Джей Розен (Jay Rosen) написал остроумный текст, в котором разделил журналистику на два направления: без политической позиции (пример: традиционная американская журналистика, считающая себя объективной) и с политической позицией (пример недавно продемонстрировали Гленн Гринвальд (Glenn Greenwald) и Guardian). Джей перечисляет предпосылки и преимущества каждого из этих подходов. Как и Маргарет Салливан (Margaret Sullivan) из The New York Times, он отмечает, что Эдвард Сноуден (Edward Snowden) отдал свои материалы Гринвальду и Guardian именно потому, что они воплощают собой журналистику с политической позицией.
Я собираюсь пойти дальше и хочу попробовать доказать, во-первых, что то, чем занимаются Гринвальд и Guardian, - это не столько политика, сколько общественная деятельность, и, во-вторых, что любая журналистика – это либо общественная деятельность, либо не журналистика вовсе.
Начнем с первого пункта: в истории с АНБ Гринвальд и Guardian не укрепляли позиции своего политического лагеря. Напротив, несмотря на то, что и Гринвальд, и Guardian в политике относят себя к лагерю либералов — Guardian даже претендует на то, чтобы быть не больше, не меньше, чем «ведущим либеральным голосом в мире», — они атаковали программу, проводящуюся и оправдываемую либеральной американской администрацией, и без сомнения, как минимум, причинили этой администрации некоторые неудобства. Поступив так, Гринвальд и Guardian продемонстрировали величайшую ценность журналистики: интеллектуальную честность. Это не значит, что они беспристрастны. Но это значит, что они готовы причинить ущерб своей стороне во имя истины. Гринвальд и Guardian отстаивают не политические интересы своих союзников, а принципы: защиту частной жизни, ответственность и прозрачность правительства, баланс власти и право народа знать.
Читайте также: Политик против журналиста
Переходим ко второму пункту: если смотреть с этой точки зрения, то не будет ли любая журналистика подобной общественной деятельностью? И не будет ли истинным мерилом ее качества готовность отстаивать принципы и интересы общества? Когда мы выбираем, что и как освещать и что общество должно знать, разве мы не считаем, что действуем именно в общественных интересах? Как заметил Джеймс Кэри (James Carey), «ключевое слово для журналистики, ее альфа и омега, слово, без которого все это занятие теряет смысл – это слово “общество”».
Когда Washington Post — один из главных редакторов которой, как известно, даже отказывался голосовать на выборах, чтобы не нарушать этику отсутствия политической позиции — решает написать о скрытности правительства или о плохом обращении с ветеранами в государственной больнице или о злоупотреблениях и нечестности президента, она, разумеется, отстаивает общественные интересы. Когда редактор отправляет репортера расследовать нарушение прав потребителей, аферу на Уолл-стрит или растрату государственных средств - это общественная деятельность. Когда газета встает на сторону бедных, обездоленных, притесняемых, забытых или просто на сторону маленького человека против Системы, - это общественная деятельность. Более того, когда медицинская журналистика рассказывает нам, как избежать рака – или даже как потерять вес - это общественная деятельность, которая защищает наши интересы. Я даже сказал бы, что критик, которой пишет рецензии на фильмы, чтобы мы не тратили денег зря, отчасти тоже защищает наши интересы (хотя с некоторых пор в таких делах можно обойтись и без критиков).
Также по теме: «Новая» - непоколебимая газета
Но если телеканал посылает съемочную группу или вертолет снимать очередной пожар – трагедию, которая не несет для нас никаких уроков, - это общественная деятельность? Нет. А когда телевидение – не подумайте, что я к нему придираюсь, - часами обсуждает сочные подробности преступления Джоди Ариас (Jodi Arias), не имеющего к нам никакого отношения, - это общественная деятельность? Нет. Когда сайт собирает фотографии котиков, - это общественная деятельность? Вряд ли. Когда газета освещает футбольные матчи, - это общественная деятельность? Нет. Но журналистика ли все это? По приведенному мной выше критерию - нет.
Но что же это тогда такое – то, что мы называем журналистикой, но что не защищает ни людей, ни принципы и не служит общественным нуждам? В худшем случае это – эксплуатация (приманка для аудитории, продвижение рекламы, накачивание рейтингов, повышение посещаемости), в лучшем - развлечение. Первое – штука скверная, второе — не всегда, так как развлекательный материал (не важно, статья это, книга, передача или кино) тоже может информировать и просвещать. Но если он не несет информации, которая может помочь людям лучше организовать свою жизнь или свое общество, то критериям журналистики он не соответствует.
Журналистика как общественная деятельность объединилась с развлекательной журналистикой по экономическим причинам: развлекательные материалы привлекают аудиторию и помогают оплачивать расходы на журналистскую работу. Однако объединять их одним термином было ошибкой. Казалось бы, если газета занимается журналистикой, то все, что журналисты в ней пишут – это журналистика и есть, не так ли? Нет. Но это означает, что необязательно быть журналистом, чтобы то, что ты делаешь, было журналистикой. Это вопрос результатов деятельности, а не названия должности. (Я собираюсь позднее написать о парадоксе, связанном с оплатой, который порождается такой ситуацией).
Читайте также: Абсолютно новаторская журналистика
Но почему подобные тонкости имеют значение? Потому что, когда к тебе в дверь стучится источник с информацией, ты должен решать, не на чьей ты стороне, а каким принципам служишь. В сущности, идущий сейчас в прессе спор о том, герой или предатель Сноуден, вертится вокруг неправильного вопроса. Guardian, будучи журналистской организацией, должна была спросить у себя только, есть ли у общества право знать сведения, которые принес информатор – независимо от того, какая сторона бы от этого выиграла (единственное ограничение здесь – не повредить интересам общества в области безопасности).
Кроме этого, Guardian должна была решить, нужно ли обрабатывать эти материалы, а если нужно, то как. Это, разумеется, еще один критерий качества журналистской работы. Эдвард Сноуден, как и Wikileaks, предоставил прессе кучу «сырых» секретных документов. В обоих случаях СМИ (1) убрали из них то, что могло причинить вред, (2) осведомили о них публику, и, что важнее всего, (3) добавили к сырой информации свои комментарии, поясняющие ее и подтверждающие ее достоверность.
Исходя из ответов Сноудена на вопросы читателей Guardian, я бы сказал, что у него все в порядке с риторикой и, вероятно, с личной смелостью, но значительно хуже с конкретикой. Я до сих пор не уверен, имеются ли у него сведения из первых рук — или у него, как у Брэдли Мэннинга (Bradley Manning), просто был доступ к документам. Поэтому тут необходимо еще много репортерской работы. Недавний материал в Associated Press – хорошая попытка добавить новые сведения по теме, уточнить контекст и объяснить темные места в по-прежнему спорных и сомнительных документах Сноудена.
Associated Press и Guardian приняли решение о том, что освещать и что публиковать, основываясь на своей вере в наше право знать и в нашу потребность знать. Это и есть журналистика. И это и есть общественная деятельность.
