Кремль отказывается от красивого фасада

Подошла ли эпоха российской «суверенной демократии» к своему концу? Что придет ей на смену? Такие вопросы напрашиваются в связи с тем, что Владислав Сурков уже не работает вице-премьером: на прошлой неделе этот неоднозначный политик покинул свой пост, а контекстом его отставки стали критические высказывания Владимира Путина в адрес правительства Дмитрия Медведева. При этом именно Сурков, занимавший в 1999 - 2011 годах важную позицию в президентской администрации, считался основным идеологом путинского режима.

Путинский поворот

Конец 1999 года можно назвать переломным моментом в новейшей российской истории. Ее новый раздел открыл Путин, приняв президентские полномочия от уходящего с поста главы государства Бориса Ельцина. Согласно расхожему и устоявшемуся (в том числе в Польше) стереотипу, две эпохи - ельцинскую и путинскую - разделяет существенный параметр: первая ознаменовалась (по большей части неудачными) попытками создания либеральной демократии, вторую определяли и продолжают определять авторитарные тенденции, питающиеся тоской общества по советскому прошлому.

Для того чтобы путинский поворот смог получить массовую общественную поддержку, этих настроений было, безусловно, недостаточно. После травмы политико-экономической трансформации 90-х годов гражданам страны нужно было дать не только зрелищ (надувая пропагандистский пузырь концепции сверхдержавы), но и хлеба. Рост цен на нефть и газ помогли имевшей экстенсивный характер российской экономике: уровень жизни общества значительно вырос. Однако эта ситуация не изменила настроений тех российских и заграничных кругов, которые замечали в политике Путина в первую очередь нарушения прав человека и прочие симптомы отдаления России от Запада. Цветные революции в Грузии и на Украине заставили Кремль устрашиться перспектив воплощения подобного сценария в собственной стране. Люди, создававшие российскую властную систему, стали опасаться потерять свои места под предлогом борьбы с авторитарной моделью правления. Поэтому появился запрос на новый политический продукт: и его подготовил Сурков.

Кто нападает на режим?

Будущий вице-премьер указал на существенную проблему: между той моделью демократии, которую стремится навязать всему миру Запад, и необходимостью для каждой страны сохранять собственный суверенитет есть противоречие. Ведь как принимать самостоятельные решения, если в итоге правила игры во имя светлых идеалов будет диктовать кто-то другой?

Такой вопрос напрашивается после прочтения важнейшего программного текста Суркова под названием «Национализация будущего», который был написан в 2006 году. Впрочем, подобный вопрос пришлось решать, пожалуй, всем посткоммунистическим странам. Однако автор идет дальше: он подчеркивает, что руководство российского государства, в каких бы негативных красках его не изображали, было избрано демократическим путем. А учитывая этот факт, следует признать, что суверенитет такого государства покрывается суверенитетом его народа, значит, атаки на «кровавый режим» - это отрицание воли демоса, который так или иначе данную власть легитимизировал.

Но кто же нападает на путинский режим? Сурков перечисляет силы, которые хотят захватить власть в планетарном масштабе: это «вселенская бюрократия», «всемирный халифат», «всеядная мафия». Содержание данных терминов не раскрывается, однако можно домыслить, что речь здесь идет как о конфликтующих с Путиным олигархах типа Михаила Ходорковского и чеченских сепаратистах, так и об иностранных государствах, международных институтах, а также функционирующих поверх границ конкретных государств крупных корпорациях.

Однако такое изображение ситуации было бы слишком простым. Сурков, осознавая недостаточность данных аргументов, добавляет, что российское государство слишком часто скатывалось к «крайним формам изоляционизма и неистового администрирования». Оправдывая режим Путина, политик говорит, что любого рода злоупотребления властей - это итог того, что демократия в России еще слишком молода и незрела.

Суть сурковского послания была такова: Россия идет собственным путем, и Западу не должно быть до этого дела, а демократизация России в путинской версии - это максимум, которого можно было добиться. У Запада нет выхода: ему придется принять путинский режим, поскольку его альтернатива - это не стабильная либеральная демократия, которая существует в Германии или Великобритании, а хаос и анархия 90-х. Отсюда следует, что задача «суверенной демократии» - создать «новое общество, новую экономику, новую армию и новую веру», доказав, что «о свободе и справедливости можно и должно думать и говорить по-русски».

Деспот и модернизатор

Однако Сурков выступал не только как теоретик осуществления власти, но и как практик. Неудивительно, что представительница американской Республиканской партии Илеана Рос-Лейтинен (Ileana Ros-Lehtinen) назвала его «одним из идеологов ограничения  свободы слова в России, преследования журналистов и представителей оппозиционных партий». Среди основных претензий в адрес Суркова звучат, в частности, обвинения в создании молодежных отрядов для поддержки Путина; к этому можно еще добавить создание «ручной» оппозиции в виде партии «Справедливая Россия». Одновременно бывший вице-премьер - человек среднего поколения, который привлек во фронт поддержки Путина рок-музыкантов - выступил в роли стратега модернизационных проектов, например, российской «кремниевой долины» в Сколково. Здесь можно задуматься: воспринимал ли он это как создание для режима привлекательного фасада или хотел реализовать таким образом собственные амбиции по модернизации страны.

Отставка Суркова свидетельствует о том, что призрак цветных революций уже покинул постсоветское пространство. В Грузии и на Украине начались контрреволюционные процессы (даже если полный откат к ситуации начала предыдущего десятилетия уже невозможен), а московские и петербургские протесты зарождающегося среднего класса слишком легковесны в сравнении с реальной общественной поддержкой, которой продолжает пользоваться Путин.

Возможно, путинскому режиму уже не нужны искусные пропагандистские конструкции, которые служили оправданием его существования в глазах тех, кто требовал демократизации России по западному образцу. И если так, то сказки о «суверенной демократии» можно списать в утиль, как и самого сказочника с его художественными приемами.