Описывая протесты немецких коммунистов против нацистов в начале 1930-х годов в своей автобиографии, покойный историк Эрик Хобсбаум отметил: «Помимо секса действия, в наивысшей степени сочетающие в себе физический опыт и сильные эмоции– это участие в массовой демонстрации в период сильного общественного волнения. В отличие от секса, который по существу индивидуален, демонстрации и митинги в своей природе коллективны, а – в отличие от сексуального оргазма – по меньшей мере, для мужчин, их можно продлить на несколько часов. С другой стороны, как и секс, митинг подразумевает некоторые физические действия – шествия с выкрикиванием лозунгов, пение, через которые выражается слияние личности с массой, что и является сущностью коллективного опыта».
Читайте также: В Бразилии продолжаются акции протеста, несмотря на отмену повышения цен за проезд
Ясно, что не у всех политическая активность - прирожденная черта характера, однако, учитывая проходящие сейчас массовые демонстрации в Египте, Турции, Бразилии и других странах, стоит задуматься о психологическом аспекте политических протестов. Есть много исследований – о некоторых из них я говорил в своем блоге – концентрирующихся на тех факторах, которые заставляют некоторые группы людей принимать участие в мирных протестах ради достижения политических целей. Однако очевидно, что любой человек, когда-либо принимавший участие в шествии или митинге, знает, что причины заключаются не просто в продвижении определенной политической цели. Участие в таких мероприятиях помимо простого волеизъявления несет в себе эмоциональный заряд.
В 2010 году в исследовании протестов в рамках социальной психологии голландские эксперты Жаклин Ван Штекеленбург (Jacquelien van Stekelenburg) и Берт Кландерманс (Bert Klandermans) предложили модель протестной мотивации, которая включает в себя не просто недовольство протестующих и их отношение к эффективности движения, в котором они принимают участие, но и такие факторы, как эмоциональная интенсивность и «социальная вовлеченность».
«Озлобление воспринимается как прототипная протестная эмоция, - пишут они. – Для тех из нас, которые принимали участие в протестах или следили за ними в новостях, это неудивительно. На самом деле, трудно представить себе протест без озлобленности».
Также по теме: Кто протестует в Турции
Помимо простого чувства ярости по поводу сочетания политических условий, пишут исследователи, протесты, вероятно, привлекают людей, являясь живыми манифестациями политической идеологии или идентичности. «Решение участвовать в протесте не принимается в условиях социальной изоляции, – пишут они. – Наоборот, индивидуальное недовольство и чувства внутри социальных организаций превращаются в групповые... Эти организации предоставляют место для созднаия и распространения критичной по отношению к властям информации и открывают путь для развития активной оппозиции (Пакстон, 2002). Другими словами, это место, где люди говорят о политике, создавая таким образом действительность социально-политического мира, и где идет мобилизация людей для протеста».
Проще говоря, протест – это способ превратить политические идеи – или, по меньшей мере, политическое недовольство – в нечто, физически существующее в мире. Как выражение коллективного опыта, если использовать слова Хобсбаума, это гораздо более могущественный способ, чем голосование даже на самых демократичных выборах.
Это не значит, что участники демонстраций не ведут себя рационально для продвижения своих интересов – Штекеленбург и Кландерманс воспринимают эмоции и рациональную оценку недовольства и эффективности как взаимно усиливающие факторы в процессе «протестной» мотивации людей. Однако, размышляя о том, что же выводит людей на улицы Каира, Стамбула, Мадрида или Нью-Йорка, важно не забывать об эмоциональной составляющей этого уравнения.
