Талл Рифат находится между Алеппо и турецкой границей. Взрывы раздаются все ближе и чаще. «Так происходит каждый раз, когда мы наступаем на Минах», - говорит один из бойцов о расположенной в нескольких километрах отсюда военно-воздушной базе, где уже не первый месяц заперты в окружении войска Башара Асада. Этим утром все взгляды вновь прикованы к ясному небу, которое сирийцы давно приучились ненавидеть. Скоро с востока появится самолет и начнет нарезать круги над городом. Нужно будет уходить. Но сейчас мы сидим в маленькой лавке в ожидании Салиха Абдо.
Несколько дней назад я перешел сирийскую границу, чтобы найти его. В прошлом году этот человек создал собственный отряд, который выделяется на фоне сотен других, постоянно формирующихся и распадающихся вооруженных групп. Дело в том, что его единственная задача – это поиск и уничтожение самолетов и вертолетов режима. И для этого Салиху Абдо требуется совершенно особое оружие.
После заявлений Франции и Великобритании о поставках вооружения сирийским повстанцам на первый план встает следующий вопрос: о каком именно типе оружия может идти речь? В списке затребованных оппозицией вооружений имеется один камень преткновения: ПЗРК или переносные зенитно-ракетные комплексы. Подобное оружие всегда довольно капризно: для полной боеготовности ему нужно, чтобы каждый компонент работал как часы.
Кроме того, заполучить его не так-то просто: самые старые и, как следствие, самые распространенные комплексы менее эффективны против боевых самолетов с современными системами защиты. В то же время они представляют огромную угрозу для вертолетов и лайнеров. Другими словами, это оружие - настоящая мечта сирийских повстанцев и худший кошмар борцов с терроризмом.
Весной прошлого года повстанцы затребовали это вооружение, чтобы лишить войска режима Башара Асада превосходства в воздухе. Первые ПЗРК появились на территории мятежников летом 2012 года, причем завозились они, по всей видимости, собственными силами (во всяком случае, обратное пока не доказано). К концу года их число постепенно росло после захвата нескольких военных баз в районе Алеппо.
27 ноября прошлого года появилась первая видеозапись, на которой в транспортный вертолет сирийской армии предположительно попадает противовоздушная ракета. Тем не менее, только 25 февраля 2013 года мы увидели видео с действительным применением зенитного комплекса. Это оружие заостряет на себе внимание обеих сторон и уже стало частью проработанной стратегии мятежников на севере Сирии.
«Тут больше ничто не взлетает и не садится», - говорит боец бригады «Соколы Алеппо», которая принимает участие в осаде военно-воздушной базы Минах. Она представляет собой один из множества нервных узлов, в которых укрылись верные режиму войска. Активное использование повстанцами самодельных взрывных устройств вынудило армию Башара Асада уступить им значительную территорию, в результате чего у оппозиционеров появилась возможность добиться более эффективной организации.
Несмотря на скудный арсенал, в конце 2012 года они взяли в осаду базы Джиррах, Тафтаназ, Абу ад-Дугур, Кувейрис и Минах, откуда войска режима вели обстрел прилегающей территории и устраивали воздушные налеты. Первые три базы были взяты в середине февраля, а три оставшихся в настоящий момент полностью заблокированы. Это стало глотком свежего воздуха для жителей Алеппо, хотя (пусть и менее частые) воздушные рейды все равно продолжаются с более удаленных баз.
В Кувейрисе и Минахе повстанцы используют одну и ту же стратегию, которая нацелена на истощение противника. Эти базы расположены на равнинах, где почти нет естественных укрытий, в связи с чем подобраться к ним затруднительно.
«Мы не торопимся, - говорит боец «Соколов Алеппо». - Командиры предпочитают ждать. Зачем впустую терять жизни и боеприпасы? На базе 450 солдат. Снабжения они не получали уже два месяца. Они сами постепенно перемрут».
Повстанцы успешно перекрыли все наземные каналы снабжения, а теперь представляют всю большую угрозу для вертолетов, которые стараются ослабить хватку оппозиции и передать попавшим в осаду войскам продовольствие и боеприпасы, как это видно на записи 25 февраля этого года.
«Я согласен принять условия стран, которые хотят нам помочь, - утверждает командующий отрядом ПВО Салих Абдо, чьи бойцы, по его словам, 25 февраля сбили вертолет у Минаха. - Я готов подписать все, что угодно. Мы отчитаемся перед теми, кто готов предоставить нам это оружие».
Бывший офицер регулярной армии Салих Абдо дезертировал из ее рядов год назад, а в конце 2012 года выступил с инициативой, которая призвана успокоить западные правительства: те опасаются, что разрушительный потенциал ПЗРК может оказаться в руках враждебных им групп.
Абдо не рассказал о точном количестве имеющихся у него ПЗРК, но «их можно пересчитать по пальцам». Он особо отмечает, что «только офицеры-дезертиры имеют право использовать это оружие», которое он напрямую получает от военного совета Алеппо и собственноручно распределяет в своем отряде. «После применения мы отправляем это оружие обратно в военный совет», - продолжает он. По его словам, находящиеся у него в данный момент зенитные комплексы были захвачены в прошлом месяце на военно-воздушном комплексе 80-го полка армии Башара Асада неподалеку от международного аэропорта Алеппо.
«Салих Абдо предложил объединить все противовоздушные средства действующих в регионе отрядов под единым командованием, чтобы повысить операционную эффективность. Это хорошая мысль, но не все готовы расстаться с этим оружием», - рассказывает боец «Соколов Алеппо» Мохаммед Бадер Фурзаат. Он знает, о чем говорит: у него самого есть выпущенная в 1970 году «Стрела-2», которой сейчас невозможно пользоваться из-за отсутствия батареи.
Хотя сегодня и вырисовывается нечто вроде эффективного командования в использовании этого оружия, саму природу восстания можно считать контрпродуктивной. Некоторые отряды не хотят полностью подчиняться единому командованию и предпочитают сохранять независимость при регулярном сотрудничестве с официальным руководством мятежников.
Как бы то ни было, эта разобщенность, которая вовсе не облегчает работу с оппозицией и передачу ей более современного оружия, представляет собой и сильную сторону гидры восстания. Кроме того, она является естественным следствием народного мятежа, который сам обеспечивал себя оружием и формировался на основе семейных и полуклановых связей.
«У Франции есть все гарантии того, что отправленное оружие не попадет в руки фундаменталистов», - заявил Франсуа Олланд 15 марта на Европейском совете. Эти гарантии были предоставлены Парижу Национальной коалицией сирийских революционных и оппозиционных сил.
Как бы то ни было, другой пример масштабной передачи оружия оппозиционным силам наглядно демонстрирует то, как трудно бывает контролировать оружейные потоки в зоне конфликта. В декабре 2012 года Саудовская Аравия закупила в Хорватии большую партию оружия югославского производства и переправила ее на юг Сирии через Иорданию. Это вооружение было предназначено для светских отрядов и было призвано ослабить позиции исламистских групп, рост влияния которых вызывает беспокойство у западного руководства.
Тем не менее, как следует из целого ряда видеозаписей и фотографий, это оружие (безоткатные орудия М60, гранатометы М79 и РПГ-22, ручные гранатометы RBG-6) оказалось в руках тех, кто как раз таки и не должен был его заполучить. Все это опять-таки является следствием природы сирийского восстания: любые отряды могут сотрудничать друг с другом независимо от их идеологии. То есть, оборудование и оружие может легко менять владельцев.
Все это может навести на мысль о том, что французские и британские власти прокручивают в голове афганский пример, когда американские ПЗРК Stinger стали для моджахедов чудо-оружием в борьбе с советскими войсками, однако затем все же попали в «плохие» руки.
В 1985 году Афганистан уже шестой год находился под советской оккупацией. Миллион афганцев погибли, полтора миллиона получили ранения, а еще шесть миллионов превратились в беженцев. В марте 1986 года Рейган сообщил Конгрессу о намерении отправить туда партию Stinger. Операция, официальный отчет о которой так до сих пор и не был обнародован, увенчалась успехом: советским летчикам пришлось летать выше и вести огонь с большего расстояния, что не замедлило сказаться на их эффективности и только облегчило дальнейшую передачу оружия мятежникам.
Психологический эффект оказался очень серьезным. Точно так же, как и сейчас в Сирии. Повстанец превратился из беспомощной жертвы в настоящего охотника на вертолеты. А вид противника в небе вызывает уже не страх, а ликование. По некоторым оценкам, к концу советской оккупации в 1989 году из оказавшихся в руках моджахедов Stinger было сбито 269 советских самолетов и вертолетов. Военный и геостратегический успех совершенно неоспоримы.
Невозможность контроля
Несмотря на ряд контрольных мер, к которым относится установка маячков и наблюдение полевыми агентами ЦРУ (оно взяло на себя организацию операции), многие сотни из 2 тысяч ПЗРК бесследно пропали. При этом на первый взгляд американская разведка сделала все, что требуется: серийные номера оружия были тщательным образом задокументированы перед отправкой, а повстанцам нужно было сдавать пусковую трубу после каждого применения. Тем не менее, сотни Stinger все равно исчезли. Более того, некоторые из них были захвачены советскими войсками и, что еще неприятнее для американцев, иранцами.
Мэтью Шредер (Matthew Schroeder) из Федерации американских ученых пишет, что в последовавшие за конфликтом годы десятки Stinger оказались в арсеналах мятежников, террористов и правительств враждебных США государств: «Иран, Катар, а также, вероятно, Северная Корея и Китай приобрели афганские Stinger наравне с чеченскими сепаратистами, алжирскими фундаменталистами, курдскими мятежниками в Турции и «Тиграми освобождения Тамил-Илама» из Шри-Ланки. Талибы получили десятки единиц от союзных командиров моджахедов, причем доступ к этому оружию был и у телохранителей Усамы Бин Ладена».
Вернуть все это оружие оказалось чрезвычайно сложной или даже непосильной задачей для американцев.
«Потенциальные последствия для борьбы с терроризмом и защиты гражданской авиации слишком значительны, чтобы пойти на риск передачи современных оружейных систем, - намекает Шредер на ситуацию в Сирии. -Потенциальный риск просто огромен. К тому же, это может стать опасным прецедентом, который подорвет все предпринятые на сегодняшний день усилия по противодействию распространению такого оружия».
«Я не представляю, как можно взять под контроль это оружие, - продолжает ученый. - Даже при самых лучших намерениях будет очень сложно добиться надлежащего распределения и применения».
«В настоящий момент нет определенности по поводу типа оружия для отправки, - объясняет в свою очередь официальный представитель Министерства иностранных дел Франции Филипп Лаллио (Philippe Lalliot). -Единогласное решение о снятии эмбарго на оружие в Сирию было бы лучшим и предпочтительным по нашему мнению решением, а вопрос типа оружия может склонить часу весов». Как отмечают во французском МИДе, «существует конкретная задача и законное требование со стороны коалиции».
Эта просьба появилась «не вчера, была услышана и включает в себя противовоздушное и противотанковое оружие». Однако, по словам Лаллио, нужно, чтобы «решение произвело политический эффект. Во-первых, нужно продемонстрировать наличие единого решения европейских партнеров, а во вторых, отправить в Сирию весомый и осмысленный политический сигнал.
Таким образом, европейцы оказались перед важным выбором, который предстоит также сделать французам и британцам, если они все же решатся действовать в одиночку. Если они не пойдут на поставку повстанцам ПЗРК, то вся операция будет носить в лучшем случае косметический характер, и сигнал окажется не слишком заметным. Но если зенитные комплексы все же отправят, сделавшим такой шаг правительствам придется взять на себя ответственность за последствия. А они могут оказаться очень серьезными.
