В четвертом параграфе своего масштабного «Ответа критикам» («Response to the Critics») Том Грэм (Tom Graham) отметил противоречие между тем, что я считаю репрессивную политику первого года нового президентского срока Путина результатом внутренних процессов, а не реакцией на давление США, и моими словами о том, что слова и действия Америки и Запада имеют вес внутри России. Я хотел бы коротко прояснить этот вопрос. Он также имеет отношение к присутствующему в конце статьи Грэма призыву к стратегическому диалогу – в первую очередь, как подразумевается, между Россией и Соединенными Штатами.
Сделанный Путиным в 2012 году выбор - усилить репрессивную политику и начать еще сильнее полагаться на «ручное управление» - был предсказуемым, но не был неизбежным. Просто Путин и большинство людей из его ближайшего окружения предпочли этот вариант рискам, связанным со структурными переменами. Если в происходящем что-то и могло шокировать, то только масштаб и скорость процесса.
Читайте также: Годовщина президентства Путина и американо-российские отношения
Грэм прав, когда отмечает, что у России есть долгая история автократии. Но автократия бывает разной, и в ее истории в России есть не только то, что Грэм считает успехами, но и неудачи, причем, на мой взгляд, неудачи перевешивают. Как показывает опыт, чем больше репрессий и «ручного управления», тем сильнее в итоге будет угроза для системы. Однако в настоящее время суть дела заключается в том, что Россия расколота, колеблется и не имеет четкого стратегического видения будущего. Оппозиция, как ее ни определяй, не имеет пространства для работы над этим, а правящие власти парализует их же собственное господствующее стремление сохранять контроль.
Грэм также, разумеется, прав, когда пишет, что решать, как и когда они будут выходить из этой нестабильной ситуации, должны сами россияне. С этим никто не спорит. Но я убежден, что то, что мы говорим и делаем, все равно имеет значение. Следует учесть, что россияне – это множество людей, взгляды, надежды и устремления которых не ограничиваются тем, что провозглашает Кремль. Они не отрезаны от нас. Многие из них считают, что нормы законности, святости договоров и уважения к частной собственности - не нечто, «в целом установленное Западом», а необходимые условия для устойчивого и успешного развития страны. Нам как стратегическим аналитикам необходимо помнить: все, что мы говорим и делаем сейчас, нам могут припомнить в будущем – к чести или к стыду.
Также по теме: Запад есть Запад, а Россие есть Восток...
На деле диалог между Россией и Западом уже идет, причем не только между правительствами, но и между идеями, людьми и негосударственными структурами. Как и следовало ожидать, он в целом продвигается очень неровно, хотя временами достигает успехов. Однако вопрос в том, может ли этот диалог стать стратегическим – по крайней мере, в настоящее время. Тактическое сотрудничество по конкретным вопросам – это одно, но большая сделка между правительствами, которую, по-видимому, имеет в виду Грэм, - это нечто совсем другое. Вряд ли время для этого приспело, если учесть, что российские власти настроены винить иностранцев в своих внешних и внутренних проблемах, и более того - вполне возможно, на самом деле верят в злокозненный и коварный Запад, преследующий враждебные цели.
Стратегический диалог, ведущий к прочному взаимопониманию, должен базироваться на общих принципах. На мой взгляд, не очевидно, что он сейчас возможен между Соединенными Штатами и Россией. Например, Грэм пишет: «У России есть законные интересы безопасности на постсоветском пространстве, которые нам следует уважать, хотя временами мы будем выступать против методов, которыми Россия защищает собственные интересы». Это звучит справедливо, хотя и предельно неконкретно, но при одном важном условии – а именно, что у других стран, расположенных на этом пространстве, тоже есть законные интересы безопасности, требующие, в частности, чтобы Россия полностью уважала автономию этих стран. Между тем, и история, и недавний опыт дают соседям России мало оснований думать, что она будет это делать. Запад не должен вставать на точку зрения Кремля, которая подразумевает, что российские интересы должны быть приоритетными, или что Средняя Азия, Кавказ и европейские «промежуточные земли» - это своего рода поле битвы (пусть и неявной) между Западом и Россией. Идея некоего совместного контроля США и России над этим пространством при участии Европейского Союза или без него, которую в свое время выдвигал Грэм, несовместима с любым серьезным подходом к данному вопросу. Мы, конечно, должны работать вместе там, где это возможно, но когда сотрудничать невозможно, мы должны решительно отстаивать свою позицию.
