит, издали наблюдая за мировыми процессами. Эдакая «наша хата с краю», которая вот-вот развалится, потому что внешнюю политику сдерживает газовый поводок, а внутренняя превратилась в соревнование, кто быстрее сядет на трубу. О проценте газа в политике наш разговор с главным редактором сайта «Украинская энергетика», руководителем программ аналитического центра «Дикси групп» Романом Ницовичем.

— Не преувеличиваю ли я роль газа, говоря, что миром руководит газовая труба?
— Миром руководят деньги, но газ — это ресурс, который позволяет их зарабатывать. Как говорил один из создателей газовых схем в 1990-х, позже премьер-министр Украины, а ныне политически осужденная Юлия Тимошенко, газ — это чистая концентрированная политика. К сожалению, на постсоветском пространстве это действительно так. Энергоносители играют критическую роль в жизнеобеспечении страны, потому что ведущие отрасли Украины — металлургическая и химическая — используют газ в качестве сырья. Энергоносители, в частности газ, занимают львиную долю в структуре торговли Украины и России.

— Но это все, кажется, экономика...
— Это должно было бы быть экономикой, но там, где есть большие деньги, обязательно присутствует политика. Существуют экономические интересы финансово-промышленных групп и политиков, которые с ними связаны. Этот процесс начался в середине девяностых, когда стало понятно, что газ — товар. Специфика становления рыночных отношений в Украине нам известна, создание финансово-промышленных групп произошло, в том числе, благодаря разнообразным, не всегда законным газовым сделкам. В условиях, когда связи, установленные в Советском Союзе, разрушились, а газ нужно было как-то получать, появились газовые трейдеры, такие как «Республика», «Итера» и ЕЭСУ, которые покупали и перепродавали газ.

— Каждый новый президент пересматривает газовые договоренности с РФ, пытаясь вроде бы сделать их выгоднее. На самом деле получается наоборот. Что от нас скрывают?
— Здесь есть два равных взаимодействия: межправительственные переговоры и переговоры на уровне компаний. По итогам межправительственных переговоров подписывается обычно двустороннее соглашение или меморандум, в котором фиксируются рамочные условия. Переговоры между хозяйствующими субъектами, например «Нафтогаза» с «Газпромом», уже проходят в коммерческой плоскости. Они пересматривают условия, если они не устраивают какую-то из сторон, и подписывают контракт.

— Что нас не устраивало, когда мы получали газ по 50 долларов?
— Тогда действовал долгосрочный контракт, к которому ежегодно подписывалось отдельное техническое соглашение, определявшее цену и объемы поставок газа. До 2004-го мы получали газ по 50 долларов, потом, по новым контрактам, по 95 и дальше по нарастающей. Появление таких компаний, как «РосУкрЭнерго» или любых других посредников в таких объемах газовой торговли, конечно, связано с определенным политическим интересом. Почему именно этот посредник и зачем он нужен? Появление «РосУкрЭнерго» объясняли тем, что компания покупает не только дорогой российский, но и более дешевый среднеазиатский газ, и за счет наличия такой «корзины» мы имеем средневзвешенную цену. Плюс эта компания продавала часть газа в Европу, зарабатывая основные средства там. Но, как оказалось, это не совсем так. При участии «РосУкрЭнерго» была создана компания «УкрГазЭнерго», которая взяла часть внутреннего рынка, позже запустили компанию «Газпромзбут Украина», которая тоже получила часть внутреннего рынка, причем наиболее платежеспособную — промышленность. Таким образом прибыльные средства «Нафтогаза» получали совсем другие структуры. Если бы на высшем уровне не было коррупции, все происходило бы в более прагматичном экономическом измерении.

— Как объяснить, что «Газпром» снижает цену своего газа для Европы, продает газ Белоруссии по 160 долларов, а Украине выписывает штраф? Мы можем получать дешевый газ?
— Все зависит от украинской стороны. Нормы контракта не «канонические», их можно менять. Возможность переговоров прописана самим контрактом, как и возможность судебного урегулирования.

— Почему украинская сторона не обращается в суд?
— Это действительно странно. Очевидно, надеются достичь определенных договоренностей без арбитража. В суд идут, когда исчерпываются возможности для переговоров. По-видимому, украинская сторона считает, что решение этого вопроса путем переговоров все еще возможно.

— После почти десятилетней паузы Украина стремится наладить конструктивные отношения с Туркменистаном. Каковы наши шансы получать голубое топливо из этой страны?
— Небольшие. Единственная труба, ведущая из Туркменистана в Украину, пролегает через Россию. В 2009 году Россия резко уменьшила закупку туркменского газа из-за экономического спада. Тогда же произошел взрыв на одном из трубопроводов — по одной из версий, это произошло неслучайно. Фактически сейчас Россия контролирует весь экспорт туркменского газа в западном направлении. Туркменистан работает над диверсификацией газовых рынков. Уже построен газопровод в Китай, ведутся переговоры о строительстве газопровода Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия и Транскаспийского газопровода, соединив который с будущим Южным газовым коридором, можно было бы поставлять газ в ЕС.

Украина заинтересована в туркменском газе, однако, чтобы его получить, необходимо достичь договоренностей с россиянами. Сейчас начались переговоры относительно доступа к трубопроводной инфраструктуре в рамках зоны свободной торговли СНГ. Если у нас будет контракт с Туркменистаном и соглашение о доступе к трубопроводам, при наличии свободной пропускной способности мы можем этот газ получить. Однако россияне не очень хотят потерять монополизм. Собственно, сама зона свободной торговли СНГ не заработала на полную мощность, потому что энергоносители исключены из сферы ее действия. В такой ситуации можно действовать разве что переговорами.

— Снизится ли стоимость газа, если Украина присоединится к Таможенному союзу?
— Россия, согласно Харьковским соглашениям, и так не применяет экспортную пошлину на газ. Поэтому это может быть разве что политическая цена. Но на сколько ее хватит? Россия не может установить на экспорт цену ниже чем внутри страны. А там действует программа выхода на равнодоходность внутренних цен на газ с экспортными, то есть цены на внутреннем рынке России поэтапно поднимаются до рыночного уровня. Следовательно, гипотетическая цена газа для Украины будет или равняться российской, или будет выше. Кроме того, мы видим пример Белоруссии, которая согласилась на Таможенный союз, но уровень цен для нее все равно растет. Ценовые скидки, которые они получили через продажу своей газотранспортной системы, были весьма краткосрочными.

— Каким образом газовая труба помогает РФ налаживать отношения с Европой?
— В Энергетической стратегии России до 2020 года четко обозначено, что Россия владеет значительными запасами энергоресурсов и мощным топливно-энергетическим комплексом, являющимся инструментом осуществления внутренней и внешней политики. И, несмотря на то, что часть России на европейском газовом рынке падает, она использует свой ТЭК достаточно эффективно. Во-первых, для получения прибыли, во-вторых, для определенного политического давления. Обходные газопроводы строят будто бы для того, чтобы избежать транзитных рисков. Однако никакие транзитные риски не способны возместить такие высокие инвестиции, которые вложены в «Северный поток» и которые будут вложены в «Южный поток». Это делается для возможности управлять газовыми потоками и влиять на страны, которые на 100% зависят от российского газа, а это фактически вся центральная Европа, Украина, Беларусь, страны Балтии. ЕС сейчас строит соединительные газопроводы между странами, чтобы в случае резкого прекращения газоснабжения иметь возможность обмениваться энергоносителями между собой и таким образом избежать криза.

— Украина как транзитер может последовать примеру северного соседа? Возможно, стоит продать свою ГТС, как советуют некоторые политики?
— Мы теряем статус доминирующего транзитного игрока и уже не можем использовать нашу ГТС в качестве политического инструмента. Но она никогда не станет металлоломом: это интегрированный комплекс, который обеспечивает газом и украинских потребителей. Нужно работать, чтобы наполнять ее газом. Если государство может руководить этой системой, модернизировать ее, обеспечивать постоянную работу и прибыльность, то зачем продавать курицу, несущую золотые яйца? Если не может — необходимо что-то делать. Или выбираем новое правительство, новое руководство государства, которое проведет реформирование ГТС по европейскому образцу, или действительно продаем другому, более эффективному, владельцу.

— Сейчас продолжаются переговоры относительно создания консорциума по управлению ГТС...
— Вопрос консорциума не новый, он возник в начале 2000-х годов, когда мы были не совсем довольны объемами газа, который прокачивался через нашу ГТС, и хотели создать консорциум с россиянами, чтобы их увеличить. За счет небольших инвестиций была возможность увеличить мощность ГТС на 19 млрд кубометров. Предусматривалось, что консорциум будет заниматься только пилотным проектом «Богородчаны-Ужгород». Однако российская сторона считала, что консорциум должен управлять и владеть всей ГТС. Позже все свелось только к управлению, ведь законодательство Украины не разрешает продажу ГТС, которая остается в собственности государства. Была даже создана компания — ООО «Международный консорциум по управлению газотранспортной системой Украины», которая существует до сих пор на бумаге. Сейчас тоже речь идет о создании консорциума по управлению ГТС. Украинское виденье — трехсторонний консорциум при участии европейской стороны, российское — двусторонний. Между тем, еще в 2009 году между Украиной и ЕС была подписана Брюссельская декларация, согласно которой европейская сторона выразила готовность выделить собственные средства через Европейский инвестиционный банк и Европейский банк реконструкции и развития на модернизацию ГТС. Кредитные средства без каких-либо политических условий и консорциумов. Общая стоимость модернизации — 5 млрд евро, большая сумма. Конечно, европейцы хотят гарантий возвращения средств, поэтому поставили в качестве условия реформирование НАК «Нафтогаз Украины». Сейчас таких гарантий нет, поскольку оператор ГТС — «Укртрансгаз» — функционирует в системе НАК и отдает заработанные средства материнскому холдингу. Реформирование заключается в том, чтобы разделить НАК как вертикально интегрированную компанию, в частности отделить активы по транспортировке и сбыту газа. «Укртрансгаз» должен быть независимой компанией, свободно зарабатывать деньги и распоряжаться ими.

— Вы согласны с тезисом, что украинская газотранспортная система — это независимость страны?
— Согласен, ведь этот вопрос политизирован, и любое решение по поводу режима функционирования ГТС — не технического плана, а управления, собственности и т. д. — будет связано с определенным политическим интересом. Мы можем только сделать так, чтобы ГТС работала в интересах государства. Этому лучше всего отвечает европейский путь, который позволит сделать работу этого стратегического актива независимой от желания правительства или каких-то политических договоренностей, а также обеспечить прозрачность как для участников рынка, так и для рядовых граждан.

Комментарий

«Сотрудничество с европейским энергетическим сообществом зависит от украинской стороны»

Богдан Соколовский, экс-уполномоченный Президента Украины по международным вопросам энергетической безопасности:

— Сотрудничество с Европейским энергетическим сообществом зависит от украинской стороны. В настоящее время оно не является эффективным. Стоит отметить, что участие в таком престижном сообществе предполагает помощь для Украины в первую очередь в законодательном урегулировании. Мы, со своей стороны, не считаем нужным урегулировать, по крайней мере, вопрос прозрачности энергетического рынка. Остальные обязательства, возложенные на стороны сообщества, второго порядка и не являются слишком актуальными с точки зрения Европы. Для Украины же они актуальны, но нереальны. Когда Янукович соглашался на участие в этом сообществе, он, очевидно, имел другой взгляд на формат сотрудничества. Таким образом, тут существует недоразумение с обеих сторон. Нельзя требовать от участия в таком престижном клубе того, о чем говорит сегодня президент. Недавно, например, российская сторона выставила нам счет на 7 млрд долларов. Представим, что Энергетическое содружество осудило этот акт — кого-то расстреляют или счет заберут? Какой должна быть реакция и эффект по мнению главы государства?

В целом, Европа заинтересована на Украине. Еще в 2009 г. они обещали финансировать модернизацию нашей ГТС через пять известных финансовых учреждений. От нас требовали только реформировать НАК «Нефтегаз Украины», но мы в этом направлении сделали очень мало. Сейчас ведутся переговоры с Москвой о ГТС. Однако в процессе договоренностей о создании консорциума участие России, «Газпрома» и его дочерних структур не является желательным для ЕС, поскольку это противоречит законодательству — никто на это не пойдет.

В свое время мы допустили ошибку. В начале 90-х гг., из-за отсутствия опыта, государственное руководство смешало газ с политикой, заключив соответствующие соглашения. На самом же деле, вопросами газа, равно как и другими сырьевыми ресурсами, должны заниматься бизнесмены. Это негативное наследие, когда первые лица государства регулировали газовые договоренности, переходило от президента к президенту. В нынешних условиях избавиться от этой традиции нелегко, но в среднесрочной перспективе возможно, как только появится альтернатива.