Женщина, с которой в мае я встретился на юго-западе Турции, вероятнее всего, скоро умрет. О смерти Асии (Asiya) вряд ли напишут в газетах или расскажут в новостях, и скучать по ней будут лишь некоторые из жителей маленькой деревни под названием Чункуш. Даже ее родственники, которые ее любят, скорее всего, подумают, что ей было пора умереть, ведь ей уже 98 лет. Или 99. Или, если она доживет до 2015 года, ей будет 100 лет. Она уже прожила очень долгую жизнь.
Когда в мае я познакомился с Асией, ее дочь заварила мне крепкий курдский чай и принесла свежей клубники из огорода, и когда я однажды вернусь в эту деревню и узнаю, что ее не стало, думаю, я буду долго плакать.
Почему я буду оплакивать женщину, с которой мне довелось встретиться лишь однажды и которая не поняла ни единого моего слова? Которая говорила только по-турецки – на языке, на котором я могу сказать только «пожалуйста» и «спасибо»?
Потому что Асия является представительницей скрытых армян и последней армянкой в Чункуше.
Я познакомился с ней, когда путешествовал вместе с шестью моими американскими друзьями армянского происхождения по той части Турции, которую многие армяне (в том числе и я) называют исторической Арменией. Мы добрались до региона, в котором сегодня в основном живут курды, но в котором еще 98 лет назад жили курды, турки, ассирийцы и армяне. Целью нашего паломничества стали руины армянских монастырей и церквей - остатки культуры, стертой с лица этого уголка мира в период геноцида армян. Во время Первой мировой войны были уничтожены 1,5 миллиона армян, то есть трое из четырех армян, живших на территории Османской империи.
На пятый день нашего путешествия мы прибыли в Чункуш, где до 1915 года проживало довольно процветающее сообщество армян, численность которого достигала 10 тысяч человек. В этом городке мы нашли обломки армянской церкви. Когда-то в Чункуше жили почти исключительно армяне, однако в течение всего нескольких кошмарных дней турецкие жандармы и курдские карательные группы пришли в городок и вывели практически всех армян в ущелье Дудан, где их расстреляли, закололи штыками или просто сбросили со скал высотой в несколько сотен футов. Один из турецких жандармов вывел мать Асии из колонны, стоящей на самом краю ущелья, потому что она показалась ему красивой. Он решил, что возьмет ее в жены. Так она и спаслась – одна из очень немногих армян, выживших в тот летний день 1915 года.
Мои спутники и я не надеялись встретить Асию, когда мы приехали в Чункуш. Мы просто хотели увидеть то, что осталось от церкви. Большинство жителей этой деревни соглашались с тем, что давным-давно в Чункуше жили армяне, но быстро добавляли – если мы их об этом спрашивали – что в какой-то момент все они «ушли».
Правда заключается в том, что все те армяне до сих пор остаются там – их кости все еще покоятся на дне ущелья Дудан. Мы не думали, что найдем в Чункуше живых армян.
Однако, когда мы уже собирались уезжать, к нашему фургону подбежал худой старик лет 60 с небольшим, с морщинистым лицом и в бейсбольной кепке, и постучал в дверь. Мы пробыли в деревне около часа, и за это время все ее жители уже успели узнать о приезде американцев. Этот человек сказал, что мы должны встретиться с его тещей.
Наш курдский водитель предупредил нас, что это может привести к чрезвычайно неприятному международному инциденту: семеро американцев похищены или убиты. Но этот старик оказался таким настойчивым, что мы согласились встретиться с Асией. Мой друг Хачик Мурадян (Khatchig Mouradian), редактор Armenian Weekly в США, говорит по-турецки, поэтому он переводил наш разговор.
Прежде я уже встречал людей, которым удалось спастись в период геноцида армян – мои бабушка и дедушка были одними из них. Но знакомство с Асией вызвало во мне совершенно иные чувства. Она никогда не была в Вашингтоне, Париже или Бейруте. Она не была частью армянской диаспоры, где все еще можно встретить выживших жертв геноцида. Это была женщина, мать которой стояла на краю ущелья и которая до сих пор жила там, где были казнены ее отец и дед, где была уничтожена культура ее предков.
После той бойни город, в котором прежде жили 10 тысяч армян, заселили 10 тысяч курдов. Перед нами была женщина, чья мать постоянно слышала бесконечную стрельбу. Видела, как тела разбиваются о камни. Слышала рыдания детей.
Асия и ее мать выросли и состарились, хорошо осознавая, кем и чем они были – армянками – и будучи вынужденными подчиняться и хранить молчание. Это была цена за жизнь в период геноцида и после него, и это стало традицией, которая в деревнях, подобных Чункушу, сохраняется по сей день. Возможно, в этом и заключается суть криптоармян.
Когда мы спрашивали Асию о ее армянском происхождении, она отрицательно качала головой и замолкала. Один раз ее дочь даже сказала: «Нет, мы не можем об этом говорить».
Когда мы спрашивали Асию о том, что ее мать рассказывала ей об ущелье, она опускала глаза и отвечала: «Я была слишком маленькой. Я не помню». Иногда она начинала предложение: «Мама говорила…», но затем вдруг замолкала.
В один из таких моментов, когда она замолчала, я взял ее руку. С моей стороны это был рефлекс, и я не подозревал, что этот жест можно расценить как культурную оплошность. Но она сжала мои пальцы, и ее рука показалась мне очень сильной. Она посмотрела на меня из-под своего платка такими глазами, печальнее и сильнее которых я не встречал прежде. Я сразу понял, почему ее зять, очень хороший человек, настаивал, чтобы мы с ней встретились: он настаивал, потому что она сама хотела с нами встретиться. Она хотела встретиться с другими армянами.
Сегодня в живых остались лишь немногие из тех, кому удалось спастись в период геноцида армян. Когда наступит столетняя годовщина этих событий, таких людей будет еще меньше. Я надеюсь, что Асия останется с нами, потому что в 2015 году я планирую вернуться в Чункуш. Никто в деревне не собирается отмечать память 10 тысяч погибших в ущелье армян, поэтому это должны сделать такие, как я.
Крис Бохджалян является атвором 16 книг. Его новый роман The Light in the Ruins (Свет в руинах) выйдет 9 июля.
