Лондон – Я всегда с легкостью узнаю чеченцев в Вене. У них более темные волосы, чем у австрийцев, они лучше одеты – подобно гангстерам 1950-х годов, и они никогда ничем не заняты.
В Австрии живут тысячи чеченских беженцев, точно также как и в Польше, Франции, Турции, Казахстане, Дубае и других странах (несколько чеченских сообществ можно найти даже в США). И где бы они ни жили, они всегда держатся особняком, будучи в некотором роде нацией внутри нации.
Чаще всего со словом «чеченец» ассоциируется слово «террорист», поскольку люди сразу вспоминают теракт в московском театре на Дубровке в 2002 году, захват школы в Беслане в 2004 году и теперь теракт во время Бостонского марафона. Однако террористы всегда были лишь крохотной частью чеченской нации. В этом смысле было бы более уместным ассоциировать слово «чеченец» со словом «беженец». За последние 20 лет Чечню покинули более 20% ее населения.
Джохар Царнаев, 19-летний подозреваемый в организации теракта на Бостонском марафоне, родился в чеченской семье. Он был еще младенцем, когда Борис Ельцин отправил в Чечню танки, чтобы подчинить себе эту нацию. В настоящий момент нам мало что известно о мотивах этого подозреваемого. Пока остается неясным, сколько времени он провел в Чечне – если он вообще там был – в тот период, когда он жил в США. Все, что нам известно, это то, что для его поколения Чечня всегда была местом насилия, похищений, вдов, сирот и жестокости, местом, откуда надо бежать.
Война за контроль над этой территорией на юге России продолжалась практически без перерывов с 1994 года и до сегодняшнего дня и стоила обеим сторонам бесчисленного количества жизней. Когда я впервые посетил столицу Чечни, город Грозный, в начале 2000-х годов, она представляла собой свалку искореженного металла, бетонных обломков и кусков асфальта. Тогда чеченцы показали мне открытки с фотографиями города, снятыми до того, как российская артиллерия сделала там свое дело: на них были изображены уютные дома и красивые места для прогулок вдоль берега реки Сунжа. Но тогда мне показалось, что эти люди уже перестали верить в то, что на этих открытках был изображен город, в котором они жили. Неудивительно, что многие из них уехали из Чечни.
В 2008 году я провел месяц, посещая представителей чеченской диаспоры по всей Европе и пытаясь понять, как на этих людей повлияли события, которые им довелось пережить. Я познакомился с Бирлант и ее мужем Мусой в городе Тересполь, куда обычно приезжают чеченцы, ищущие убежища в Польше. Отца и брата Бирлант застрелили прямо у нее на глазах. Когда я с ними встретился, она жила в скромном общежитии в сосновом лесу вместе с 48 другими чеченскими семьями и ненавидела это место. Тогда они хотели переехать в Австрию.
«Если они не могут обращаться с людьми, как с людьми, почему они не дают нам уехать в страну, где это умеют?» - спрашивал Муса.
Подобные высказывания я слышал довольно часто. Где бы они ни находились, чеченцы хотели уехать в другое место, заниматься другим делом, быть другими людьми. Мог ли я забрать их в Лондон? Возможно, там, где я живу, жизнь лучше. После нашей короткой встречи Муса много раз звонил мне из Хельсинки, Стокгольма, Осло, продолжая жаловаться на свою жизнь.
Умар Израилов из Вены был другим. Он учил немецкий и искал работу. Он нашел адвоката, которому удалось помочь ему потребовать через Европейский суд возмещения ущерба, причиненного ему. Он внушал мне надежду. Возможно, Умара пытали. Возможно, он был беден, и его права ущемлялись. Однако это был чеченский беженец, который говорил о будущем как о чем-то, к чему стоит стремиться.
Его застрелили спустя почти год после нашей встречи, в январе 2009 года. Австрийское жюри присяжных согласилось с аргументами обвинителей, которые утверждали, что союзников Кремля в Чечне раздражали его встречи с журналистами, поэтому они отправили наемных убийц, чтобы устранить его.
Чеченские беженцы на каждом шагу сталкиваются с несправедливостью. Они потеряли свои дома в войне, которую они не начинали, поселились в странах, где они никогда не хотели жить, и столкнулись с местью за то, что посмели откровенно рассказать свою историю. Неудивительно, что в интернете сейчас есть множество форумов, на которых они обсуждают свое тяжелое положение, тяжелое положение своих соотечественников в Чечне, тяжелое положение мусульман в Афганистане, Сирии и Ираке.
Мы не знаем, что толкнуло Джохара Цанаева, арестованного в результате спецоперации в пригороде Бостона, проведенной вечером 19 апреля, и его брата, 26-летнего Тамерлана, убитого в перестрелке накануне ночью, переступить черту. Возможно, одним из мотивов стало обращение чеченского боевика Доку Умарова, сделанное им в 2007 году. «Сегодня в Афганистане, Ираке, Сомали, Палестине наши братья сражаются, - сказал он. – Наш враг – это не только Россия, но всякий, кто ведет войну против ислама».
Однако в самом американском обществе есть многое, что отталкивает от него таких молодых людей, как Адам Ланза (Adam Lanza), Дилан Клиболд (Dylan Klebold) и других массовых убийц современности. Сейчас существует масса оружия, которым можно убить кого угодно, и любой сумасшедший всегда может найти повод для убийства, если ему захочется.
Сопоставьте то, что братья Царнаевы вели довольно обособленную жизнь в Америке, с тем фактом, что у них был полный доступ к джихадистской идеологии. Возможно, то, что мы наблюдали в Бостоне, стало точкой, в которой сошлись трагедия в Беслане и массовое убийство в школе «Колумбайн», массовое убийство в начальной школе «Сэнди-Хук» и захват заложников в театре на Дубровке. Будем надеяться, что эти токсичные разновидности современного насилия больше никогда не сойдутся в одной точке.
Оливер Баллоу – автор книги «Let Our Fame Be Great: Journeys Among the Defiant People of the Caucasus» («Да будет наша слава велика: путешествия по непокоренному Кавказу»).
