На прошлой неделе Международный валютный фонд, чья роль состоит в том, чтобы пресекать расточительность правительств, вдруг дал Соединенным Штатам несколько необычный совет. «Расслабься, – призывает фонд. – Наслаждайся жизнью! Лови момент!»
Понятно, что чиновники МВФ употребили не конкретно эти слова, но нечто похожее. Вот как они озаглавили статью в IMF Survey magazine: “Ослабление политики сокращения расходов с целью восстановления экономики США”. В появившемся официальном документе МВФ утверждает, что секвестр и прочее сокращение бюджетных расходов приведут в нынешнем году к снижению темпов экономического роста США почти в два раза, сводя на нет возможность ускоренного восстановления экономики страны. Словом, сокращение госрасходов – мера неуместная и излишняя.
К сожалению, Международный валютный фонд, судя по всему, не смог полностью распрощаться с мерами жесткой экономии, приверженность к которым сейчас во всем мире считается хорошим тоном. Но, даже разрешив нашей стране в настоящее время увеличивать дефицит бюджета, глава МВФ Кристин Лагард все равно призывает нас “поторопиться и последовательно идти к обеспечению долгосрочной устойчивости бюджета”.
Читайте также: Кругман - это человек Обамы
И тут у меня возникает вопрос: почему, вдруг, мы должны поторопиться? Действительно ли нам надо именно сейчас забегать в будущее и срочно разбираться с тем, как мы будем решать фискальные вопросы в 2020-30-х годах и далее?
Такой необходимости нет. На практике, концентрация на “долгосрочной устойчивости бюджета” (а она обычно заканчивается в основном “реформированием программ льготной помощи”, т.е. банально сводится к сокращению разных социальных программ) нельзя назвать ответственной политикой. Напротив, такая политика уводит нас в сторону, отвлекает от действительно серьезных и актуальных экономических проблем.
Почему же нам все-таки надо пока что оставить отдаленное будущее в покое? Отчасти потому, что оно весьма неопределенно (звучит тривиально), а долгосрочные бюджетные прогнозы следует рассматривать главным образом в качестве очень нудного образца научной фантастики, но эта причина не самая существенная. В частности, прогнозы гигантского дефицита бюджета в значительной степени основаны на том предположении, что затраты на здравоохранение будут расти значительно быстрее, чем национальный доход, хотя за последние несколько лет рост расходов на здравоохранение резко замедлился, и в долгосрочной перспективе картина уже выглядит не столь мрачно, как предполагалось.
Также по теме: Никаких мер жесткой экономии, никаких реформ?
Чувство неопределенности, конечно же, побуждает к действию. Возьмем, к примеру, проблему изменения климата: мы не знаем, как именно парниковые газы изменят температуру планеты, но охватившая нас неопределенность заставляет действовать, дабы предотвратить риск возникновения катастрофы.
Но налогово-бюджетная политика – совсем другое дело. Она не похожа на политику в области изменения климата, хотя кое-кто и утверждает обратное (даже правые, которые глубоко обеспокоены нарастанием бюджетной задолженности в долгосрочной перспективе, подозрительно равнодушны к долгосрочным же экологическим проблемам). Если отложить решение вопросов изменения климата в долгий ящик, то в атмосфере планеты появятся миллионы тонн парниковых газов, а задержка с принятием мер по “реформированию программ льготной помощи” вообще трудно поддается измерению.
Те, кто призывают уже сейчас браться за решение налогово-бюджетных вопросов, которые могут возникнуть в отдаленной перспективе, выглядят на удивление неубедительно.
Сейчас нет необходимости комбинировать политику жесткой экономии и долгосрочной устойчивости бюджета, в противном случае все это может нанести вред. Действительно ли может нанести вред? Да, поскольку для подобного комбинирования страна просто не готова политически. Мы растратим впустую драгоценное время и энергию, в то время как их лучше было бы потратить на помощь безработным.
Читайте также: Ошибочные нравоучения Пола Кругмана о политике жесткой экономии
Республиканцы 37 раз голосовали в Конгрессе за отмену реформы здравоохранения, поэтому подпись президента Обамы следует рассматривать как политическое достижение. Неужели кто-то еще надеется, что те же самые республиканцы смогут договориться с президентом по поводу налогово-бюджетной политики страны, которая тесно связана с федеральными программами в области здравоохранения? Но даже если они и договорятся, то неужели кто-то действительно считает, что республиканцы будут соблюдать достигнутые договоренности, когда придут в Белый дом?
Когда мы будем готовы обеспечить долгосрочную устойчивость бюджета? Отвечаю: все зависит от того, кому будет оказана решительная поддержка со стороны избирателей. Возможно, президент Хиллари Клинтон сразу после своей убедительной победы на промежуточных выборах в 2018 году сможет прийти к долгосрочному бюджетному компромиссу с обновленными республиканцами; а может быть и деморализованные демократы в угоду Полу Райану согласятся-таки с планами о приватизации социальной программы медицинского страхования “Медикэр”. В любом случае, время для принятия важных решений, касающихся отдаленного будущего, еще не пришло.
А коли так, то наши лидеры должны перейти к реальным действиям, а не прикрывать бездействие своей якобы тревогой о будущем. Ведь самая актуальная сейчас угроза – массовая безработица, и мы должны разбираться именно с ней – прямо сейчас.
