Если вы с юга Италии и хотите оскорбить своих соотечественников с севера, вы обзываете их германцами (в принципе, то же самое, что африканцы). Ну, а на самом деле, в чем разница между жителями Германии и Италии? Как утверждает автор новой книги Питер Конрад (Peter Conrad), Альпы это не только географический барьер, мы по-прежнему придерживаемся стереотипов, согласно которым итальянцы это бесшабашные разгильдяи, а немцы – дисциплинированные труженики. Конечно же, различия между ними не настолько поверхностны и просты. «Рассуждая о последних симфониях Моцарта, Клаудио Аббадо (Claudio Abbado – итальянский оперный дирижер и музыкальный деятель – прим. перев.) недавно заявил, что для немцев смерть красной нитью проходит через всю жизнь, и, возможно, она и есть сама жизнь. Итальянцы же воспринимают смерть как нечто чуждое, что вторгается в жизнь и нарушает спокойствие», - пишет Конрад. Причем в его книге встречается еще немало подобных обобщений. Это его замечание не выглядит неуместным или нелепым, поскольку до этого он упоминает, что Рихард и Козима Вагнер (Cosima Wagner – его вторая жена и муза) были настолько очарованы обаянием смерти, и чуть ли не влюблены в нее, что их могилы поместили рядом с домом Ванфрид (Wahnfried).
В этом году отмечается 200-летие со дня рождения Вагнера и Верди, но они по-прежнему друг с другом не разговаривают. Повествование книги «Верди и/или Вагнер» (Verdi and/or Wagner) начинается в венецианском саду, где установлены их бюсты: «Тот, который, отлынивая от дел, прячется в кустах – это Джузеппе Верди. А другой, с подбородком, похожим на скалистый утес, который олицетворяет собой вызов и неприязнь и словно вглядывается в горизонт, выискивая вражеские корабли, а, может, поклонников-паломников, пришедших поклониться его последней обители – это Рихард Вагнер».
И сразу же все становится понятно: Вагнер, как человек, Конраду не слишком нравится. Да и музыку он предпочитает не его, а Верди. Музыка Вагнера – яд и дурман, а музыка Верди – бодрящий напиток. Кроме того, как он считает, практически невозможно любить обоих композиторов одновременно. А вот лично я, например – живое доказательство того, что можно любить музыку обоих, хотя должен признаться, что я предпочитаю Вагнера (за исключением «Нюрнбергских мейстерзингеров», националистический финал которых, похоже, на всех наводит ужас, учитывая все исторические перипетии, произошедшие со времени написания оперы).
А вот Вагнер, как человек – совсем другое дело. Вероятно, Конрад сравнивал личности обоих композиторов не без предвзятости, но даже с учетом необъективности в оценках Вагнер описан как человек ужасный и даже отталкивающий. Одна из прелестей книги состоит в том, что в ней автор нанес сокрушительный удар по личности Вагнера. Я говорю не только о том удовольствии, которое читатель испытывает, читая о тщеславии Вагнера. Я еще имею в виду и то, с каким смаком описывает автор это тщеславие и затем противопоставляет его почти ангельской скромности Верди. Описывая одежду Вагнера, Конрад изображает его каким-то нелепым расфуфыренным субъектом непонятной ориентации, при этом Верди представлен человеком, носившим темные и почти безликие костюмы. Верди в ответ на сплетни о том, что он якобы пишет автобиографию, сказал: «Я не приветствую саму идею писать о своей жизни!». Вагнер же написал историю свой жизни Mein Leben, точнее, он надиктовал ее жене Козиме, что, впрочем, еще хуже.
Правда, одна особенность характера Вагнера осталась – как бы это получше сказать – недостаточно раскрытой, а именно его антисемитизм, который проявлялся крайне отвратительно и агрессивно. А Верди, наоборот, написал хор пленных иудеев «Va, Pensiero» («Лети, мысль!» - хор из оперы «Набукко» - прим. перев.) (Хотите – верьте, хотите – нет, но в YouTube есть ролик, где я сам исполняю этот отрывок). Думаю, мы достаточно хорошо знаем о враждебных взглядах Вагнера, поэтому нет необходимости долго распространяться на эту тему, тем более, что сейчас об этом уже написано много книг. Но то, что Конрад не уделил антисемитизму Вагнера достаточного внимания, не избавляет нас от ощущения, что автор что-то опустил: он проглядел большую серьезную проблему, которая была у Вагнера и из-за которой к нему так относятся. Может быть, с моей стороны это не совсем честно, но я не могу удержаться и не поразмышлять о самой скрытой политической верности и преданности некоторой части поклонников Вагнера. Когда я сижу среди них, что я время от времени делаю, я могу испытывать серьезное беспокойство и даже страх. И тогда можно задать вполне резонный вопрос: это что – один из способов выражения недовольства?
И, тем не менее, книга получилась очень хорошей – и не только потому, что Конрад тонко и глубоко понимает музыку, проникая в самую ее сущность, но и потому, что отлично чувствует исторический контекст – это, действительно, его конек. Его впечатления от современных и исторических постановок произведений обоих композиторов весьма поучительны и полезны. И книгу его читать очень интересно.
