Rzeczpospolita: В польском представлении путинская Россия — это страна, где нет демократии, где царит цензура, убивают журналистов и держат в тюрьме участниц группы Pussy Riot. Марк Нопфлер (Mark Knopfler) отменил свои российские гастроли в знак протеста против обысков в некоммерческих организациях. А российский театр чувствует себя свободно?
Агнешка Любомира Петрковска (Agnieszka Lubomira Piotrowska): На деле цензуры нет, работает, скорее, самоцензура. Художники на всякий случай ограничивают себя, чтобы не вызвать ни у кого недовольства. Однако в середине апреля Дума проголосовала за поправки к закону, запрещающему использовать нецензурную брань в литературе, кино и театральных постановках. Закон пока не вступил в силу, его должен подписать президент, но уже развернулась дискуссия о том, как это будет работать: снимут ли спектакли, где звучит брань, со сцены, будут ли актеры пропускать отдельные слова, а, может быть, вульгаризмы будут «запикиваться». В реальности — это барьер для всех независимых проектов. Есть первые реакции: режиссер Кирилл Серебренников разместил (видимо, в качестве прощального жеста) на своей странице в Facebook фрагмент из фильма «Изображая жертву» с изобилующим бранными словами монологом капитана милиции о молодом поколении. Борьба за нравственность идет в России уже не первый год. В столице после 22 часов не продают крепкий алкоголь, год назад к запрету добавилось пиво. Все набивают шкафы алкоголем впрок. И раз он есть, то пьют. Пьют больше. Так это работает.
— Между тем российский театр процветает.
— К счастью, власти считают, что самое важное — это кино и телевидение, так что театр остается вне сферы интереса политических цензоров. Даже если в московском Театре.doc, в маленьком подвале, где помещается 60 зрителей, что-нибудь покажут, революции из этого не будет. Власть махнула рукой: пусть себе покричат. Можно покричать и на более крупных сценах. Если в одном из важнейших российских театров — МХТ имени Чехова пост директора занимает Олег Табаков, который принадлежит к группе художественных деятелей, активно поддерживающих Путина, то уже у его заместителя Константина Богомолова руки совершенно развязаны, чем он в полной мере пользуется. Власти важнее всего, чтобы Табаков поддержал президента по телевизору. Какой-нибудь спектакль в его театре не имеет особенного политического значения, зато дает артистам и заграничным наблюдателям ощущение свободы, поддерживая идею о государственной либеральной линии.
— Расскажите о Богомолове.
— В своем новом спектакле «Идеальный муж» он без прикрас изобразил власть. Режиссер соединил «Портрет Дориана Грея» и «Идеального мужа» Оскара Уайльда с «Фаустом» Гете и «Тремя сестрами» Чехова. Главный герой — это нестареющий Дориан Грей, представленный в роли президента России. Жена премьера руководит заводом «резиновой хрени» и выигрывает все тендеры, испытывая оргазм, когда ей на счет приходят деньги. У самого премьера есть любовник — звезда эстрады, который очень любит маленьких мальчиков, их в свою очередь поставляет певцу патриарх (аллюзия на то, что у депутатов есть доступ к сиротам из детских домов, которыми управляет Церковь). Когда патриарх разговаривает с главой правительства, они переходят на текст из «Фауста». В спектакле есть сатира на «гламурную» молодежь: три сестры сидят в модном московском кафе Vogue, вертят в руках усыпанные бриллиантами iPhon’ы и говорят: «Ой, надо работать». Финальная сцена выглядит так: премьер и его любовник, страдая из-за несчастной любви, решают покончить жизнь самоубийством. Они стреляют друг в друга, произнося реплики из «Ромео и Джульетты». На них падает огромный российский флаг, а солдаты кладут на их могилу гигантские венки в цветах триколора. Финал меняли только один раз, когда в театр должен был приехать министр культуры: флаг поменяли на британский.
— Это очень сильный спектакль. Как его приняли?
— Прогрессивные критики были под впечатлением и говорили, что это важнейший спектакль последних десятилетий. Такие мощные спектакли в последний раз ставились в 70-е, когда Юрий Любимов руководил Театром на Таганке. В свою очередь критики-традиционалисты писали рецензии в форме пасквилей и доносов. Любопытно, что в театрах с традиционным репертуаром такие разгромные рецензии вырезают из газет и вывешивают на всеобщее обозрение в качестве предостережения перед тем, что может произойти, если на место нынешнего руководства придут такие, как Богомолов (как произошло недавно в театре имени Станиславского).
— В Варшаве мы увидели сильный спектакль Богомолова, в котором сопоставлялся фашизм и сталинизм. Это неочевидное для россиян сравнение.
— Это «Лир.Комедия» — первое политическое произведение Богомолова. Он уже был известен, но тем не менее не смог поставить этот спектакль в Москве, слишком близко к Кремлю. Поэтому ему пришлось поехать в Петербург: это был беспрецедентный шаг, потому что художники, добившиеся успеха в столице, обычно не работают на менее значимых сценах. Спектакль воспитывает публику, реакции на него меняются. Когда год назад эту вещь показывали в Москве, зрители были возмущены. Они выходили из зала, демонстративно хлопая креслами. Зал особенно быстро пустел во время сцены пыток на Лубянке.
— Это была тема-табу?
— Абсолютное табу: «у нас такие вещи недопустимы». Миф Великой Отечественной войны до сих пор остается величайшей святыней, которую нельзя осквернять. Следующей постановкой, «Год, когда я не родился», Богомолов тоже возмутил зрителей. Сценарий был создан на основе нескольких советских пьес. Действие происходит в 1978 году. Спектакль показывает советский истеблишмент и молодое поколение, росшее в атмосфере окружающего маразма, или, как говорят в России — «ваты». Сын партийного работника и его приятель, обделав свое первое темное дельце, обнимаются на фоне Кремля и восклицают: «В 2000 году вся страна будет наша». Богомолов показал корни сегодняшней власти. Он прямо говорил, что изобразил нынешнего президента и премьера. В спектакле также присутствует мотив Великой Отечественной войны. Мне это очень понравилось, и я сказала знакомому критику, как меня радует, что эти темы подвергаются пересмотру. Мне казалось, что это очень открытый человек, поэтому ее реакция меня поразила. Она сказала: «Пока жив последний ветеран, никто не имеет права прикасаться к этой теме».
— Сколько есть еще таких же, как Богомолов?
— Стоит обратить внимание на белоруса Павла Пряжко. Он документирует будничную жизнь: изучает, как язык простого человека ограничивается несколькими десятками ключевых слов, в основном вульгаризмов. Об этом рассказывает главный спектакль Пряжко «Жизнь удалась». Автор изображает в нем экзистенциальную пустоту простых людей, как написала одна журналистка — «одноклеточных». Это школьные учителя физкультуры и их девушки. Основные вещи в их жизни — пиво, закуска и секс. В постановке «Запертая дверь» Пряжко нарисовал портрет рядовых работников торговых центров.
— В Польше в последнее время были популярны темы сексуальных меньшинств и семьи. Насколько это актуально в России?
— Ученики Николая Коляды писали о семье и будничной жизни провинции. О сексуальных меньшинствах почти не писали и не пишут. Эта тема остается табуированной. «Идеальный муж» — одно из первых открытых высказываний о геях, к тому же во властных элитах. Обычно об этом не говорят.
— Там не случается таких громких «каминг-аутов», как сделал наш актер Яцек Понедзялек (Jacek Poniedziałek)?
— Нет. Внутри своей среды известно, кто гей, но об этом не говорится открыто. Геи сами не распространяются на эту тему. Более болезненная проблема — это национальные меньшинства. О ней рассказывает постановка «Узбек» Талгата Баталова из Театра.doc. Автор, актер и режиссер описал собственную историю. Баталов родился в Узбекистане, сам он татарин, но гражданство у него было узбекское. Его семья говорит по-русски, они попали в Ташкент во время войны, бежав от немецкого фронта. Для узбеков он был русским, а попав в Москву, стал для окружающих узбеком, и в связи с этим появилось множество проблем.
— СНГ создает новые железные занавесы, на этот раз внутренние?
— Жители бывших советских республик приезжают в Москву в поисках работы. Они живут в ужасных условиях, работают дворниками, строителями. Это дешевая рабочая сила, которую все презирают. Расизм свойственен даже образованным людям. Однажды я принимала в Польше одного профессора-театроведа. Шел снег, наши коммунальные службы не справлялись с расчисткой улиц. И тогда она спросила: «У вас что, нет своих таджиков, снег убирать?»
— Российские руководители ходят в театр?
— Путин, скорее, нет. Медведев был на открытии Большого театра после ремонта, а правительство предпочитает классические костюмированные постановки. В свою очередь, олигархи делают ставку на новые явления, посещают театры, которые находятся в поиске, смотрят (и даже спонсируют) смелые спектакли. Они хотят стать меценатами нового искусства. Так появилось одно из самых модных мест столицы — центр Art Play, где группа олигархов за собственные деньги решила устроить школу театра и кино, потому что государственные вузы кажутся им анахроничными. Новое учебное заведение будет бесплатным, а заниматься обучением актеров будет Богомолов. Бурлит жизнь в других модных фантастически реконструированных местах: Гараж, Стрелка, Винзавод, Парк Горького... Они бы не смогли появиться без согласия властей.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В театре цензуры нет, работает, скорее, самоцензура. Художники на всякий случай ограничивают себя, чтобы не вызвать ни у кого недовольства. Однако в середине апреля Дума проголосовала за поправки к закону, запрещающему использовать нецензурную брань в литературе, кино и театральных постановках. Закон пока не вступил в силу, но уже развернулась дискуссия о том, как это будет работать.
