Исследователь Жан Радвани: «Все понимают, что России нужны реформы»

Известный французский географ и специалист по Кавказу, профессор Национального института восточных языков и цивилизаций Жан Радвани четыре года руководил Франко-российским исследовательским центром в Москве. О том, какими были для него эти четыре года, совпавшие с президентством Дмитрия Медведева, Жан Радвани рассказал RFI после презентации в парижском магазине «Глоб» своей новой книги «Возвращение из другой России».

RFI: С 2008 по 2012 год вы жили в Москве и руководили там Франко-российским исследовательским центром. Прежде чем говорить о вашей книге, которая по-французски называется «Retour d’une autre Russie» — «Возвращение из другой России», расскажите о том, чем именно вы занимались в России, что это за центр, и какова его роль.

Жан Радвани: Это научный центр по социальным наукам. Это один из 27 центров, которые наш МИД, французский МИД имеет по всему миру. Один из них — в Москве и он занимается сотрудничеством между французскими и российскими учеными, лабораториями, институтами. И роль этого центра — создать хорошие условия, чтобы ученые из Франции могли приезжать в Россию и заниматься своими исследованиями, и российские, русские ученые, молодые особенно — аспиранты, могли приезжать во Францию.

— За эти 4 года больше ученых стало приезжать? Растет интерес к России со стороны французского научного сообщества?

— Есть интерес. Особенно у историков. Как обычно, это история, литература, этнография, социология. Но есть постоянный уровень интереса. Наш центр всегда был активен, поэтому мы организовывали довольно много круглых столов, конференций по истории, по философии, по социологии. Довольно активный.

— Не жалко вам было уезжать из Москвы?

— Жалко, конечно, потому что это были очень интересные годы, и для меня просто личный интерес, и встречи со многими людьми, и не только в Москве. Конечно, всегда интересно, но я буду продолжать немножко по-другому. Я только что вернулся из России — я был там в Сибири. Поэтому я буду продолжать каким-то образом.

— Ваша книга «Возвращение из другой России» — это сборник разных заметок. Там есть и записки путешественника, и аналитические заметки и дневниковая сторона. Почему вы решили выбрать такую форму ?

— Я никогда не вел настоящего дневника раньше. А на этот раз я решил, что буду что-то делать в этом жанре. Потому что я очень часто бывал в России, но не жил. На этот раз я жил 4 года. И я решил, что буду вести дневник. И я постоянно писал маленькие тексты, которые посылал своим близким друзьям. Я не хотел публиковать, пока я был там. И получился такой живой язык, который позволяет — не как ученому, а как человеку, который на месте, который живет, который чувствует, — сохранить эту атмосферу, этот тон.

— Вы с 1969 года постоянно бываете в России, и не только в России, но и в бывших союзных республиках. Что меняется, когда начинаешь жить в этой стране?

— Во-первых, надо заниматься обычными, простыми вещами, которыми я никогда не занимался: квартира, кухня, покупка простых вещей. Раньше я, конечно, покупал кое-что, но не так. На этот раз я должен был заниматься этими делами, и поэтому мог почувствовать, как люди здесь живут. Как у эксперта-француза у меня были, конечно, хорошие условия, но все равно я чувствовал, это большая разница. И потом, когда ты приезжаешь на неделю и встречаешься с людьми, они звонят, а тут это дает возможность иметь нормальные отношения с людьми, с друзьями. Ты можешь пригласить их домой в Москве. Это тоже интересно. Я довольно часто организовывал французские ужины. Я сам готовил и приглашал своих знакомых, друзей, коллег. Это позволяет иметь совсем другие отношения.

— Вы попали на период президентства Дмитрия Медведева — вы жили в Москве с 2008 по 2012 год. Как вы можете охарактеризовать это время? Известно, чем этот период закончился, но, может быть, у вас были ощущения, что это может произойти, что у людей появятся такие настроения?

— Конечно, сначала было ничего не ясно, но много ожиданий. Чувствовалось. Много ожиданий, и надежда, что что-то будет изменяться. Может быть, не изменится так, как люди хотели, но был период оживления, очень много дебатов, споров, потом были эти митинги, демонстрации. Но сначала была просто оживленная дискуссия в прессе, в институтах, в разных местах — их много в Москве, где можно обсудить разные вопросы. И, конечно, для меня это было очень интересно, потому что все дебаты были очень живыми: история, философия, власть, экономика, коррупция — все. Я считаю, что мне повезло, потому что я попал в такой период, когда очень бурно обсуждались все эти вопросы. И плюс — в конце этого периода были все эти митинги. Я видел, как люди реагируют, как власти реагируют, что происходит. Действительно, очень интересно.

— Что вы сами почувствовали тогда — в декабре 2011 года после выборов в Госдуму, когда вдруг несколько тысяч, потом десятков тысяч, больше сотни тысяч людей оказались на улицах Москвы?

— С одной стороны, это было действительно неожиданно, потому что никогда... я помню такие массовые демонстрации в 1991 году, когда было еще больше людей на улицах, я это видел. Но я был удивлен, как неожиданно люди могут... все эти годы я наблюдал какие-то знаки протеста, сопротивления в разных формах — какие-то движения экологические, охрана природы, охрана памятников, были синие ведерки — все это было уже. И сказать, что это очень неожиданно — это не так. Потому что были уже какие-то знаки, которые позволяли понять, что движение есть. Ну, конечно, формы протеста бывают разными, и вот они конкретизировались в этих больших митингах на улицах.

— «Возвращение из другой России» — это возвращение не только из Москвы, но и из десятков других российских городов, где вы побывали, что очень важно, потому что часто иностранцы, которые работают в Москве, как раз не видят ту самую «другую» Россию. Что для вас эта другая Россия?

— Действительно, большинство иностранцев бывают только в Москве и в Питере. Поэтому они не знают России. Россия — это не Москва и Питер, это большая страна со многими разными регионами. Что было интересно для меня — я знал, что Россия многообразна, что есть совершенно разные регионы, разные народы. С другой стороны, я убедился в том, что везде есть движение, везде есть новые вещи, которые появляются, люди меняются. Это не Москва, это не только Москва. Часто говорят: Москва — это особый город, где все меняется, а вне Москвы ничего не происходит. Это неправильно. Я хотел об этом сказать, и многие главы этой книги — это как раз разные регионы России, где все происходит по-разному, потому что есть успехи, есть, наоборот, региональные кризисы. И я постарался объяснить, как это происходит.

— Вы специалист по Кавказу, поэтому вы бывали там во время вашей жизни в Москве. Вы были в Грозном, в частности. Что вы можете сказать о ситуации на Кавказе?

— Там ситуация, конечно, очень сложна. Там демография другая, там власти другие. Конечно, это будет сложно. Ситуация в Чечне — это очень особая ситуация, власть Кадырова — это специфика. Он сумел построить снова Грозный, чему все удивились, потому что это очень неожиданно. Большинство людей думало, что это невозможно, а он это сделал. Это, с одной стороны, хорошо, но получился очень искусственный город. И там ситуация очень сложная. А вокруг — другие проблемы, которые связаны с общей политикой. Когда я слышу критику этой клановой власти, коррупции, мне кажется, что это отражение того, что происходит везде. Просто на Кавказе все более жестко, более заметно. Посмотрим, я не знаю — там действительно очень сложная ситуация, и в две минуты нельзя объяснить.

— Вы уехали в 2012 году — в момент, когда к власти вновь вернулся Владимир Путин. Каковы ваши прогнозы: каким вы видите в краткосрочной перспективе будущее России, учитывая то невероятное количество законов, которое сейчас было принято, и которые многие эксперты считают репрессивными?

— Я думаю, что все понимают, что в России нужны реформы. А власть сейчас боится. Она говорит, что реформы нужны, нужно проводить реформы, но под контролем. Я боюсь, что контроль будет таким сильным, что реформ, в конце концов, не будет. И тогда в результате разрыва между самой активной частью населения, которая может поддерживать эти реформы (и властью — ред.), эта часть будет разочарована. И это действительно серьезная проблема, потому что это самая активная часть населения, которая занимается бизнесом (это не олигархи), это средние люди, но они делают то, что движется. И я боюсь, что те меры, которые сейчас принимаются, не позволят делать то, чего ждут люди. И это очень важно. Посмотрим. Трудно сказать, потому что это только момент — надо подождать, но я не думаю, что так можно продвигаться вперед. Тут очень парадоксальная ситуация, когда, с одной стороны, говорят — нужны инвестиции с Запада, со всего мира, мы будем открытыми. И в то же время говорят: эти организации под влиянием Запада. Это странно. Для нас это непонятно.

«Retour d’une autre Russie. Une plongée dans le pays de Poutine». Изд. Le Bord de l’eau, 2013