МАДРИД – Говорят, на смертном одре Франсиско Франко воскликнул: «Как трудно умирать!». Со смертью, судя по всему, хуже всего управляются диктаторы, даже если им удается умереть естественной смертью.
Предсмертная агония диктатора всегда сродни театру с экстатическими народными массами, политической борьбой за выживание возможных преемников и закулисьем, где окружение диктатора пытается продлить жизнь своему патриарху, чтобы успеть обезопасить свои привилегии. Зять Франко, который также являлся семейным врачом, держал умирающего деспота на аппарате жизнеобеспечения более месяца.
Не вполне понятно, как долго президент Венесуэлы Уго Чавес был мертв до официального заявления о его смерти. Покупая время, чтобы обезопасить свое политическое будущее, венесуэльские чиновники тщательно режиссировали болезнь Чавеса и его возможную смерть, даже сообщая (уже ближе к концу, в то время как Чавес переживал сложное и мучительное лечение рака), что он все еще «гуляет и делает физические упражнения». Этот информационный вакуум напоминает секретность, окружавшую смерти Сталина и Мао, а также традицию Османской империи сохранять смерть султана в секрете на протяжении недель до момента установления преемственности.
Эмоциональная манипуляция мизансценой, окружавшей смерть Чавеса, вполне очевидно превращается в электоральную поддержку его серого преемника Николаса Мадуро. Но будет ли этого достаточно, чтобы создать линию Чавистов?
В Аргентине, несмотря на катастрофу возвращения к власти Хуана Перона в 1973 году, после его 18-летнего изгнания, перонизм в 1980-х годах перевоплотился в президентство Карлоса Саул Менема, а затем еще раз, с приходом президента Нестора Киршнера, и еще раз, с приходом к власти его жены, нынешнего президента Кристины Фернандес де Киршнер. В своих мелодраматичных речах Фернандес прозаично пытается возвести своего покойного мужа в статус святого, как это делал Перон, причисливший свою жену Евиту к лику святых. После вступления в должность она присягнула на верность не только конституции, но и «Ему» (Киршнеру).
В отличие от простых смертных, у диктаторов есть действительно хороший шанс насладиться загробной жизнью. В древнем Египте умерших фараонов бальзамировали и обожествляли. После Августа, первого римского принцепса, Сенат мог голосовать за присвоение умершим императорам божественного статуса. Подобный апофеоз, разумеется, служил политическим интересам наследников императора, которые могли бы претендовать на божественную родословную, тем самым стремясь возвести в богоподобный статус самих себя.
Чавес преуспел в высмеивании своих политических врагов, однако он был слишком самовлюблен, чтобы подойти к собственному концу с юмором, который, по словам Светония, проявил на смертном одре вдохновленный император Веспасиан: «О, должно быть, я превращаюсь в бога». От гротескной идеи бальзамирования тела Чавеса, в конце концов, отказались, однако в основном именно из-за ущерба, причиненного трупу во время его демонстрации массам в хаотическом упражнении в политических манипуляциях.
Определенно не бог, но, возможно, святой. Действительно, чего хватило для «Святой Эвиты», как ее назвал аргентинский писатель Томас Эллой Мартинес, вполне может хватить и для Чавеса. Как и умирающий тиран в «Осени патриарха» Габриэля Гарсиа Маркеса, который праведно сетовал на судьбу, которая ждет бедных после его кончины, Чавес в глазах венесуэльских масс на долгие годы останется святым благодетелем, мучеником и спасителем обездоленных. В самом деле, он, судя по всему, добился своего рода бессмертия, которого он, по собственному мнению, заслуживал.
Частью легенды всегда является тайна, окружающая обстоятельства смерти вождя. Обычная, естественная смерть не согласуется с образом супергероя-патриарха, борющегося с врагами нации. Теория заговора Мадуро, согласно которой рак его наставника был результатом отравления «темных сил, которые хотели убрать его с пути», не является особо оригинальной, хотя и поднимает ставки. Чавес сам всегда утверждал, что его кумир, Симон Боливар, был отравлен врагами в Колумбии в 1830 году.
История, более мнимая, нежели реальная, предлагает Мадуро целый список дополнительных примеров. Был ли Наполеон медленно отравлен мышьяком во время своей ссылки на острове Святой Елены? Ленин умер от сифилиса, обширного инсульта или был отравлен Сталиным? Учитывая странные обстоятельства его собственной смерти, был ли Сталин отравлен своим начальником тайной полиции, Лаврентием Берией, или, возможно, своим заклятым югославским врагом Иосипом Броз Тито? «Любимый вождь» Ким Чен Ир погиб от сердечного приступа в своей постели или, что более благородно, в поезде, работая на благо своего любимого народа? Хотя обвинения в отравлении нечестивыми империалистами тоже является рабочей версией смерти Кима.
Мадуро лично ссылался на слухи о том, что израильтяне отравили бывшего президента Палестины Ясира Арафата. Он мог бы также сослаться на президента Египта Гамаля Абдель Насера, который упал замертво от сердечного приступа в 1970 году; доверенное лицо Насера, журналист Мохаммед Хассанейн Хейкал, всегда утверждал, что президент был отравлен своим заместителем и преемником Анваром Садатом.
Хотя легенда Чавеса может выжить, Чавизм, скорее всего ‑ не сможет, поскольку на самом деле это не доктрина, а лишь настроение, основанное на отрицании старого политического порядка и изобретении врагов. Ей не хватает прочной основы, например Перонизма, содержательного движения, которое опирается на традиционно хорошо организованный рабочий класс и националистическую буржуазию. Чавизм, помимо своей зависимости от харизматического лидерства, никогда не опирался на что-то большее, нежели на социальную программу, снабжаемую благодаря золотому нефтяному дну.
Шломо Бен-Ами – бывший министр иностранных дел и министр внутренней безопасности Израиля. В настоящее время вице-президент Международного центра мира в Толедо. Автор книги «Шрамы войны, раны мира: израильско-арабская трагедия» (Scars of War, Wounds of Peace: The Israeli-Arab Tragedy).
