Если вы хотите узнать, почему нельзя поддерживать планы коалиции по созданию секретных судов, задумайтесь над тем, как британское государство обращается с Мариной Литвиненко.
Перед Рождеством она была счастлива, насколько может быть счастливой женщина в ее положении. Ее муж Александр помогал МИ6 и секретной службе Испании бороться с наплывом мафиозных денег в Западную Европу. В прошлом Литвиненко был сотрудником российской Федеральной службы безопасности, и поэтому мог давать грамотные советы и рекомендации. Из-за этого он стал человеком заметным, и на него обратили внимание. Осенью 2006 года он пришел в лондонский отель на встречу с двумя россиянами, которых, по данным британских властей, звали Дмитрий Ковтун и Андрей Луговой. Спустя несколько часов Литвиненко занемог. Врачи нашли у него в крови следы полония-210. Его убийцы организовали показательную казнь. Любому, кто захочет противодействовать России, придется хорошо подумать о последствиях, когда он прочитает о той 23-дневной агонии, с которой на своем смертном одре столкнулся Литвиненко.
Когда к Литвиненко пришли следователи, его жена рассказала об этом визите так: «Это были суровые полицейские, но выходя из палаты, они едва не плакали».
Россия отказалась экстрадировать Ковтуна и Лугового. Полицейское следствие зашло в тупик, и поэтому в текущем году состоится коронерское расследование. Марина Литвиненко почувствовала облегчение. «Я хочу, чтобы коронерское расследование показало правду о случившемся. Я хочу защитить имя моего мужа от всей той лжи, которую говорят о нем в России», - заявила она.
Читайте также: Вдова Литвиненко ищет средства на судебные расходы
В такой ситуации трудно избежать драматичной болтовни, поэтому я не буду даже пытаться. С тех пор, когда мой дорогой отец исчез в национальном парке Лейк-Дистрикт, я знаю, что родственникам нужна «ясность». Только разъяснение обстоятельств подозрительной смерти позволит им с чистой совестью похоронить своего близкого человека и упокоить его прах. Марина Литвиненко думала, что Британия даст ей такое утешение. Как говорил покойный лорд-судья Томас Бингем (Thomas Bingham), по фактам подозрительной смерти людей в нашей стране «веками проводились и проводятся публичные расследования, в которых независимый суд дает возможность участвовать родственникам покойного».
Причины открытого расследования и судебного процесса, изложенные Бингемом, в полной мере применимы и к делу Литвиненко, причем - в большей степени, чем ко многим другим делам. Политическое убийство громогласно требует разъяснений и того, «чтобы все факты в полной мере были вынесены на свет». Оно требует, чтобы «преступное и дискредитирующее поведение было изобличено». А разве отравление - это не преступное и дискредитирующее поведение? Если подозрения в преднамеренном преступном деянии необоснованы, их необходимо опровергнуть. Как говорит Марина Литвиненко, ей нужен компетентный суд, который сможет дать ответ сторонникам теорий заговоров. Бингем говорил о необходимости противостоять секретности, дабы «родственники погибшего получили удовлетворение хотя бы от знания того, что усвоенные в связи с его смертью уроки могут спасти жизнь другим людям». Я не считаю необходимым объяснять значимость этих слов для семьи Литвиненко.
Уильям Хейг (William Hague) демонстрирует свое презрение к лучшим традициям Британии, пытаясь остановить коронерское расследование, которое изучает государственные документы об обстоятельствах убийства. Открытость нанесет «серьезный ущерб национальной безопасности и/или международным отношениям», говорит Форин-офис. Нравится мне это «и/или». Это такой уайтхолловский вариант высказывания комика Граучо Маркса (Groucho Marx): «Таковы мои принципы. А если они вам не нравятся … что ж, у меня есть и другие». То есть, правительственные юристы с присущей им глупостью и с угрозой заявляют: если суд не верит, что правда навредит национальной безопасности, то, может быть, он поверит, что она навредит международным отношениям?
Также по теме: Убийство Литвиненко - прошло шесть лет, ответов нет
Требование Хейга о соблюдении секретности попахивает бюрократическим экстремизмом. Это продукт государственной машины, у которой информационный запор и которая не хочет выпускать информацию наружу. Как могут становиться на ее защиту Хейг и МИ6? Они не могут говорить о необходимости защиты своего секретного агента, потому что Александр Литвиненко мертв и лежит в могиле. А там ему никто никакого вреда причинить не может. Может, они не хотят признаваться, что он работал на МИ6? Но у его жены есть банковские записи, свидетельствующие о выплатах Литвиненко от имени подставных компаний. И она знала его куратора. Между тем, адвокат Хью Дэвис (Hugh Davies) заявил в открытом суде о наличии у правительства доказательств того, что убийство Литвиненко санкционировало российское государство. Так что и здесь нет никаких секретов.
Одна горькая правда бесспорна: правительство ведет себя с Мариной Литвиненко весьма постыдно. Вокруг коронерского суда сэра Роберта Оуэна слоняются представители всевозможных влиятельных организаций. В деле решили поучаствовать не только МИД, средства массовой информации и Министерство обороны, но и Следственный комитет Российской Федерации, который иногда называют русским ФБР. Все они могут нанять самых лучших адвокатов. Единственный, кому это не по силам, – Марина Литвиненко.
Министерство юстиции Криса Грейлинга (Chris Grayling) отказало ей в правовой помощи. Оно хочет лишить вдову жертвы одного из самых сенсационных убийств в современной истории надлежащего правового представительства. Поэтому Литвиненко надеется на благотворительность. Королевский адвокат Бен Эммерсон (Ben Emmerson) согласился представлять ее бесплатно, и он не скрывает своего презрения к Уайтхоллу. Дэвид Кэмерон заявил в прошлом году, что ему очень хочется поработать с российским правительством над укреплением деловых связей. Как утверждает Эммерсон, ради торговли со страной, которая обычно, как липку, обдирает иностранных инвесторов, Кэмерон готов заткнуть рты авторам утверждений о том, что ее агенты отравили в Лондоне одного из путинских врагов.
Читайте также: Отравители Литвиненко «совершили большую ошибку»
Правительство может доказать его неправоту, позволив провести публичное расследование по делу Литвиненко. Но оно такой готовности не демонстрирует, а коронер только что сделал зловещее заявление о том, что он будет изучать улики и доказательства втайне, и уже после этого решит, можно ли проводить открытый процесс.
Либертарианцы из гражданского общества неверно цитируют завет Бенджамина Франклина «не продавать добродетель ради покупки богатства, свободу - ради приобретения власти». Они трактуют ее следующим образом: «Если мы ограничим свободу ради обретения безопасности, то потеряем и то, и другое». Франклин так не говорил, это неправда. Королевский адвокат Дэвид Андерсон (David Anderson), ставший независимым исследователем законодательства против терроризма, - это человек, которого всегда надо воспринимать абсолютно серьезно. Он считает, что есть «небольшая, но очень неопределенная категория исков, относящихся к национальной безопасности», где закрытые слушания являются оправданными. Я с ним в этом согласен.
Но проблема в том, что государство вряд ли будет ограничиваться «небольшим и неопределенным количеством» таких дел. Когда парламент в 2000 году принимал закон о прослушке и слежке в интернете, названный Regulation of Investigatory Powers Act, министры пообещали, что новые методы слежки будут использоваться только против террористов и гангстеров. А в итоге местные власти используют их против тех, кто не хочет выбрасывать старый хлам в отведенное для этого место.
Сейчас государству понадобились секретные суды, и оно обещает, что двери залов заседаний будут запираться на замок только в исключительных обстоятельствах. Но достаточно лишь взглянуть на обманутую и растерянную Марину Литвиненко, чтобы понять: государство лжет.
