Железная леди, сексуальная леди

Когда Маргарет Тэтчер решала от кого-либо избавиться, будь то ее сотрудник, министр или союзник, она обращалась медоточивым голосом к своему неизменному помощнику сэру Бернарду Ингаму: «Стоит ли «отозвать» нашу любовь?» Она придавала большое значение слову «любовь» и осознанно его использовала. В своей дьявольской роли первой женщины, оказавшейся у власти в Великобритании, она использовала коварство любви. Алан Кларк, автор знаменитых «Дневников» говорил, что Тэтчер была очень привлекательной женщиной, хотя и уточнял: «Мне вовсе не хотелось прыгнуть на нее». Железная леди заботилась о тех, кто с ней работал, готовила чай, когда заседания становились слишком долгими, расспрашивала о семьях, о возлюбленных, о детях, давала конкретные и объективные советы в стиле  газетной колонки советов. Некоторые коллеги по Консервативной партии Великобритании пытались имитировать ее жесты и голос, подражать ей, смеялись над ее происхождением, над тем, что дочь бакалейщика обращалась с ними так, как будто они были клиентами ее магазина, но вскоре перестали это делать, когда поняли, что Тэтчер использовала любезность в своих целях и с большой долей садизма.

Один из самых блестящих англо-американских интеллектуалов последних десятилетий, умерший два года тому назад, Кристофер Хитченс находил этот садизм сексуально привлекательным. В своих мемуарах «Hitch 22» он  вспоминает, как обсуждал с Тэтчер события в Родезии. Он нападал, она парировала. Наконец он ей слегка поклонился. Она приказала сделать более глубокий поклон, он повиновался. Она сказала: «Еще ниже!» Шлепнула его свернутыми в трубочку документами и со словами «Шалунишка!» удалилась. Шлепок был наиболее вольным жестом, который могла позволить Тэтчер, но Хитченс, работавший в журнале New Statesman, где ее считали чудовищем, первым высказал идею о «сексуальном магнетизме», излучаемом этой женщиной. Ему отвечали: «Ты, вероятно, шутишь? Это же провинциальная, резкая, ограниченная домашняя хозяйка». Но Хитченс настаивал на своем, о чем он говорил во время дебатов, организованных журналом Women’s Quarterly, носивших название «Кто привлекательней: женщины из правых или левых партий?» (Его собеседником был американец консерватор Дэвид Брукс). Хитченс писал: «На партийной конференции в 1977 году я ее увидел воочию в первый раз, она меня поразила: улыбка кошечки, движения сдержанные, но решительные, резкий и в то же время убедительный тон голоса, уже не говоря о светлых кудрях Валькирии. Мой бог!»  Хитченс признает, что он углубился в непочтительный мир «политического либидо», но не один он испытал эротическое воздействие Тэтчер. Французский президент Франсуа Миттеран говорил, что у железной леди божественные ноги,  «глаза Калигулы и губы Мэрилин Монро». В только что вышедшей книге «Настоящая железная леди» («The Real Iron Lady») бывший министр консерватор Джиллиан Шепард (Gillian Shephard) вспоминает о том, как Миттеран расспрашивал о муже Тэтчер, отчасти испытывая ревнивое чувство, отчасти удивленный тем фактом, что существует мужчина, который в состоянии провести всю жизнь бок о бок с такой женщиной. (Книга была безжалостно раскритикована, она слишком фривольна и агиографична, но полна сплетен и забавных анекдотов).

Садизм — вот ключ к пониманию сексуальной стороны Тэтчер. Ян Макэван на следующий день после смерти Тэтчер в Guardian вспоминал, что вместе с Мартином Эмисом и другими друзьями-писателями они с удовольствием ненавидели Тэтчер. По их мнению, она ошибалась, но была так привлекательна, так язвительна, что неизбежно  восхищала. А этот шлепок Хитченсу вызывает зависть к нему. «Со времен изобретения термина «садомонетаризм» Тэтчер леденящим образом воздействовала на мазохистское воображение мужчин страны. Казалось, что ее влиятельные министры таяли перед ее женственностью или отсутствием таковой», - пишет Макэван. Кто знает, осознавала ли свою гипнотическую власть сама железная леди? Неосознанный садизм - что еще надо для того, чтобы мужчина влюбился? Однако, верить в то, что Тэтчер что-то не осознавала, довольно затруднительно, так как она контролировала все и всех, держала в памяти события, изречения и  цифры, пока оставалась у власти. Потом она стала не такой аккуратной. Тэтчер умерла в отеле Ритц, читая  в постели. В течение четырех лет она готовила свои похороны. «True Blue» - так была закодирована операция подготовки и проведения ее похорон на Даунинг-стрит. Синий цвет — это цвет твердого, истинного, устойчивого консерватизма, но Тэтчер была слишком проницательна, чтобы не знать о том, что при первых звуках песенки «True Blue» в памяти всплывет белый кабриолет, леггинсы, платиновая блондинка, выразительные телодвижения, Мадонна, которая в музыке выражает свою любовь к Шону Пенну, и навязчивый мотив: «I’m gonna be true blue, baby I love you».