Быть политэмигрантом - не привилегия

Российский эколог Сурен Газарян получил статус политического беженца в Эстонии. В интервью DW он сказал, что о не жалеет о том, что занимался «дачами» президента Путина и губернатора Ткачева.
 
Эколог Сурен Газарян говорит, что «так все равно» спокойнее. «Так» - это в Эстонии, куда Сурен эмигрировал и где во вторник, 11 июня, ему дали вид на жительство как лицу, нуждающемуся в защите. Газарян стал известен благодаря своей борьбе против вырубки лесов на так называемых «даче Ткачева» и «дворце Путина» на Черноморском побережье. Речь идет об участке, частично принадлежащем губернатору Краснодарской области Александру Ткачеву, по его собственному признанию, а также участке, которым официально владеет российский бизнесмен Александр Пономаренко. Однако, как утверждает предприниматель из Санкт-Петербурга Сергей Колесников, фактическим владельцем здания и участка является президент России Владимир Путин. В Кремле какое-либо отношение президента к этому участку отрицают.
 
Газарян, уже осужденный на три года условно в связи с делом о «даче Ткачева», узнав о начале против него нового уголовного дела, теперь уже по делу о «дворце Путина», решил уехать. В интервью DWГазарян, член совета организации «Экологическая вахта Северного Кавказа», утверждает, что ничего противозаконного не делал.
 
- Вы сами теперь живете в Эстонии. Семья осталась в России?
- В общем-то, моя семья не нужна никому особо, поэтому, когда я уехал, то попытки давления были, но потом они прекратились. Так что они достаточно спокойно живут. Так все равно спокойнее, чем если бы я там оставался.
 
- Семью с тех пор видели?
- Дети приезжали ко мне в гости на зимние каникулы.
 
- А ваши коллеги по экологической работе. Как они?
- Проблемы у них возникли, но не столько из-за моего отъезда, сколько из-за закона «об иностранных агентах». «Экологическую вахту» проверяли, и по-моему, проверка так и не закончилась. Но работа по многим направлениям остановилась, потому что давление очень сильное оказывается и в Сочи, и в Краснодаре. И сам Рудомаха (Андрей Рудомаха - координатор «Экологической вахты по Северному Кавказу» - Ред.) под давлением - то одно, то другое дело возникает против него. Но остальные более или менее продолжают работать. С некоторыми я обсуждал свой отъезд, и они были за то, чтобы я уехал.
 
- А как давно перед вами возникла дилемма: уехать или сесть в тюрьму?
- Еще когда первое дело против меня возбудили с забором дачи Ткачева. И следователь, и прокурор не скрывал, что звонят из Краснодара и постоянно требуют, мол, давай, поскорее заканчивай это дело. Было и тогда понятно, что действия против таких дач будут жестко пресекаться. Но у меня еще были силы и просто и желание бороться. Но когда я прошел через первый суд, я понял, что судебная система полностью контролируется. Черное все равно назовут там белым. Еще тогда я понял, что своей личной свободой я не готов жертвовать. Это никому ничего не доказало бы, но близким и друзьям будет тяжело.
 
- Некоторые называют ваши акции радикальными. Вы сами по прошествии времени о них не жалеете?
- Мы не делали ничего, что законом запрещено. У нас было письмо от госорганов, что никакого забора не существует и что неизвестно кто установил его на ничьей земле, в лесу в нарушение закона. Когда мы отогнули одну секцию забора и написали там что-то, то вдруг нашелся хозяин, которому мы якобы нанесли большой ущерб. Ситуация абсурдная, потому что должны были наказать тех, кто там поставил незаконно этот забор, вырубив деревья. Но суд отказался исследовать вопрос о законности забора и о том, кому он на самом деле принадлежит. В нашей ситуации мог бы оказаться любой гражданин. Лес общий, и если мы убрали там забор, то мы принесли пользу, но нас показательно наказали. И конечно, ни о чем я не жалею.
 
- Вы продолжите принимать участие в Координационном совете (КС) российской оппозиции?
- Статус беженца никак меня не ограничивает. Это просто вид на жительство, а статус дает международную защиту. Я буду продолжать свою деятельность. Я бы не сказал, что она откровенно политическая. Я и большинство из тех, с кем я работал, никогда политических требований не выдвигали. Были конкретные проблемы, которые власти не хотели решать. Если бы они эти проблемы решали, то конфликта бы и не возникло. Постепенно он перешел в политическое русло, но это никогда не было для меня главным.
 
Я не знаю, что будет с КС. В нем многих нет, идет суд над Навальным (член КС, политик Алексей Навальный – прим. ред.), Гаскаров (активист антифашистского движения, член КС Алексей Гаскаров – прим. ред.) сидит. В следующий состав, если такой будет, я не планирую избираться. КС занимается координацией публичных акций. Чтобы этим заниматься, по идее, надо в России быть, надо иметь какое-то моральное право этим заниматься. А в «Экологической вахте» буду продолжать то, что и делал.
 
- Какие планы на будущее в Эстонии? Работу ищете?
- Пока смотрю, как и что делать. У меня до сих пор не было права работать. Вообще-то я зоолог, я занимался наукой в достаточно узкой области, изучал летучих мышей. У меня есть определенные планы, но я не скажу, что это будет легко. Может, придется работать в какой-то другой области. С голоду, я думаю, не помру.
 
- Для российского правосудия вы тот, кто от него скрывается, для Эстонии - политический беженец. Вы себя политэмигрантом чувствуете?
- Я себя называю, как и раньше, Сурен. Конечно, я уехал, потому что были политические причины, хотя конфликт был не политический, а экологический. Я не представляю, что я слышу про себя: вот Сурен, политический эмигрант. Большого почета от этого не будет в любом случае. Европа полна такими эмигрантами. От этого статуса лучше не становится, это не привилегия.