Хотя Хилари Мэнтел (Hilary Mantel) еще, видимо, не начала писать третий том своей трилогии о Томасе Кромвеле, можно с уверенностью сказать, каких поворотов сюжета в нем не будет. Кромвель не развяжет гражданскую войну, не предаст мужа своей сводной сестры (и одновременно возлюбленной) и не избежит плахи. Его падение предрешено. Историю не обманешь. Кромвель из романа намертво привязан к фактам своей биографии точно узник к дыбе.
Разумеется, великий писатель может сделать так, что наше знание судьбы персонажа только увеличит накал эмоций. Однако все же следовать за сюжетом, не зная, что будет дальше, - совсем особое удовольствие. На следующей неделе на наши телеэкраны возвращается сериал, который, как и оба получивших Букеровскую премию романа Мэнтел, посвящен соблазнам и опасностям политики. В трейлере «Игры престолов» («Game of Thrones») голос актера Эйдана Гиллена (Aiden Gillen) провозглашает, что хаос – это лестница и «лезть по ней – это единственный путь».
Персонаж Гиллена - Петир Бейлиш – бесспорно знает, о чем говорит. Мир, в котором он живет, покажется читателям «Волчьего зала» («Wolf Hall») вполне знакомым - куртуазность, вероломство и много отрубленных голов. Политика в нем игра, в которой надежда на выигрыш есть только у самых искусных. Бейлиш и сам начинал весьма скромно, однако в итоге сумел занять положение, значимость которого многие недооценивали. В первой серии «Игры престолов» он служил состарившемуся воину на троне, страдающему от проблем с супругой. Таланты Бейлиша помогали его расточительному господину не разорится. «За три года при дворе он стал мастером над монетой и вошел в Малый Совет, и теперь доходы короны в 10 раз больше, чем были при его предшественнике».
В Бейлише многое напоминает Томаса Кромвеля, и, скорее всего, это – не случайное совпадение. Мир Вестероса со всеми его драконами, ходячими мертвецами и 700-футовой ледяной стеной, никак нельзя назвать целиком фантастическим. Джордж Мартин (George RR Martin), цикл романов которого лежит в основе сериала, снятого каналом HBO, соткал исключительно обширный и красочный гобелен – и взял большую часть нитей для него из истории своего собственного мира.
Внешность Гиллена с его черным дублетом и острой бородкой однозначно указывает на его роль тюдоровского Макиавелли. При этом Кромвель и Уолсингем – не единственные прототипы Бейлиша. Многие его черты вдохновлены литературной традицией трагедии мести – он питает пристрастие к ядам и испытывает полуинцестуозную страсть к сводной сестре. Однако ни история, ни литература времен Тюдоров не раскроют нам полный смысл и размах интриг Бейлиша и не помогут узнать – пока не будут написаны последние две книги цикла, – какой окажется его судьба.
Дополнительно мешает предугадывать, куда может повернуть запутанный сюжет Мартина, то обстоятельство, что писатель, создавая Вестерос, основывался сразу на нескольких исторических периодах. Бейлиш может выглядеть порождением тюдоровской мифологии, но король, правящий в первой книге, напоминает, скорее, не Генриха VIII, а его деда – основателя Йоркской династии Эдуарда IV. Предыстория цикла явно основана на Войне Алой и Белой розы. Правящая династия Таргариенов была свергнута в начале «Игры престолов» узурпатором Робертом Баратеоном точно так же, как Дом Ланкастеров был свергнут Домом Йорков.
При этом опять же было бы ошибкой считать, что можно угадать ход мыслей Мартина, просто спроецировав историю Англии 15 века на опустошающие Вестерос потрясения. Он для этого слишком тонок. Когда Роберт становится жертвой заговора, организованного его прекрасной королевой Серсеей, которая затем начинает править королевством от имени своего сына, трудно не вспомнить об Изабелле, знаменитой «Французской волчице», которая точно так же поступила со своим мужем Эдуардом II. Когда флот, атакующий ее столицу, уничтожают горючей жидкостью, возникает очевидная параллель с «греческим огнем», с помощью которого византийцы защищали Константинополь от арабов. Разные события – и разные исторические периоды – неожиданно проявляются в сюжете, и это производит крайне сильное впечатление. В «Игре престолов» эпизоды из истории нашего мира как будто сидят в засаде, поджидая героев.
В этом она резко контрастирует с единственной сравнимой с ней по размаху и популярности работой в жанре фэнтези – «Властелином колец». В отличие от Вестероса толкиновское Средиземье было создано исключительно знающим ученым, стремившимся сотворить на основе языков, литературы и истории Раннего Средневековья свою мифологию с четкой печатью того периода, которым он вдохновлялся. Мартин бесконечно небрежнее в своем подходе. Он берет из разных веков не только персонажей и повороты сюжета, но и декорации. По умолчанию речь идет о Высоком Средневековье, но среди его турниров и замков заметны проблески более ранних периодов. На островах в море обитают явные викинги с флотом драккаров. Сам Вестерос, как Англия Темных веков, некогда был гептархией и делился на семь королевств. В огромной стене льда на северной границе державы нетрудно узнать Адрианов вал. За пределами Вестероса - на континенте, на который бежала наследница Таргариенов, - отголоски истории нашего мира столь же отчетливы, хотя и более экзотичны. Армия всадников мчится по бесконечным равнинам, точно монголы Чингисхана, память о погибшей империи объединяет образы Рима и Атлантиды.
В итоге легко могла выйти чудовищная мешанина. Однако вместо этого мы получили своего рода идеальный коктейль. Элементы Столетней войны и итальянского возрождения, заимствования из Кретьена де Труа и исландских саг составляют в творчестве Мартина безупречное единство. Насколько достоверной – на свой собственный лад – людям кажется мартиновская альтернативная история, показывает феноменальный масштаб ее популярности. Привлекательность Вестероса не в том, что он фантастичен, а скорее в его сочном, живом и грубом реализме. Сверхъестественное не играет в нем главной роли – оно просто присутствует в жизни героев, как вера в ангелов и страх перед демонами присутствовали в умах людей Средневековья. А предаются удовольствиям и переносят страдания персонажи Мартина с достоверностью, которая могла бы заставить устыдиться изрядную часть самопровозглашенной «настоящей литературы».
В результате вымышленный мир Вестероса иногда, парадоксальным образом, выглядит реалистичнее образов прошлого из многих исторических романов. Например, ни один роман, действие которого происходит в 14 веке, не может соперничать с «Игрой престолов» в изображении того, что означали на практике для несчастных крестьян амбиции враждующих королей – ужаса грабительских набегов, изнасилований, пыток, медленной голодной смерти. До сих пор никому не удавалось так блестяще совместить достоверность исторического повествования с подлинным адреналином неизвестности, незнания, кому суждено победить, а кому - погибнуть. Представьте себе повествование о Войне Алой и Белой розы или о дворе Генриха VIII, в котором вы не знаете, что произойдет дальше. Неудивительно, что «Игра престолов» пользуется таким успехом и что историки наслаждаются ею не меньше, чем все прочие.
