Я уверен, что в последние несколько месяцев многих читателей постепенно начинают утомлять постоянные возвращения к вопросу о России, однако я надеюсь, что они снисходительно отнесутся к еще одному отклику на ответ Томаса Грэма (Thomas Graham) мне и другим критикам написанной им статьи. Отклики некоторых из нас послужили причиной появления его «Ответа критикам» (A Response to the Critics). Несколько из его самых последних тезисов заслуживают дальнейшего обсуждения.
В ответ на пост, размещенный Эндрю Вудом (Andrew Wood) 29 марта, Грэм пишет: «Соединенные Штаты не должны уклоняться от защиты и продвижения наших ценностей (хотя у меня с Вудом могут возникнуть расхождения относительно того, как лучше всего это делать)». Грэм не объясняет, как он будет это делать в том случае, если Россия окажется за рамками обменных программ и тому подобных проектов, и дальше в своей статье он отказывается от своей временной поддержки продвижения наших ценностей. Вместо этого он вновь переносит акцент на воздействие на Россию другими способами. На самом деле он утверждает следующее: «Если наша цель состоит в поддержке демократии в России, то тогда нам следует позаботиться о том, чтобы наши действия не ограничивали пространство для ее прогресса». Согласно Грэму, Соединенные Штаты несут определенную ответственность за сложившуюся невзрачную ситуацию, возникшую из-за таких вещей, как «триумфальные восторги в Вашингтоне по поводу «цветных революций» и закона Магнитского. Оба этих случая, по мнению Грэма, усилили кремлевскую паранойю и склонили Кремль к более жестким мерам по отношению к системной оппозиции». Чтобы было ясно – закон Магнитского был принят Конгрессом в декабре 2012 года, Путин использовал различные способы наступления на гражданское общество и на оппозицию в России еще до того, как акт Магнитского стал законом.
Грэм продолжает излагать свою точку зрения: Соединенные Штаты хотели бы видеть основополагающие перемены. В этих целях они должны усилить давление для осуществления подобных изменений – например, за счет более глубокого вовлечения России в глобализованную экономику, обеспечивая при этом циркуляцию как можно более свободного потока информации и раздвигая горизонты технологического прогресса. Нам также срочно необходимо привести в порядок наше собственное общество для того, чтобы получить необходимую для соревнования модель достижения успеха. Однако мы должны предоставить русским управление своей внутренней политикой в ходе проведения подобных изменений. Это ведь их страна. И почему бы тем, кто верит в демократию, не быть в определенной мере уверенным в том, что в конечном итоге русские сделают правильный выбор без менторства и вмешательства со стороны Запада?
И почему мы должны поддерживать ее вступление в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) – поскольку Москва уже является членом ВТО - но исключать Россию из сферы американских усилий, направленных на «защиту и продвижение» ценностей? Почему мы должны способствовать ее вступлению в другую, основанную на четких правилах организацию – и затем мириться с тем, что она их игнорирует? Москва уже поступает так в Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе, а также в Совете Европы и игнорирует свои обязательства, вытекающие из Всеобщей декларации прав человека. Ее действия вызывают даже озабоченность в ВТО. Давайте основательно подумаем, прежде чем приглашать Россию в другие организации, где она может подорвать их приверженность строгим правилам.
Более того, самое большое препятствие для России на пути к более глубокой интеграции в глобализованную экономику не имеет ничего общего с американской поддержкой оппозиции; на самом деле основная проблема России – это масштабная коррупция, отпугивающая весьма необходимые иностранные инвестиции и тормозящая внутренние инвестиции, а также развитие предпринимательства. Вот почему бегство капитала продолжает оставаться очень серьезной проблемой, и вот почему 45% российских студентов и 38% российских бизнесменов, как показывает недавний опрос Левада-центра, хотели бы покинуть Россию, если бы у них была такая возможность.
Да, Соединенные Штаты сталкиваются со своими собственными проблемами, однако ждать того момента, когда мы их устраним – или когда мы станем «моделью успеха, достойной подражания», что бы это ни означало, – и только после этого продвигать наши ценности – все это больше походит на повод для того, чтобы вообще ничего не делать.
Грэм ссылается на вызовы, с которыми сталкивается России вследствие экономической глобализации, а также на необходимость для России принимать определенные нормы, включая верховенство закона и договорное право. Грэм полагает, что «важный вопрос состоит не в том, останется ли Путин у власти до 2018 года, а в том, сможет ли существующая система адаптироваться к новым условиям без основополагающих изменений». Разве не вынесено уже решение относительно способности режима адаптироваться и двигаться в направлении формирования системы с большим признанием верховенства закона? Усиливая каждый день репрессии, Путин создает авторитарный режим, не проявляющий никакого уважения ни к собственному народу, ни к закону. Однако понять или принять это означало бы перечеркнуть смысл и цели вовлечения в стратегический диалог с путинской Россией.
На самом деле призыв Грэма к стратегическому диалогу с российским режимом, который с каждым днем все больше удаляется от нас с точки зрения ценностей, рискует допустить легитимацию режима, не доверяющего своему народу и теряющего его поддержку. «Стратегический диалог, - подчеркивает Грэм, - то есть диалог, рассчитанный на длительную перспективу, может способствовать разрушению стереотипного мышления, столь наглядно проявляющегося в немалом количестве дискуссий относительно американо-российских отношений, происходящих в обеих странах. Это может привести к тому, что обе страны будут видеть друг друга в более позитивном свете». Но, опять же, этого может и не произойти. В действительности явный отказ Грэма от моей интерпретации сегодняшнего состояния путинской России и восприятие ее как набора стереотипов может отражать попытку выдать желаемое за действительное относительно способности России «восстановить свой динамизм» и адаптироваться к системе, основанной на верховенстве закона. Соединенные Штаты не должны помогать Путину и поощрять его действия, легитимируя его с помощью пустого стратегического диалога. Россия под руководством Путина никогда не будет «динамичной» - она только станет еще более прогнившей и застойной, а также еще более репрессивной и авторитарной, поскольку это единственный способ для Путина сохранить свой контроль над государством.
